См. № 7.

Согласен, я просто подчеркнул расхождение точек зрения Мамонтова и Лукашенко.

В этом спиче есть одно интересное место - автор дезавуирует слова Лукашенко, что военные Беларуси не будут посланы на территорию Украины и не будут там никого убивать: «Я уверен, если России понадобится, любое участие белорусских военных частей будет применено в СВО». Я не знаю, насколько компетентен автор, делая такое заявление, но, безусловно, он транслирует распространенную в верхах России точку зрения.

Начал отвечать, но вдруг все исчезло с экрана. Как-нибудь в другой раз.

Читал.

К войне готовились, и готовились по-настоящему. Не хватило времени (не зря Сталин стремился

оттянуть ее начало, и это стремление оказало на него пагубное влияние), не хватило сил, чтобы преодолеть тот бардак, который творился в армии и был продемонстрирован в первые дни войны.

«Это та самая цепочка событий, которая неумолимо вела к советско-германскому соглашению». Также оттолкнусь от этой фразы. Главную роль сыграла другая, европейская цепочка. Всем было понятно, что Германия начнет войну, вопрос состоял в том, куда она направится. Запад хотел направить на Восток, СССР стремился не допустить этого. Когда все попытки СССР установить систему коллективной безопасности, что могло бы предотвратить агрессию Гитлера, оказались безуспешными, пришлось заключить договор с Германией. Неприятный, но необходимый. Чистейший прагматизм. И любой другой вменяемый руководитель государства поступил бы так же.

Еще одна фраза – о перестроечном отношении к договору «Нас воспитывали идеалистами. И когда идеальные представления столкнулись с реальностью, пошла неконтролируемая реакция». Не в идеализме дело. Это была часть широкой антисоветской пропаганды, а идеалисты и люди, не знакомые с реальной историей, охотно ей верили. Другой вопрос, почему по-прежнему этот договор периодически вызывает истерику. Преследуются какие-то современные цели.

"Организаторы и руководители намечавшегося переворота — на коллективном Западе". Вот я и спрашивал, кто эти организаторы и руководители, определили ли их за два года. Коллективный Запад - пустая фраза, коллективно перевороты не устраивают.

Странное название – «начало попытки государственного приворота». Значит, попытка не состоялась? Переворот кто-то должен был организовать и им руководить. Подразумевается, что организатор был: «наивным и безответственным было большинство протестующих, которые не понимали, что и их, и всю страну ведут на убой».  За два года можно был выяснить и теперь его назвать, а то приходится гадать: не Протасевич ли со своей «Нехтой» его организовал?

Думается, ошибкой автора следует назвать оценку долгое время проводимой государством политики многовекторности как ошибочную. Вряд ли н и сейчас оно от этой политики отказалось, разве только отложило.

Только два комментария.

Когда-то в далекой молодости читал книгу Успенского «Слово о словах». Там он приводит огромную цифру (за давностью лет не припомню) количества сбереженного от вырубки леса в результате исключения этих никому не нужных букв.

Слышал немало вариантов объяснения появления на российской военной технике в Украине буквы Z. Полностью соглашаясь с № 3 Сергея Леонидова, я бы объяснил его просто. Поскольку у двух противостоящих войск одна и та же техника, необходимо наиболее простым способом обозначить свою. Самый простой – белая черта, лучше две, будет заметнее. Попробуйте сами нанести эти две параллельные черты, не отрывая кисти. Получится та же буква Z, и никакой мистики.

Вы правильно думали, делайте так и дальше.

Этот текст – принципиально новый шаг в развитии любимой евразийской темы. Отныне Евразия – это Россия, расширяющая Русский мир на окружающее постсоветское пространство (Русский мир вполне сочетается с понятием Россия-Евразия, сообществом людей русской культуры и говорящих на русском языке.). В идее Русского мира многие подозревали существование двойного дна, так называемая СВО продемонстрировала его. Теперь автор собирается таким же образом осуществлять евразийскую идею: любыми способами нужно воссоединить восточнославянскую, русскую общность, разделенную искусственными границами, в «евразийском» определении России нет никакого умаления - её русский исток и ядро, источник силы и расширения пространства, надо только добыть эту силу, она добывается за счет приращения, присоединения к русскому ядру других субъектов, у русскости в принципе не может быть границ и пределов. Не ожидает ли вошедших таким образом в это евразийское пространство определенная автором судьба Украины - возникновение новых очагов этногенеза (обрусение?). «Русь, Россия - ­ пишет автор, - уже тысячелетие осваивающая и развивающаяся в не самых благоприятных условиях Северной Евразии – это исторически наиболее успешная форма объединения этого пространства, которое с давних времен представляла собой некое единство».  Это единство до 1917 г. называлось Российской империей. Возможно нынешнее российское руководство мечтает восстановить ее, возможно автор (об этом говорит содержание спича) поддерживает эту идею, но не следует связывать ее со своей мечтой об Евразии, иначе ее ждет судьба долгое время пропагандировавшегося Русского мира.

"Подавляющее большинство антисоветчиков вообще не имеют идеологии. Это чистые русофобы". Среди русских немало антисоветчиков.

Автор говорит о проблеме, которую решить нельзя. Дело в том, что в постсоветских республиках, как в Латвии, так и Украине, антисоветизм и русофобия  слиты воедино, слиты до такой степени, что теперь их разделить невозможно. Тот, кто выступает против советского прошлого в истории Латвии, неизбежно выступает и против русского, и против всего остального в советском обществе. Отсюда другое противоречие: Латвию от нацистского режима освободили советские воины, представлявшие враждебный ей советский режим (автор ставит его на одну доску с нацистским), советских воинов надо прославлять, режим проклинать. Как их разделить, одни памятники оставить, другие убрать? Более логично поступает тот, кто сносит их все подряд: мы победили, надо довести победу до конца, избавиться и от тех, кто защищал советскую власть. У автора видна распространенная путаница в головах людей, смешение политического режима с государством и обществом.

Не касаясь политического лица спикера, только о самом спиче - он верен по содержанию. Три первых реплики свидетельствуют об этом. Одна ненависть разжигает другую, вопрос "За что ты ненавидишь своего соседа, латыша?" можно не задавать, но эта взаимная ненависть разрушительна для общества. Вывод "Нам ничего не удастся сделать без взаимного уважения" верен, но прекраснодушный призыв "Это море ненависти надо вычерпать, и чем быстрее, тем лучше будет для всех" недостижим.

Стоит ли обсуждать последствия проблематичного события?

А Вам не приходило в голову, что автор не елозит задницей, а так думает, по-другому. Или Вы считаете. что все должны думать, как Вы? (Вопросы риторические, отвечать не надо)

Не встречал. чтобы в учебниках называли Калиновского героем, да и Дюков об это не пишет. В Минске с советских времен есть улица Калиновского, но есть и проспект Держинского, как известно, также поляка. Из-за Позняка или Дюкова убирать эти названия? В Москве снесли памятник Держинскому, в Гомеле перед зданием КГБ он стоит. В России прошла декоммунизация и десоветизация. хотя и не такого масштаба и не в таких формах, как в Украине, в Беларуси нет такого огульного отрицания советского. Нам что, слепо следовать за Россией. в том числе в прославлении имперского прошлого, чтобы получить одобрение русских националистов? Я не принимаю ни белорусский, ни русский национализм, как и все остальные. но и не поддаюсь влиянию ни того. ни другого. и не считаю, что надо определять свою позицию, оглядываясь на них.

У Вас перемешалось прошлое и настоящее, и ответить на пост затруднительно. Не надо тащить прошлое в настоящее, в прошлом накопилось столько противоречий и обид. что вытаскивать их в современную политическую жизнь, мягко говоря непродуктивно. Беларусь. как и Украина, теперь принадлежит сама себе, и вернуться в прошлое невозможно. В Польше, как и в России, немало людей, которые считают, что эти республики вследствие исторического права принадлежат им. Я не собираюсь присоединяться ни к тем, ни другим как раз в силу этих настроений.

То, что Вы усмотрели в моем "сообщении", на самом деле находится в Вашей голове. У меня этого нет.

Не дает А. Дюкову спокойно спать Кастусь Калиновский, и в ИМХОклубе его очередной опус на эту тему. Хочу сделать несколько принципиальных замечаний, но прежде четко обозначить – для меня Калиновский поляк, я  всегда об этом говорил это (задолго до Дюкова) и ссылался на ту же «Мужицкую правду».

Если мы ведем речь о проявлениях национализма, в данном случае русофобии, то необходимо выяснять, каковы причины этой русофобии. В каждом случае есть они свои, в данном – многовековая вражда между Польшей и Россией, вражда двух государств, постоянно воевавших друг с другом. Это противостояние закончилось разделом Польши, что только ее усилило. Если бы царское правительство удовлетворилось присоединением Украины и Белоруссии в конце 18 века, проблема этой вражды не была бы такой острой как после включения в нее коренных польских территорий. Не была прервана (хотя бы ослаблена) связь поляков Белоруссии с освободительным движением в самой Польше, что тормозило ее интеграцию. И не надо обвинять Калиновского и других, имевших, в отличие от белорусов, уже сформировавшееся национальное сознание, в том. что они боролись за национальное освобождение. Виновата жадность  Александра I, не удержавшегося от предложенной союзниками части самой Польши, виноваты все последующие цари, не желавшие освободиться от этой постоянно тревожащей их занозы.

Это объясняет позицию Калиновского и других поляков Белоруссии, это объясняет поддержку польского освободительного движения как революционно-демократического  теми, кто боролся с царским правительством, от декабристов до большевиков, для которых польское национальное движение было составной частью российского освободительного движения. Эта оценка сохранилась в советской историографии. хотя образ Калиновского у разных авторов различался. И когда говорили о Калиновском как белорусе, имелось в в виду его рождение и место революционной деятельности, а не национальность, которой у политических деятелей в советское время не уделялось столько внимания. как после развала СССР и разгула национализма.  Это не было «мифами, которые созданы изначально националистами, созданном по глупости и идиотизму советской властью», оценка Калиновского была направлена не на разжигании вражды между белорусами и русскими, как это делают теперь белорусские и русские националисты. Возможно Дюкову по молодости лет не известно, что такой вражды в советское время не было, не было вражды и к польскому народу. Послесоветские изменения отразились в голове Дюкова, и это надо понимать в его толковании этой проблемы: это столкновение русского и белорусского национализма.

Судя по всему, его проект «Кастусь Калиновский» чисто публицистический и не имеет отношения к месту его работы. В этой его публицистике все в большей степени проявляются те черты, которые сейчас в ней господствует, особенно в связи  с военными действиями России в Украине. Его оценки Калиновского как разновидности белорусской бандеровщины делают его позицию чрезмерно политизированной и поэтому ослабляют ее. Упоминание Павлика Морозова в одном ряду с Кастусем Калиновским только свидетельствует о поверхностном характере такой публицистики, следовании автора избитым штампам.