Наверное, еще никогда процесс формирования правительства Латвии не вызывал такого равнодушия даже среди публики, активно интересующейся политикой.

Это естественно: происходящее не может являться предметом политического анализа. Правительство рухнуло в результате личных конфликтов, и те же конфликты не дают оперативно создать новое.

Но рано или поздно как-нибудь договорятся, правительство появится, а ничего в жизни государства принципиально не изменится, потому что примерно те же люди будут действовать все по той же программе.

Тем не менее происходящее заставляет сделать два важных сугубо политических вывода — и уже этим оно интересно.


Во-первых, нынешний кризис подчеркнул крайнюю противоречивость отечественной политической системы. С одной стороны, она до смешного слаба.

Подумать только — одна дама, Солвита Аболтиня, — может вертеть этой страной, как ей заблагорассудится, и никто ничего не может с нею поделать.

Захотела — прошла в Сейм, не будучи формально избранной, и заняла в нем ответственную должность. Захотела — обрушила правительство, которое возглавляет ее собственная партия. Захотела — требует поставить себя премьером, хотя поддержка ее в парламенте исчезающе низка.

Мы уже сталкивались с плохишами, которые шли наперекор системе и долго оставались неуязвимыми — Шкеле, Шлесерс, а Лембергс до сих пор непобедим.

Но у каждого из этих людей были солидные капиталы и определенная группа преданного населения, каждый из них воевал за серьезные экономические интересы —

 

у Аболтини нет ничего из этого, только аппаратная ловкость и запредельное нахальство.

А с другой стороны, при всем этом рекордном бардаке, система весьма устойчива. Правительства нет, но никто особенно не переживает, кроме любителей склок. Ситуация, как в классическом учреждении, которому заняться особо нечем, и служащие самозабвенно интригуют друг против друга.


А второй вывод относится к событию, до которого еще почти полтора года и которое вроде бы никак не связано с перипетиями в правительстве.

Предстоят муниципальными выборы — и кто же будет мэром Риги? Похоже, что им останется Нил Ушаков.

Потому что, чтобы найти другого мэра, его надо выдвинуть от какой-то партии.

«Единство» благодаря сумасбродству свой лидерши выглядит совсем смешно, трудно представить себе, что оно оправится за оставшееся время.

Союз зеленых и крестьян еще ни разу не преодолевал пятипроцентный барьер на рижских выборах.

Националисты, правда, в доушаковские времена пользовались в Риге неплохой поддержкой — но это были не те националисты.

Когда город возглавляли Андрис Аргалис и Янис Биркс, существовала традиционная «Тевземей ун Бривибай» — номенклатурная политическая сила, в которой убежденных националистов было не больше, чем в любой другой латышской партии.

Именно поэтому тевземцы проиграли внутреннюю борьбу пассионариям из Visu Latvijai. Но по той же причине я не думаю, что шансы велики, к примеру, у Райвиса Дзинтарса.

Латышская элита и ее массовый избиратель до сих пор побаивались давать этим решительным ребятам реальную власть.

Конечно, на смену «Единству» рано или поздно должна придти новая партия власти.

Но обычно такая появляется к парламентским выборам. Потому что партию надо раскручивать вокруг потенциального лидера.

А если он станет главой столицы, то через полтора года идти на новые выборы — значит, обмануть надежды своих рижских избирателей.

Рекламировать поочередно двух сильных лидеров — так где у нас столько кадров! И где гарантия, что они не перессорятся между собой в процессе восхождения к вершинам…


А теперь вернемся к описанию отечественной политической системы — одновременно и беспомощной, и неуязвимой.

 

На самом деле за четверть века независимости латышская власть дала латышскому народу все, на что тот мог реально рассчитывать, и теперь может упиваться интригами.

Не верю, что сколько-нибудь серьезный человек рассчитывал, что уровень жизни у нас может сравняться с уровнем жизни пусть даже беднейших стран Запада.

Мы получили то, что могли: живем лучше, чем все бывшие советские республики, кроме прибалтийских соседок. Каждый, кто этого захочет, может в индивидуальном порядке приобщиться к западным ценностям и тамошнему процветанию, сменив место жительства.

При этом относительная бедность компенсируется почти брежневской стабильностью: нам не грозят ни российские потрясения в виде зависимости от цены на энергоносители, ни европейские в виде потока беженцев и угрозы терроризма.

Страна успешно вошла во все международные структуры и поэтому больше не нуждается в управлении, а только в доведении до населения вышестоящих указаний — вот элиты и развлекаются.

Смутно помню из курса исторического материализма тезис о неизбежном отмирании государства при коммунизме — неожиданно мы значительно приблизились к этому счастливому состоянию в ходе строительства капитализма.

И только одно одну серьезную претензию может предъявить народ своей элите, только одна прореха в благостной картине.

Народу было обещано национальное государство. В отечественном понимании — это возможность жить так, будто никаких инородцев вокруг не существует.

Слова «начальник» и «латыш» должны быть синонимами. Исключения только подтверждают правила.

Вот, к примеру, Ярослав Стрельчонок. Типичный «плохой русский», неведомо как поднявшийся на вершину и гнобящий хорошую Юту Стрике — оттого и само Бюро по предотвращению коррупции плохо работает.

Но в этом году полномочия Стрельчонка истекают, и наверняка ситуация нормализуется — и в этническом, и, соответственно, в содержательном плане.

Или другой эксперимент — Вячеслав Домбровский. Занимал один министерский пост, потом другой. Никто его не ругал, избрали в следующий Сейм — а он сам ушел. Честный человек, почувствовал себя не на месте — и ведь действительно не на месте был!


А вот Ушаков — это исключение, так исключение.

Ни Стрельчонок, ни Домбровский идеологически ничем не выказывали своей нелояльности. А Ушаков, пусть в руководстве столицей это и не особенно заметно, возглавляет откровенно враждебную партию — и непотопляем, как Аболтиня.

Очень важно понимать, что сегодняшнее «Согласие» — это отнюдь не та партия, которая уверенно выиграла выборы в Рижскую думу в 2013 году. Украинские события радикально переформатировали политическую картину.

 

Сегодня это совершенно маргинальная политическая сила, с которой коллеги не считаются демонстративно.

Что вы хотите — агент страшного врага, против которого мы торопливо вооружаемся, цинично сохраняющий договор о сотрудничестве с правящей российской партией.

Столь же маловлиятельны при значительном представительстве были разве что те депутаты Верховного Совета Латвии, 4 мая 1990 года не проголосовавшие за независимость Латвии.

«Согласие» любит гордиться тем, что значительную часть его электората составляют латыши.

Легко доказать, что это миф: достаточно сравнить результаты выборов с результатами референдума о русском языке.

Этот референдум имел то непреходящее значение, что мобилизовал обе общины и показал реальное число избирателей в каждой.

В Риге за русский проголосовало 119,6 тыс. человек — 38,9%. Через год на муниципальных выборах у «Согласия» вместе с партией Америкса было 134,1 тыс. избирателей — при резко уменьшившейся явке это составило разгромные 58,5%.

Но вот наступил кризис в отношениях с Россией, а с ним выборы Сейма.

В Риге за «Согласие» голосует 109,6 тыс. избирателей — 38,3%. Если учесть, что еще 4,9 тыс. проголосовало за Русский союз Латвии, то нетрудно констатировать:

 

на муниципальных выборах немало латышей голосовало за Ушакова с компанией, но все они отвернулись от него на парламентских, где число согласистских избирателей практически совпало с числом голосовавших за русский язык.

И вот что получается. Мобилизовать латышский электорат наша элита умеет. Показать ему, что русские и представляющее их «Согласие» есть враги государства — легко. А реализовать огромное преимущество — полуторакратное, 60:40 — не смогли уже дважды.

И очень вероятно, что не смогут и в третий раз.

Это тем более нелепо, что поводов для критики рижская власть дает уйму, но никто не спешит ими воспользоваться.

В начале нынешнего столетия в думе уже пришли к власти «неправильные» люди — пусть не в этническом, а в идейном плане — социал-демократы. Тогда была оппозиция, которая грамотно и планомерно подрывала их влияние и легко взяла реванш на следующих выборах.

Сейчас оппонировать разучились, дума выпала из политической повестки дня. Латышская элита расслабилась и всецело занята мелочными проблемами передела власти в своем кругу.

Очухаются ли они к следующей весне?