На первом месте — Люксембург, там иностранные языки знают 99 процентов. На втором — Словакия с 97 процентами, и на третьем Латвия — 95 процентов.

В принципе, такое место занять достаточно просто. Надо только объявить язык, который понимает практически все население, иностранным. Крошечное Великое Герцогство Люксембург граничит с Бельгией, Германией и Францией. Причем границы эти, конечно, символические. Понятно, что люксембуржцы понимают и французский, и немецкий. Тем более что люксембургский язык очень на него похож.

%script:googleAdSense%

 В Словакии практически все понимают родственный чешский язык. Но он считается иностранным. Кроме того, там живет много венгров.

Если бы в составе Евросоюза были Хорватия или Сербия, они бы заняли бы первые места со ста процентами. Потому что у них ранее был общий язык, который так и назывался — сербскохорватский, но сейчас распался на несколько языков стран бывшей Югославии.

В Латвии, как известно, давно уже считается иностранным русский язык. Поэтому кто его знает — попадает в соответствующую графу опроса о знании иностранных языков. А кто не знает — те, вероятно, знают английский. Или немецкий. Вот так мы и вышли на третье место.

Агентство латышского языка рассказывает и о ситуации с латышским языком. Ситуация вроде бы улучшилась. Были опрошены представители русской молодежи от 17 до 25 лет. Из них 64 процентов сказали, что по-латышски говорят хорошо, 30 процентов — что средне, а 6 процентов с ответом затруднились. Наверное, не поняли, что у них спрашивают.

Но в целом государственный язык знает 90 процентов нелатышей, тогда как, например, в 1989 году знающих было только 62 процента.

Но одно дело знать, а другое — говорить. Тут, как отмечает агентство, есть большие проблемы. Особенно в сфере обслуживания и в частном бизнесе. Там по-латышски говорить не хотят. Возможно, знают, но знания свои в жизни не применяют.

Получается, что латышский язык используется русскими только чтобы говорить с властями. Например, с языковыми и прочими идеологическими инспекторами. Притворяются, одним словом.

Бдительные латышские интеллигенты давно уже бьют тревогу по этому поводу. Например, известный карикатурист Агрис Лиепиньш сравнил Даугавпилс с потемкинской деревней. Когда официальные лица из Риги приезжают в латгальскую столицу, то все кругом говорят по-латышски, радостно танцуют школьные этнографические ансамбли, продавщицы в магазинах улыбаются и с гордостью говорят на государственном языке. А как начальство уезжает, то снова принимаются дискриминировать несчастных даугавпилсских латышей, сетует художник.

И так не только с языком. Так же и историей, сообщил недавно журнал «Сестдиена». Приходят в русские школы проверяющие из министерства: все в порядке, учителя рассказывают детям о страшной оккупации. Но как только инспекторы уезжают, так из-под парт вынимаются присланные Кремлем учебники брежневских времен. Естественно, не совпадающие с официальной концепцией историей.

Что делать? Как бороться с двоемыслием русских, особенно у молодежи? Этим вопросам задавалась и сеймовская подкомиссия по патриотическому воспитанию. В декабре она собиралась разослать по школам опросник, чтобы узнать у школьников, что учителя говорят им о латышах и Латвийской Республике. Не унижают ли, не иронизируют ли? Авось кто из школьников и проговорится.

Ну и конечно, рекомендуются экскурсии в Музей оккупации. В котором, оказывается, есть отдел просвещения. Его руководительница и подняла на прошлой неделе вопрос о русском притворстве.

Как же привести общество к единомыслию? Как заставить всех принять официальную точку зрения на историю, да и на все остальное? Это очень непростой вопрос.

Вот, скажем, будут все инородцы стопроцентно знать государственный язык, все натурализуются, пройдут проверку на лояльность. И даже вступят в правящую партию «Виенотиба».

Может ли это гарантировать, что дома они прекратят говорить по-русски и заглядывать в российское информационное пространство, а в душе не затаят чего-нибудь этакого?

Вот, например, в начале вышеупомянутого 1989 года КПЛ насчитывала 184 182 члена и кандидата в них. Из них 39,8 процента составляли латыши. И что же? Именно латышские коммунисты, воспользовавшись перестройкой, и начали борьбу за независимость. Недавно мы как раз отметили годовщину результата их борьбы.

Или взять творческую интеллигенцию. На родившем Атмоду расширенном пленуме творческих союзов в 1988 году присутствовали три лауреата Государственной премии СССР, двадцать пять лауреатов Госпремии Латвийской ССР, два лауреата Ленинской премии, депутаты Верховных Советов Союза и Латвии, члены ЦК КПЛ...

И ведь практически все они до времени скрывали свои взгляды, принимали почести оккупантов и даже восхваляли их. Но в душе тайно ненавидели. Что потом и проявилось.

Мало надежд и на специальный государственный телеканал для русских, о создании которого заговорили. Советское телевидение, которому альтернативы не было, и то не смогло перевоспитать народ.

Можно, например, выпускать пропагандистскую литературу, Музей оккупации этим занимается. И внести эти книги в школьную программу.

Тут сразу вспоминается, как в 1986 году секретарь ЦК КПСС по идеологии А.Н.Яковлев направил в Политбюро записку «О наличии в книготорговой сети книг руководителей КПСС и Советского государства, изданных в 1969-1983 годах». Выяснилось, что торговля была буквально затоварена сборниками выступлений и отдельными книгами руководителей партии и правительства. В союзных республиках было не продано 756,8 тысячи экземпляров на национальных языках. И из них — 160,4 тысячи экземпляров (143 названия) — в Латвийской ССР! По названиям партийной литературы на латышском языке мы опережали Украину и Белоруссию, вместе взятые. А по тиражам — Среднюю Азию с Кавказом! Это видно из приложенной к записке таблицы.

И что, помогло это? Все пришлось отправить в макулатуру.

Видно, что латыши учли ошибки советской власти. И решили смолоду искоренить и критическое отношение к государству, и отличные от официального взгляды на историю. Взялись за школы. Потом, по логике, должны взяться за СМИ и интернет, потом за разговоры на кухнях… А потом и за тайные мысли.

Как заметил ныне покойный историк Хейнрихс Стродс, оккупантам не удалось сделать из латышей советских людей. Поэтому их духовное освобождение было столь быстрым.

Теперь, по-видимому, хотят освободить и остальных. Только как-то по-советски…