Вот борец за справедливость вытаскивает учебник политологии, где черным по белому написано, что оккупация возникает в результате военных действий – а их, как известно, не было. Его товарищ усердно цитирует документы, подписанные вождями Латвии, – смотрите, они сами на все согласились!

Такие аргументы могли бы сработать на уголовном процессе, где иногда удается добиться оправдания заведомого преступника на основании неверно оформленных доказательств или ошибок судьи. Но в историческом споре никого не судят, и все опрокидывает простая попытка решить задачу от противного.

А вдруг Улманис уперся бы и ничего не подписал, а вдруг латвийский офицер-самоубийца приказал бы открыть огонь – неужели история развернулась бы иначе? Можем ли мы представить себе, что победоносная Красная Армия в этом случае повернула бы восвояси: как можно нарушать суверенитет гордой латвийской державы, что подумают о нас через 70 лет! Ладно, хватит с нас Литвы и Эстонии, придется извиниться перед стариной Риббентропом, что взяли на себя невыполнимые обязательства...

Но и вторая сторона, требуя обязательной характеристики давних событий одним-единственным термином, отвергая синонимы как покушение на святость единственно верного учения, ведет себя не менее нелепо. Из факта уничтожения независимости Латвии в результате оккупации в 1940 году и восстановления этой независимости в 1990 году делается вывод, что все эти годы страна была оккупирована.

Из многих аргументов против этого утверждения, которое противоречит непосредственным наблюдениям большинства ныне живущих латвийцев, достаточно привести один. Знает ли история случаи, когда проклятые колаборационисты, десятилетиями верой и правдой служившие ненавистным оккупантам, после достижения долгожданной независимости не отправляются на плаху, а наоборот, только поудобнее усаживаются в насиженных креслах? А именно так было в 90-е годы, как мы все прекрасно помним.

Почему же нельзя описать историю так, как действительно все происходило? В июне 1940 года Латвия была оккупирована, а через короткое время аннексирована Советским Союзом. Достаточно быстро население приняло установившиеся реалии и превратилось в лояльных советских граждан, причем это касается и тех, кто жил в Латвии до описываемых событий, и тех, кто приехал позже.

Понятно, почему так настаивает на демонизации событий 1940 года латышская сторона. Сначала появилась потребность в дискриминации инородцев, а потом уже родилась теория оккупации, превращающая участь мигрантов в фатальную.

Характерно, что не только прибалтийские страны, но и Украина, Грузия, Армения, Азербайджан на короткое время обрели независимость в 1918 году. Повсюду отношение к этим несостоявшимся государствам значительно более нежное, чем они того заслуживают, но это никак не влияет на нынешнюю политическую борьбу. Точно так же осуждают пакт Молотова-Риббентропа потерявшие в его результате территории Финляндия, Польша и Румыния, но ни одна из этих стран не пытается вернуть на место утраченное.

Сейчас мы только можем констатировать, что ритуальное требование признать оккупацию перешло с индивидуального на коллективный уровень. Если раньше приставали к отдельным людям во время экзамена в школе или при натурализации, то теперь покаяния требуют от Центра согласия как политического представителя большинства жертв национальной дискриминации.

Однако все это не оправдывает нашего смешного поведения. По-человечески очень понятна логика «дашь палец – руку откусят». На самом же деле бояться больше нечего – вряд ли возможны какие-то новые дискриминационные акты. Тем более смешно рассчитывать, что можно что-то серьезное приобрести, лицемерно подпевая идеологам национализма.

Ошибка состоит в том, что мы продолжаем рассматривать события более чем семидесятилетней давности глазами людей 1940 года. Можно долго взвешивать, как с одной стороны, было плохо тем, кого в результате советизации посадили в тюрьму, и как с другой стороны, было хорошо тем, кого из тюрьмы выпустили. Какое несчастье было для латышей потерять свое государство – и какое счастье для нелатышей было избавиться от отвратительного улманисовского режима. Все это интересно только в историческом плане, этих людей уже нет среди нас или скоро не будет, как это ни печально.

А вот что есть сегодня и, смею надеяться, будет вечно – это сложившаяся в Латвии русскоязычная община. Нас здесь многие сотни тысяч человек, и по большому счету, это единственное основание продолжать жить в этой стране. Каждому, кто побывал в симпатичном, но почти мононациональном прибалтийском городке вроде Тарту или Паневежиса, предлагаю задуматься, какая тоска вас охватила бы при необходимости поселиться там постоянно. И насколько привлекательнее было бы жить в Германии или Англии, где не только уровень жизни выше, но и куда богаче культурная и общественная жизнь на русском языке.

И надо четко понимать, что эта общность, в которой нам так уютно жить, сложилась исключительно благодаря событиям 1940 года. Поэтому было бы очень уместно, если бы день 17 июня стал праздничным хотя бы для одной части страны – ведь нормально отмечать отдельно конфессионные праздники, почему же нельзя сделать это для политических, да и опыт 9 Мая у нас имеется. Точно так же было бы правильно, если бы где-нибудь в Кенгарагсе или Пурвциемсе установили Памятник оккупанту – веселому красноармейцу на броне танка, и это никак бы не отменяло многочисленные памятники репрессированным.

Не надо считать, что это предложение – грубый цинизм и плевок в чью-то душу. Народам свойственно отмечать важные для них исторические события без оценки морального облика героев. Вся Америка уставлена памятниками Колумбу, который был жестоким завоевателем и чье появление на континенте стало фатальным для местного населения.

Но американцы европейского происхождения счастливы на своей родине и отдают долг памяти человеку, благодаря которому ее обрели. Что-то я не заметил, чтобы культ Колумба как-то обострял отношения с индейцами.

Если мы берем пример с США во всех прочих сферах жизни, почему бы не последовать и этому?