Умению говорить, ходить на горшок и кататься на велосипеде я целиком и полностью обязан маме! С первыми двумя навыками я до сей поры справляюсь неплохо. С первым, поговаривают знающие люди, что даже перебор.
 

Итак, о том, как я постигал тонкости вождения велосипеда. Это сейчас купить велосипед как за хлебушком сходить. А тогда, когда мне было 8 лет, ни хлебушка толком, а велосипедов так и подавно, в магазинах не было.

Но предусмотрительные креативные директора Советского Союза придумали прокат.

Прокатить можно было всё, что только можно было себе представить в той стране. От гранёного стакана до свадебной амуниции и золотых колец. От плоскогубцев до чёрно-белого телевизора «Рекорд». Как правило, последние два бытовых предмета брали вместе, потому что надо было как-то переключать один канал на второй.
 
Без всякой иронии — свадебный костюм, платье и фата напрокат было чудесной идеей. Если у вас фигура бегемота, то никакой «Бриони» из вас не сделает Раджа Капура. А именно он тогда был эталоном неземной мужской красоты. Так же и с фатой. Какой смысл платить тыщи за, в принципе, одинакового кроя платье из красиво порезанной марли?

Если невеста отощала, это только плюс. Полёт фантазии и смекалка приходили на выручку. Девушку трижды оборачивали в платье, предназначенное для грузных барышень — и вот вам уже новый дизайн. Если это сделать неаккуратно, то платье становилось оригинальным. Пролить на него немного зелёнки и навтыкать в него шпилек с булавками, чтоб и не спадало, да и невеста чтоб была начеку — и свадьба переставала быть стандартно томной.

Но я ушёл в сторону — даже если бы у меня и была свадьба, то она была бы точно креативной без всех этих пиджаков, фаты и прочих ношений надувного шарика у тёщи между ногами.


Возвращаясь к велосипедам, хотелось бы кое-кому напомнить, а кого-то и оповестить, что в то время их существовало четыре типа.

Если не считать трёхколёсный с красными шинами (это отдельного рода транспортное средство, опасное как для жизни ребёнка, так и человечества в целом), градация начиналась со «Школьника», продолжалась подростковым «Орлёнком», а вершиной всему был «взрослик», так и не удостоившийся хоть какого-то названия. Просто большой велосипед.




Подростковый велосипед для мальчиков ХВЗ В-72 «Орленок».
 

Но в прокатах были специальные прокатные велосипеды, которые нигде не продавались, а выпускали их, как и всё в Советском Союзе, на танкостроительном заводе отдельной сталепрокатной партией. Это был гибрид «Школьника» с «Орлёнком», и он подходил для разных возрастных групп.

И вот как только я достиг минимально возможной возрастной группы, мы с мамой перешли через дорогу, зашли в прокат вдвоём, а вышли — уже втроём.


Дальше были неоднократные падения обоих, порванные школьные брюки, ободранные острые углы моего детского субтильного тела и несвойственный маме мат. Она сказала, что так истрепать ей нервы за три рубля не удавалось ещё никому, и следующие два дня мы не разговаривали.

Добрые дети во дворе интересовались, по каким подвалам меня носило, если у меня исцарапано даже там, где это физически невозможно. А так как я уже принимал участие в игре «молчанка» с мамой, я решил поиграть в эту чудесную игру и со всеми своими однодворянами.

Все 40 лет, что я умею разговаривать, все бойкоты заканчивал я словом «ну», после чего мама, ждавшая этого кодового слова, разражалась тирадой в мой адрес (мол, чтоб она ещё раз в жизни...), испускала пар из накопившихся за два дня слов — и держа мою руку своей, забинтованной, снова вела меня в прокат.

Наконец мои эллипсы, вензеля и синусоиды выпрямились — и я поехал.

Радости не было предела. Мама не имела никакого отношения к спорту, но на радостях обогнала меня, чтобы поймать и искренне порадоваться за талантливого сына, не опозорившего честь семьи. Последнее, видимо, особо мотивировало.

Так как у меня оставалось 30 оплаченных минут, я с абсолютно идиотским выражением лица, свойственным человеку, только что обретшему счастье, вскочил на велик и, как заправский гонщик, со звуками «энн-эннн-эээээн» понёсся вокруг дома.


Что может быть удобнее автобусной остановки у дома? В этом плане мы оказались абсолютно счастливыми людьми — наш подъезд был ближним, и все, кто дома не успел, заглядывали к нам на «расслабиться».

На остановке стоял мужчина, потенциальный «ссыкун», так как в авоське у него весёлым веером торчали бутылки с пивом.

Он мельком глянул на меня и пододвинул авоську ногой поближе.

Приближался я стремительно, и мужчина глянул на меня ещё раз — уже с опаской. Он явно умел ездить на велосипеде и понимал, что мне самое время притормаживать. Но у меня произошёл какой-то сбой в координации, и вместо оборота педалей назад я ещё сильнее надавил вперёд. И не промазал.

Разбить авоську с пивом в те времена приравнивалось к жестокому преднамеренному убийству с отягчающими обстоятельствами. Ох, как мужчина меня хвалил, как был красноречив — и, как знал, маму мою поблагодарил несколько раз.

Дома маме было доложено об опасной обстановке на остановке, а велик надо было уже сдавать обратно. Тут же был разработан хитроумный план, по которому первым из подъезда с велосипедом должен был выйти я, а потом — по обстоятельствам.

Короткими перебежками минут за двадцать мы добрались до проката с тыла (нормальным путём идти было меньше минуты). Сдав велосипед, мама в точности повторила слова, сказанные сразу после моего сокрушительного поражения в молчанке.

Года два я на велосипедах не ездил — под страхом тихой казни в уютной домашней обстановке...