Недавно наш одноклубник поделился историей о том, как он побывал шведским бизнесменом, при этом не зная ни слова по шведски. Как выяснилось, в Швеции считается хорошим тоном вести всю деловую документацию на английском. Общение с чиновниками всех уровней и получение любой необходимой информации на этом языке также является делом обычным и никаких проблем не вызывает.

Два главных следствия такой лингвистической толерантности для шведской экономики лежат на поверхности и понятны каждому. Во-первых, любой иностранный предприниматель может в любой момент начать свой бизнес в Швеции, даже если этот предприниматель средний или малый, или если он представитель т.н. свободной профессии – юрист, архитектор, врач и т.д.

Во-вторых, любой шведский предприниматель имеет возможность предложить на продажу свой бизнес, пусть даже самый мелкий, не только другому шведу, но и любому иностранцу – пожалуйста, вот вся отчетность в полном объеме на понятном языке, вникай и раскошеливайся!

У меня тоже есть история о том, как я пытался стать иностранным инвестором. Несколько лет назад я узнал, что в соседней Эстонии есть некоторые особенности корпоративного налогообложения, описанные другим нашим одноклубником. И была у меня фирма, которой все равно где быть зарегистрированной. И я быстро подсчитал, что выигрыш по сравнению с латвийскими налогами может составить полторы-две тысячи латов в год.

Но так же быстро выяснилось, что общение с местными чиновниками может проходить только и исключительно на великом и могучем эстонском языке, что потребовало бы либо нанимать местного работника, либо пользоваться услугами какой-нибудь компании, а это съедало почти всю предполагаемую выгоду. Получается, что привлечь мое внимание выгодным налогообложением Эстония смогла, но налогов с меня так и не получила – и все из-за какой-то малости.

Совершенно очевидно, что Латвии не помешают дополнительные доходы бюджета, а значит — новые налогоплательщики из-за рубежа, малые и средние в том числе. Разумеется, одних только лингвистических удобств будет недостаточно, понадобится улучшать и все остальное, что входит в понятие «инвестиционный климат». Но нет сомнений, что на этот климат объявление английского языка официальным повлияет в лучшую сторону.

А вот объявление русского языка официальным улучшит этот климат кардинально. Надо понимать, что для условного англоязычного инвестора и так открыт весь мир. Если для него выбор расширится еще и за счет Латвии – что же, приятная мелочь, но ничего особенного, тихие задворки. Для условного русскоязычного инвестора же мы не просто Латвия — мы Европа, центр Вселенной, свет в окошке.

Отнюдь не миллионер, заработавший на неспокойном постсоветском рынке двести-триста-пятьсот тысяч евро вместе с язвой и тахикардией, с удовольствием откроет/купит магазинчик, кафешку или пару-тройку квартир под аренду. Уютный дом или квартира, нехлопотный бизнес, который кормит, и Европа для путешествий рядом – что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость?

Пока такого рода иммигрантов привлекает в основном Чехия — сравнительно недорогая страна ЕС со сравнительно близким языком. На пятки ей наступает Болгария, которой даже не очень мешает отсутствие шенгенского членства. Вот только непонятно, почему мы должны уступать чехам и болгарам деньги, которые могли бы взять себе, причем гораздо легче и гораздо больше.

Особо поясню, почему в каждом абзаце упоминаются малый и средний бизнес. Дело в том, что для крупного инвестора, оперирующего миллионами, языковой комфорт не имеет вообще никакого значения. Набирать на месте персонал придется все равно, самому инвестору придется реально общаться только с несколькими топ-менеджерами, а их всегда можно подобрать по языку или даже обойтись переводчиками.

А вот малым и средним предпринимателям придется лично и с чиновниками беседовать, и отчетность контролировать, и договора заключать — тут значение языкового комфорта трудно переоценить. На постсоветском пространстве и полных миллионеров больше, чем в Даугавпилсе жителей, а уж сколько там полу- и четвертьмиллионеров — даже предположить трудно.

Но если вспомнить, что цена квадратного метра жилья в Москве начинается от $4700, в Санкт-Петербурге — от $3000, а в Екатеринбурге — от $2000, то пятнадцать-двадцать миллионов таких недомиллионеров наберется только среди квартировладельцев в крупных городах России – а ведь есть еще и другие страны СНГ. Если Латвия отщипнет от этого пирога хоть полпроцента, налогов хватит и на пенсионеров, и на медицину, и на образование.

Безусловно, государственный статус русского и официальный статус английского языков помогут решить проблемы не только в области пополнения госбюджета и привлечения инвестиций, но и в образовании, вопросах эмиграции и иммиграции, во многих других областях нашего бытия; станут логичным этапом подготовки Латвии к неизбежному преобразованию Европейского союза в Европейскую Федерацию. К сплочению общества это тоже приведет, но эта тема здесь не рассматривается.

До сих пор требование хоть какого-нибудь статуса для русского языка было требованием только политическим. Теперь мы видим, что требование официального статуса для русского и английского языков есть требование вполне меркантильное, экономическое, денежное. И хоть государственный статус русского языка остается требованием политическим, но находится он на том же самом векторе, только пройти по этому вектору следует чуть дальше.

А вот строительство латышской Латвии — есть движение против этого вектора, то есть движение против денег. И мы знаем, чем заканчивали режимы, которые двигались против денег — то есть ставили идеологические приоритеты выше экономических.

Бизнес всегда оглядывается по сторонам. Инвесторы всегда ищут, куда выгоднее или спокойнее вложить деньги. Помочь им принять решение принести свои денежки именно к нам, а не в ту же Швецию, Болгарию или Чехию – святая задача наших законодателей.

И самое занимательное в том, что к этому почти все готово, кроме законов: большинство чиновников изначально знают русский, и многие – английский; большинство законов, правил и методичек уже неофициально, но качественно переведены на русский, и многое есть на английском – хотя бы потому, что многие законы с него и переводились, когда наши правительства штамповали евродирективы.

Так что теперь это все надо упорядочить и узаконить. А для этого нужны такие законодатели, которые, выбирая между латышской Латвией и богатой Латвией, сделают единственно правильный выбор.

P.S. Пока за статью не сел, этого не читал. Своим умом дошел, мамой клянусь!