— Немой вопрос в глазах у всех, кто пять месяцев назад бурно проголосовал за русский государственный язык. Что дальше-то, Владимир Ильич?

— Ну, я думаю, что большинство из тех, кто голосовал, вряд ли рассчитывали, что власть сразу подымет лапки вверх и пойдет на какие-то уступки. В нашей ситуации, когда русские являются меньшинством в Латвии и когда отношение Европы к нам [латвийским русским] холодновато-недружелюбное, у нас есть только один путь — это путь "шатай режим, раскачивай лодку". Путь постоянного нервирования правящих…

%script:googleAdSense%

 — Какими способами можно их нервировать? Они окуклились и живут себе…

— Нет, я уверен что это не так. Пока еще эти 274 тысячи проголосовавших на референдуме у них в голове сидят. И на самом деле со стороны правящих идут всевозможные попытки диалога. Другое дело, что меня не приглашают на это дело…

— Диалог на уровне — лапти, балалайки, матрешки?

— Да, они создают очередную потемкинскую деревню, имитацию диалога, но тем не менее... Но если серьезно, то другого пути, кроме психологической войны, у нас нет. А что еще? Есть еще вооруженная борьба...


Зачем нужен отзыв Сейма?

— Психологическая — это вывешивание русских табличек? И все?

— Не все. Я планировал, что в сентябре что мы начнем процедуру отзыва Сейма. Но Конфедерация независимых профсоюзов дернулась раньше...

— В прошлом году летом уже распускали Сейм...

— Это был роспуск Сейма президентом. То, что сделал Затлерс – это одноразовая фигня. Даже по-латышски написано по-разному. Atlaišana и atsaukšana. А сейчас затевается «атсаукшана» — процедура, о которой мечтают все избиратели – возможность отозвать депутата. Латвийские законы не позволяют отозвать депутатов в розницу — только оптом. Значит, это надо делать.

Это будет процесс, в ходе которого вообще тема всего политического устройства Латвии будет очень яростно обсуждаться. У разных групп жителей Латвии будут свои претензии. А мы выставим свою – что наши 274 тысячи подписей правящие просто выбросили в мусорник. Я думаю, мы должны показать, что являемся политической силой, без которой и латыши не могут распустить Сейм. Это будет наше возмездие.

— А ты не боишься, что как только к отзыву Сейма подключится Линдерман, латыши скажут: нет-нет, нам этот Сейм уже нравится…

— Да это будет сделать сложнее, чем с русским языком. Но тем не менее я буду работать на русскую аудиторию.

— И Райвис Дзинтарс скажет тебе спасибо. У него ведь с каждым Сеймом количество депутатов увеличивается…

— Ну и что? Я не вижу практически никакой разницы между Райвисом Дзинтарсом и Единством. Перетекание голосов между этими партиями по большому счету роли не играет. Наша цель, еще раз говорю, по-простому: шатай режим, раскачивай лодку. Другого варианта у нас нет. Постоянное создание психологического дискомфорта.


Зачем нужен форум народов Латвии?

— Ладно, шатание лодки как тактика – годится. А какая будет поставлена стратегическая задача для 274 тысяч твоего электората? Они ждут…

— Сейчас еще одна группа энтузиастов готовится собрать форум народов Латвии – всех национальных меньшинств. С довольно жесткими требованиями: подписания Рамочной конвенции, запрещения языковых инспекций, требованием предоставить негражданам право голосовать на муниципальных выборах. Надо собирать форум народов и делать его постоянно действующим. Это будет нечто параллельное парламенту.

— И твоя роль там?..

— Я содействую всем этим процессам. Но я в такой степени демонизирован в глазах латышской среды, что мне надо грамотно вступать в различные процессы — не первым лицом. Я не буду заниматься лично его организацией. Пусть там соберутся все, кто готов подписаться под базовой резолюцией. Важно создать организационные структуры, которые представляют большое количество людей, и которые власть не сможет игнорировать.

Мой сын сейчас занимается шахматами, у него есть книга Ласкера, там такая фраза: "Если вы не кабинетный теоретик, а турнирный боец, то в любой позиции не ищите лучший ход на доске, а ищите ход, который хуже всего для противника". Наш референдум четко расставил все по местам. Он показал, какая позиция есть у наших национальных меньшинств по ключевым национальным вопросам.

Теперь надо создавать политическое представительство, которое может тягаться с официальной властью на всех уровнях, реагировать на ее решения. Это не может быть один Линдерман, я трезво оцениваю свои возможности. Это должно быть более тяжелое, более широкое представительство, по поводу которого власти уже не смогут сказать: «Хм-м, Линдерман, его забросили к нам из России»…

— И ты считаешь, что все национальные меньшинства, если им придется выбирать между латышским языком и русским, выберут русский? И украинцы, и армяне, и литовцы?..

— Не все, но подавляющее большинство. Ты же сам производил статистический подсчет, что русских граждан в Латвии – 160 тысяч, а за язык проголосовало 274…


Зачем партия Линдермана идет на выборы?

— Вторая часть «марлезонского балета». Когда ты собирал подписи за русский язык, одним из твоих огромных плюсов был тот, что ты не играл ни на одну из действующих партий. И сам не стремился занять мягкое кресло в Сейме или в какой-нибудь думе. А сейчас ты вроде наладился на муниципальные выборы… Первый вопрос: ты же сам туда как негражданин не попадешь, ты отдаешь себе в этом отчет?

— Да. Я, в общем-то, и не стремлюсь туда попасть…

— Тогда второй вопрос: а кого ты тогда в качестве паровоза туда потянешь? Каких-нибудь очередных «сватковых»?

— Сватковых — нет. Но есть люди, которых я хочу продвинуть. В Риге, по крайней мере, появилась сильная фигура. Это — Илларион Гирс. Я считаю, что он может быть хорошим лидером списка.

— А команда у него есть?

— Команда подбирается, мы в течение лета будем этим заниматься. Есть люди, которых я знаю много лет, которых общество знает, и они имеют авторитет…

— И с кем ты будешь соревноваться на выборах? С Центром согласия? Или ты думаешь, что за тебя латыши проголосуют?

— Моей целью не является отщипнуть максимум от Центра согласия. Моя цель — чтобы на уровне муниципальных органов власти наша принципиальная позиция по вопросам языка получила представительство.

Посмотрим на ситуацию в Латгалии. Я уверен, что даже если мы получим только пару депутатов в Даугавпилсе, мы просто явочным путем сможем продвигать свою позицию. И кто там рискнет сопротивляться? Наши депутаты введут практику ответов на русском языке, мы будем вмешиваться в ситуацию с русским языком в школах и в детских садах и так далее.

Я хочу напомнить, что роль муниципалитетов в кадровом регулировании школ, детских садов достаточно высока. И что, ЦС не поддержит нас в этом вопросе? Даже если у него будет больше депутатов, ясно, что поддержит. А какие у него варианты?

— Я так понимаю, что основную силу вы бросите на представительство в Латгалии?

— Да, таков план.

— Хорошо, в Риге ты нашел человека, на которого можно положиться, а в Латгалии?

— Пока не скажу, идут сложные переговоры, в Латгалии — очень клановая система. Решения будем принимать ближе к осени.


Требуется помощь ИМХОклуба

— Ладно, кроме деструктивной позиции – «раскачивать лодку» — программа-то у партии есть?

— Идеологическая – да. За нас проголосует та часть избирателей, которая хочет видеть партию, занимающую принципиальную позицию в вопросах языка и гражданства. Мы будем на всех уровнях препятствовать латышизации школ, детских садов, мы будем стоять за языковое и национальное равноправие. Естественно, в рамках того, что возможно сделать в границах полномочий муниципалитетов.

А в Латгалии — надо переступать эту границу. И делать то, что, возможно, и не допускают полномочия муниципалитетов, но допускает Рамочная конвенция или Хартия языков. Будем стараться вводить это явочным путем.

— А экономическая, хозяйственная программа?

— Честно признаюсь, я не хозяйственник. Я вообще хочу обратиться к ИМХОклубу и просто устроить такой своего рода конкурс предложений. У вас же была такая акция «Гуманитарная помощь Линдерману». Не хотите оказать помощь еще раз?

Но на этот раз не идеологическую – идеологии у нас хватает, а предложить социально-экономические проекты на уровне города. В ИМХОклубе масса людей, которые имеют опыт в бизнесе, имеют опыт в управлении предприятиями. Если найдется человек, который хотел бы идти в нашем списке со своим проектом — то тоже ради бога.

Кстати, некоторые из авторов ИМХОклуба уже сотрудничают с нами. Я просто не хочу сейчас озвучивать, потому что пока я только начал этим заниматься. Приходят, приносят достаточно интересные, креативные вещи, проекты. Я готов все обсуждать.

— В ИМХОклубе – проекты разные, есть и оч-ч-ень экзотические…

— В плане языкового вопроса мы стоим жестко, принципиально. Обсуждать там, собственно говоря, больше нечего. Все уже обсуждено на референдуме. Задача моей партии: что возможно в рамках полномочий муниципалитета — вводить в жизнь. И все, что пока еще невозможно — тоже продвигать. Изо всех сил. И кто там, в Латгалии, сможет нам помешать?

А что касается социально-экономических проектов, я открыт для обсуждения всего. Пожалуйста, если у вас есть какой-то проект, участвуйте. Хотите войти в список членов партии, в избирательный список — приветствуется. Хотите участвовать как просто консультант или советник — тоже приветствуется.


А кто обещал, что будет легко?

— Латгалия все эти 20 лет была таким забытым кусочком Латвии. Ее отношение к Риге было такое: вы нас не трогаете, и мы вас не трогаем. Как я понимаю, ты решил начать наступление на латышские святыни (язык и прочее) именно оттуда. Не боишься, что латвийское государство начнет всех твоих латгальских спонсоров и активистов прижимать?

— Я-то лично вообще ничего не боюсь. Но я хочу объяснить людям, которые втянулись в наше дело, что нас ждет конфликт. Нам нужно постараться избежать физического конфликта. Но давление со стороны власти будет.

После референдума мне позвонила одна учительница: «Ах, Ильич, я вот вас наслушалась по телевизору, подписалась, а теперь меня увольняют с работы». А что вы думали, что власть будет просто так смотреть: какие молодцы, русские, сейчас вы у нас оттяпаете привилегии, и все будет хорошо? Нет, так не будет. Будут проблемы.

Вот, скажем, мой коллега Илларион Гирс — он очень хороший успешный юрист. Но часть клиентов от него сейчас ушла. И не потому, что они против русского языка, просто бизнес любит тишину. Они говорят: «Ты тут теперь по телевизору каждый день, нам это не нужно»…

Я вижу многих людей, на которых власти наехали после референдума. Я сам работаю в издательстве — его трясут теперь каждый день из-за меня. Но это же реальность жизни…

— А подробнее про издательство можно?

— Ты же знаешь, в каком издательстве я работаю. Трясут! По всем позициям… Подробнее мне бы пока не хотелось про это говорить…

Но здесь есть очевидный позитив: мы посеяли у противника неуверенность в своих силах, что бы они сейчас ни говорили публично. Мы решили нашим референдумом главную задачу – дали им понять, что построить здесь национальное государство невозможно.

Они не могут открыть эту правду латышам, потому что тогда вообще станет непонятно, что здесь происходило все эти 20 лет. Мы поместили у них в головах огромный вопросительный знак — что делать дальше? Сейчас наша цель — выборы, мы хотим привести во власть людей с жесткой позицией. И Латгалия — приоритетная задача.


С латышами нужно цинично торговаться

— Давай вернемся к отзыву Сейма…

— Нам нужна акция возмездия. Вы выкинули в мусорник наши 274 тысячи голосов за русский язык, а мы вас – отзовем! Мы должны показать, что русское население может нанести ответный политический удар. Может быть, в новый Сейм пройдут примерно те же партии, а вот многие персоны не пройдут! Пусть они нас боятся. Им опять придется искать деньги на выборы, а денег в Латвии нету…

Кроме того, кампания по отзыву Сейма, я надеюсь, сможет нас сблизить с какой-то частью латышей. Просто на уровне рационального прагматизма и чуть ли не цинизма. Многие латыши хотят переписать конституцию, чтобы в меньшей степени подчиняться регулам Европейского союза. Но они тоже не могут этого сделать без наших голосов.

Сама кампания по отзыву Сейма, если, конечно, ее раскачать как следует, может привести к диалогу между русскими и латышами. Вы хотите что-то поменять в конституции? А мы хотим, чтобы неграждане голосовали на муниципальных выборах. Это уже будет диалог, я верю, что так он может возникнуть.

— Сейчас вроде каких-то русских приглашают куда-то побеседовать…

— Я всех своих товарищей отговариваю ходить на подобные приглашения. Когда группы неизвестно кого приглашаются неизвестно к кому – получается как бы имитация диалога. Наш диалог должен начинаться, например, с вопроса голосования неграждан на муниципальных выборах.

Или, скажем, с оформления регионального статуса русского языка. Предоставьте для начала законодательно статус русского языку, что он не иностранный… Первый вопрос диалога: русский язык здесь иностранный? Да? Тогда нам не нужен такой диалог вообще. До свидания, мы разберемся сами. Не иностранный — окей, начинаем диалог.

— И ты веришь, что такой диалог вообще возможен?

— Я понимаю состояние большинства людей, проголосовавших за русский язык. Они хотят продолжения банкета, но не совсем понимают, что набор рычагов конечен. Я назвал такими рычагами — референдум, выборы, возможно даже угрозу, что Латгалия начнет уходить в свободное плавание. Латышские газеты сейчас об этом постоянно пишут. Они, конечно, эти ужасы преувеличивают, но тема их очень волнует. Даже министры стали ездить в Латгалию, выступать на каких-то шоу… Домбровскис лично какой-то цех открывал…

В общем, процесс пошел, мы его подтолкнули, надо просто двигать дальше… Для меня политика — это не борьба за какие-то места, мне лично это не нужно. Я стараюсь собрать людей, которые хотят реализовать свой план — план по достижению равноправия…

— Ты уверен, что приведешь в Резекне, в Даугавпилс, может, в Ригу людей, которых не купят?

— Я сделаю максимум для этого.


Откуда деньги?

— А где ты возьмешь денег на выборы?

— В Латвии есть люди, которые готовы меня поддерживать. Какие-то отношения сформировались в ходе референдума…

— За русский язык было понятно, там — за идею. Но у спонсоров муниципальных выборов интересы — шкурные…

— Не будем так цинично смотреть на мир. Да, бизнес есть бизнес. Человек, который видит жизнь только через циничную трубу — опасен. Но человек, который позиционирует себя как чистого идеалиста — еще более опасен. Поскольку мы живем в физическом теле, нам нужны средства для этой жизни. В то же время наше «Я» не ограничивается голым прагматизмом.

Благодаря референдуму, а в частности — благодаря ИМХОклубу, я познакомился с массой русских бизнесменов. Не элитного звена — там, может быть, действительно господствуют чисто прагматичные подходы. Но среди бизнесменов средней руки есть масса людей, для которых язык — вопрос принципиальный.

У тебя же в ИМХОклубе были их статьи… Например, Елена Бреслав очень ясно объяснила прямую связь между русским языком и бизнесом. Что без русского языка здесь ничего хорошего для бизнеса не будет. Это же многие бизнесмены понимают.

У бизнесменов, с которыми я встречаюсь, нет фантастических ресурсов. Но те, кто хочет мне помочь, хотят это сделать не с конкретной прагматической целью, они понимают, что за день-два ничего не изменишь. Что эту тему нужно все время двигать, двигать и двигать.

Они понимают, что проблемы, которые они испытывают в бизнесе — это давление аппарата, недружелюбие государства и муниципальных органов к их бизнесу... И что оно в основном связано с национализмом. Они лучше меня знают, что национализм не стыкуется с развитием. Поэтому я думаю, что найду ресурсы на избирательную кампанию.

Опыт показывает, что самые большие деньги нужны правящим. Потому что всегда, пока ты правишь, твой рейтинг падает. И тебе надо накапливать перед выборами черный нал, чтобы бабахнуть — исправить свою репутацию, подмоченную за годы правления.

А что мне? Референдум показал, что когда есть сильная идея, больших денег не нужно.