Несколько лет подряд в России смотрели на жуткие кадры из Европы, где невесть откуда взявшиеся водяные потоки играли автомобилями, как детскими кубиками, несли валуны, разрушали дома. Многим это казалось не более чем фильмом ужасов, поскольку в самой России на повестке дня была (да и осталась) другая беда – засуха. И вот, в ночь на 7 июля на Северном Кавказе прошел дождь, а за ним – волна, которая стала причиной гибели более 140 человек, и эта цифра, к несчастью, не окончательная.

%script:googleAdSense%

 Уже к исходу первых суток после трагедии сформировалось две, к сожалению, ставших традиционными, версии. Власти упорно уверяют, что все дело в небывалом природном катаклизме. С другой стороны, множатся конспирологические версии, что все произошедшее – результат преступных действий властей, которые, как минимум, не оповещали население, но предупреждали своих. Самая крайняя позиция: наводнение вообще рукотворное, результат «открытия шлюзов» Неберджаевского водохранилища.

Чтобы разобраться в деталях, потребуется время, а пока все погружено в хаос. Чиновники хотят уйти от ответственности, что естественно. Но не менее естественно и то, что люди, потерявшие имущество, а главное – своих близких, хотят увидеть персонализированных виновников несчастья. Потому что невозможно же просто винить небо.

Но можно сделать выводы. Ведь произошедшее в Крымске – не первый случай для Северного Кавказа. И далеко не последний. Вообще, Северный Кавказ – это классическое селеопасное место. Что такое сель? Это кратковременный водно-грязевый поток, возникающий в горных областях и характеризующийся стремительным повышением уровня воды – иногда просто валом воды, и быстрым последующим падением ее уровня. Все эти показатели были отмечены в Крымске. Очевидцы как раз говорили про то, что вода поднялась до крыш за 10 минут, а затем за несколько часов полностью спала.

Чтобы образовался сель, нужны определенные условия. Если склоны гор заросли густыми лесами, то, скорее всего, селя не будет: лес демпфирует рост стока осадков в долину. Если горы сложены прочными вулканическими породами, то шансов на сель тоже не так много: они не будут разрушаться водой, и водный поток будет расти пропорционально росту интенсивности осадков минус отток воды на равнину. Тоже плохо, но не так быстро и без грязи.

А вот северо-западный Кавказ – это особая территория. Здесь высота гор достигает 2000 метров, и горы эти сравнительно молодые и сложенные из неустойчивых к выветриванию пород. Ранее они практически повсеместно были покрыты лесами, но из-за вырубки площадь лесов значительно сократилась. Хотя даже в старые времена в этом районе наблюдались сели, вызванные летними проливными дождями.

Изучать кавказские сели начали еще в 1903 г. и изучали до самого распада СССР. Уже в начале 60-х годов сели данного региона были внесены в справочник «Сели в СССР и меры борьбы с ними», а также в специализированные региональные справочники. Особенное внимание уделялось склонам Маркотхского хребта, на которых селевые потоки фиксируются и в южном и в северном направлениях. Именно там, в массиве Маркотхского хребта находится Неберджаевское водохранилище, из которого, как говорят некоторые, и был осуществлен сброс воды.

Советские специалисты были в числе мировых лидеров в области исследования селевых явлений в мире – особенно дождевых и снежных. В Боржоми был построен уникальный сельдук – дорога для отвода селевых потоков, а еще была уникальная плотина в Медео, близ Алма-Аты. Кстати, водохранилища в горных долинах – это один из вариантов защиты от разрушительных селей.

Логика тут проста: поставьте на землю кубики. Пусть это будет наш город. Чуть в стороне – бак с водой, в котором будет сбоку прорезана выемка. Давайте теперь пустим из пожарного шланга воду прямо на кубики – вода их смоет. Сразу. А если пустить воду из шланга в бак, то сначала вода будет наполнять его, а затем начнет изливаться через прорезь. Какое-то время «наводнения» не будет совсем. Потом поток воды будет расти без катастрофических последствий. И лишь когда наше «водохранилище» переполнится, наступит критическая ситуация. Но для этого осадки должны быть слишком сильными и идти слишком долго. То есть водохранилище может или полностью избавить от опасности селя, или, как минимум, дать выигрыш во времени для сигнала бедствия и эвакуации населения.

Есть самый страшный вариант, известный по фильмам-катастрофам, – разрушение плотины. Это как если бы мы просто опрокинули наш бак на бок. Но дело в том, что никакой стены, которая могла бы рухнуть мгновенно, в этих водохранилищах нет. Это скально-земляная дамба, которая укреплена бетоном. Она может быть размыта, но не может мгновенно рухнуть. Кстати, специально для того, чтобы дамбу не размыло, в ней имеется слив – такой же, как в обыкновенной ванной – так называемого шахтного типа.

Но водохранилища строятся не только для защиты от селей – чаще всего, это их попутная функция. Главная же задача – устойчивое снабжение населенных пунктов пресной водой. Как следует из паспорта ставшего знаменитым Неберджаевского водохранилища, оно предназначено для водоснабжения города Новороссийска. Однако расположено оно как раз на северном склоне Маркотхского хребта и разгружается в речку Неберджай, текущую в сторону г. Крымска.

Полный объем водохранилища – 8 млн кубометров воды. Площадь зеркала – 0,75 кв. км. То есть 750 000 кв. метров. Так что средняя глубина – 10 метров. Прямо, скажем, не Байкал. И есть большие основания полагать, что и этого объема не было: спутниковые снимки демонстрируют изрядно обмелевшие, засоренные отложениями берега.

Еще в июне этого года говорилось о том, что водохранилище стоит полупустым – из-за этого Новороссийск испытывал проблемы с водоснабжением. А в 2011 году вовсю поднимался вопрос о его реконструкции и очистке. Волне логично выглядит и информация о письме местных жителей от 2002 года, в котором они беспокоятся о заполненном до краев водохранилище. Ведь мелкое, засоренное водохранилище заполнить воде гораздо легче, чем большое и глубокое.

Итак, нет никаких свидетельств, что Неберджаевское водохранилище разом рухнуло, образовав приливную волну в 7 метров. Но что же там могло произойти?

Карта Крымска и окрестностей, доступная в любом поисковике, показывает, что практически в черте города сходятся несколько крупных рек и речушек, которые берут начало в горах. По данным Гидрометцентра России, в Крымске выпало 156 мм осадков. Это 156 литров на 1 квадратный метр. 15 ведер!

В горах выпало еще больше, есть данные о 258 мм на квадратный метр. Таким образом, даже если бы в самом Крымске сильных дождей не было вообще, хватило бы того, что выпало в горах. Эти потоки сошлись в одном месте и создали приливную волну.

В научной литературе отмечается, что для данного района характерны селевые очаги с расходами потоков 250–100 куб.м/с, объемами выноса грязекаменных потоков от 100 000 до 1 млн куб. м. Важно, что сели именно дождевого происхождения составляют 88%, и повторяемость катастрофических селей раз в 15–25 лет, а крупных – раз в 5–10 лет.

Обмелевшее, старое водохранилище, судя по всему, было просто «передаточной инстанцией» для воды. Оно, разумеется, не могло добавить воды в поток, но и защитной функции не выполнило.

Подобное, к сожалению не редкость и в более спокойных регионах: 29 июля 1924 г. в Москве прошел ливень такой силы, что по Тверской пошла вниз, к Кремлю, а затем к Москва-реке селевая волна, которая несла телеги, газетные киоски, ящики, людей и животных. Точное количество жертв до сих пор неизвестно.

А в 1966 г. из-за многодневных ливневых дождей в Северной Италии вышли из берегов реки По и Арно. Уровень воды в Арно поднялся выше 11 метров от ординара, что более чем на пять метров выше уровня набережных во Флоренции и Пизе. Погибло 113 человек. Список можно продолжать.

И все же, кто виноват, и что делать? Специалисты говорят, что после 1991 г. практически прекратились систематические исследования селей и меры по противодействию им. На усиление селей, между прочим, играют такие факторы, как горные разработки, вырубка леса, интенсивный выпас скота, строительство.

Необходимо строительство отводных каналов со строгим запретом на строительство жилья в подтопляемых зонах. И что уж точно надо – это специальный мониторинг ситуации в горных районах. При современных технических средствах установить автоматы, сигнализирующие об опасном объеме осадков, – пара пустяков. Можно даже веб-камеры смонтировать – желательно там, где их никто не украдет.

И тут, разумеется, должна быть поддержана гражданская инициатива – не казни чиновников, а проведения мероприятий, чтобы уменьшить потери в будущем. В конечном счете – организованная система общественного мониторинга наподобие той, что создали в Москве по мониторингу пробок. Конечно, проще было бы, чтобы это создали государственные или муниципальные структуры. Но надежнее рассчитывать на собственные силы. Потому что этим потопом история селей не закончится.

П.С. от Председателя. Как я сам чуть было не попал…

В Краснодаре я прожил семь лет и потом еще много раз там бывал — навещал отца. Утонувший три дня назад Крымск я проезжал раз, наверное, сто. Он по дороге между Краснодаром и Анапой-Новороссийском.

В 1976 году я приехал в Краснодар летом. По заведенной мужской традиции мы с батькой загрузили в его 21-ю «Волгу» пару одеял, котелок, примус и отправились путешествовать по побережью. В те годы автотуризм был прост – автомобилей было сравнительно немного. В качестве «диких» кемпингов автомобилисты выбирали сухие (летом) устья речек, впадавших в море.

В один из вечеров и мы с отцом встали на ночевку где-то в районе Кабардинки (недалеко от Крымска) – как раз в устье такой пересохшей речки. Устье было широкое, просторное, там гнездилась примерно сотня таких же автодикарей. С машинами, палатками, женами, тещами, детьми, собаками и прочим скарбом.

А ночью приехала милиция, встала над нашим лагерем на дороге и принялась в громкоговоритель будить народ: «Товарищи, в горах идет гроза, в устье реки ожидается грязевой поток, просим срочно покинуть…» и т.д. В далеких горах что-то действительно слегка громыхало.

Поскольку у нас с батькой всего-то хозяйства была только наша старенькая «Волга» (в ней мы и жили), мы завели мотор, выехали на дорогу, пристроились на обочине и снова завалились спать. А те туристы, кто обосновался в этом устье всерьез (с палатками, тентами, кухнями и тещами), посовещались между собой и решили типа «лень сворачиваться, громыхает не сильно, авось пронесет». Ох, этот русский «авось»…

А еще через два часа пришла вода. И слава богу — она предупредила о своем появлении. По руслу побежал небольшой ручей — так, по щиколотку. В лагере началась суета — народ принялся срочно эвакуироваться. На узком выезде наверх возникла пробка, кто-то заглох, кто-то забуксовал… В общем, до большой воды успели спастись не более десятка машин.

А через полчаса пришла настоящая вода. Это была ревущая трехметровая волна, несущая камни, грязь, деревья, какие-то обломки… Я своими глазами видел (к тому времени уже рассветало), как весь кемпинг она слизнула в момент, как, кувыркаясь, катились автомобили. И еще раз, слава богу — весь кемпинговский народ к тому времени уже стоял наверху, глядя, как пропадает его добро…

В ту ночь не погиб никто, хотя несколько отчаянных водителей повыпрыгивали и вскарабкались наверх буквально за секунду до того, как их автомобили смыло. А более 70 автомобилей потом водолазы три месяца вытаскивали из моря — обкатанных, как морская галька. Некоторые из них поток унес в море на полкилометра…

Еще раз наши соболезнования семьям погибших.