---

Окончание. Начало здесь

---

1936 г., декабря 23, Москва. — Сообщение К. Зеллиса В. Мунтерсу о беседах в дипкорпусе по поводу признаков и перспектив сближения Каунаса, Таллина и Риги с Москвой
 

Миссия Латвии                                  Москва, 23 декабря 1936 года
в Союзе ССР                                     Совершенно секретно, лично
№ Sl/181
 

Глубокоуважаемому
 
господину В. М у н т е р с у,
 
Министру иностранных дел
 


Глубокоуважаемый господин Министр,
 
Почту за честь сообщить, что во вторник, 15 декабря, у меня был военный атташе Финляндии Варен, который рассказал, что в настоящее время здешний дипломатический корпус взволновали два события: в первую очередь то, что посланниками Эстонии и Латвии в Москве назначены военные лица, что некоторые истолковали как сближение с Советской Россией, и, во-вторых, распространившаяся в Москве новость о заключении военного договора Литвы с СССР. Варен спрашивал, известно ли мне что-либо об этом. В разговоре выяснилось, что сведения исходят от одной и той же стороны — посольства Германии. Варену это сказал некий сотрудник немецкого посольства, с коим у него очень дружеские отношения и которого он называет на «ты».
 
Наличие договора в полной мере оспорил, но попросил, в том случае, если ему удастся как-либо проявить источник слухов, не отказать и мне в полученных сведениях.
 
В четверг, 17 декабря, вечером Варен выехал в отпуск в Финляндию. Пришел его проводить в надежде что-либо узнать. На вокзале, после предупреждения ничего не распространять, Варен мне сообщил, что ему удалось от своего немецкого друга узнать лишь то, что в посольстве эти сведения получены из Берлина, куда они в свою очередь, пришли вроде бы от министра иностранных дел Финляндии Холсти. К этому друг Варена также добавил, что эти сведения, вероятно, могут быть запущены немецкой стороной целенаправленно. Когда Варен о разговоре сообщил посланнику Финляндии в Москве, барону Аарно Юрье-Коскинену, последний хлопнул того по плечу и сказал: «Провокация».
 
Весьма вероятно, что немцы распространяют тревожные слухи, чтобы приблизить к себе Финляндию и отдалить от нас Эстонию и Литву.
 
Позавчера, 20 декабря, на чае в польском посольстве поляки также коснулись этого вопроса. Когда, оспаривая существование подобного договора, между прочим, указал на проблематичную возможность его исполнения, ибо между Литвой и СССР находятся территории Польши и Латвии, — советник польского посольства Янловский, который про этот самый договор уже спрашивал у полковника Леиньша 17 декабря на ужине в посольстве Великобритании, высказался, что от литовцев можно ожидать всяких глупостей. Разве не было глупо, когда литовцы отклонили польское предложение нормализовать двухсторонние отношения, позволив литовцам декларировать, что они не считают урегулированным Виленский вопрос?
 
Сегодня, посетив по одному иному делу Балтрушайтиса, невзначай, между прочим, заметил, что меня кое-кто спрашивал, правда ли, что Литва с СССР заключили военный договор. Балтрушайтис ответил, что это давно известный немецкий прием по распространению ложных сведений, расспрашивая: правда ли, что… etc? Всякий раз, смотря по обстоятельствам, распространяют слухи о самими же выдуманных договорах, иной раз вновь указывая, что у соседей латышей слишком много хороших портов, которые очень хорошо подошли бы Литве и т.д. Это немцы повторяют периодически. Это они делали в 1924 году, в 1928 году и это же сейчас делают опять. Так как Балтрушайтис был очень занят (прибыла литовская делегация во главе с директором Норкайтисом), мне самому нужно было сильно спешить, и, кроме того, мне было известно кое-что о портах, я у него никаких пояснений не спрашивал. Дело в следующем: перед отъездом на праздники в Ригу наш военный атташе полковник Леиньш 16 декабря посетил полковника Скучаса. Тот ему, между прочим, также пересказал свой разговор 15 декабря с военно-воздушным атташе Германии капитаном Шуббутом. Шуббут задал ему ряд вопросов. Среди них: «Как поступит Литва в том случае, если, к примеру, вооруженные силы СССР, нападая на какое-то третье государство, пошли бы через Литву». Скучас ответил, что — то же самое, что в подобном случае сделали бы немцы, или любой, кто любит свою страну. Затем беседа перешла на различные иные вопросы. Шуббут живо интересовался Клайпедской областью и сказал, что Германия в действительности не имеет никакой большой надобности в Клайпеде, но Клайпеда ей очень желанна, даже необходима для успокоения немецких народных масс, и не могла ли бы Литва вместо Клайпеды удовлетвориться Лиепаей. Полковник Лиепиньш был сильно возмущен немецкой наглостью и взволнован, и готов при первом случае Шуббуту, или какому-либо иному сотруднику посольства заявить, что они торгуют не принадлежащими им землями и городами чужих государств. Решительно указал ему этого не делать, ибо тут же отреагировав, мы уменьшим свои возможности наблюдения. Кроме этого, может быть также, что, предлагая литовцам Лиепаю, немцы просто хотели проверить, сообщит ли нам об этом полковник Скучас или нет, чтобы узнать, сколь далеко простирается понимание и сотрудничество наших трех Балтийских государств, и, если уж говорить это немцам, то надо бы использовать особо удобный случай. Странно, однако, что один сотрудник германского посольства по-дружески и потихоньку, чтобы все слышали, сообщает, что близкий и дружественный нам сосед скрытно от нас заключает военный договор с неким враждебным Германии государством, а первая, в то же время, союзнику враждебного себе государства предлагает наши города. Странно, однако, но достаточно прозрачно. Может быть также, что немцы с русскими ударят по рукам за счет кого-то третьего, но пока пропасть между обоими силачами слишком велика и с каждым днем расширяется и нет никаких надежд, что не произойдет катастрофа мирового масштаба.
 
Стратегические расчеты требуют от германской стороны раскола взаимопонимания Балтийских государств, ибо у них нет надежд заполучить все три Балтийских государства на свою сторону. К тому же им нужно самым любезным образом вести себя с Эстонией, дабы, в случае необходимости, встав одной ногой в Финляндии, другой в Эстонии, можно было бы запереть русских внутри Финского залива. С германской стороны, совершенно естественно, было бы великолепно заполучить на свою сторону литовцев, пообещав им Лиепаю. Останется же в Латвии кое-что, чем можно было бы соблазнить также поляков и эстонцев. Латвия, как наибольшая «притеснительница Deutschtum»¹⁰, оказалась бы в таком случае в роли оставленной друзьями и открытой врагу — в таких условиях ее уничтожить, по меньшей мере пока тянется большая война, не было бы сложным. Нашу надежду все же нужно искать в истине, что наилучшие планы труднее всего исполнимы.
 
Эти же самые стратегические расчеты, с другой стороны, вынуждают русских делать все возможное, чтобы создать из Балтийских государств сильную военную единицу, которая, смотря по обстоятельствам и условиям, играла бы для них роль либо авангарда, либо арьергарда. Как известно, наиболее трудные бои и наибольшие потери выносят на своих горбах именно те воинские части, которым приказано исполнять эти специальные задания.
 
В связи с предложением полковника Скучаса, т.е. маршала Егорова, во вторник был у меня посол Эстонии Траксмаа и предложил совместно и лично выяснить, что Балтрушайтису об этом известно. Ему 17 декабря надо выезжать в Таллинн, и, вероятно из Риги, нужно об этом сообщить в Таллинн, он не может дать никаких подробных разъяснений. Вместе с полковником Леиньшем попытался успокоить Траксмаа, указывая, что, если все это попадет к Скучасу, то Балтрушайтис и так нам ничего не скажет. Сказал, что нужно было бы подождать, что по этому делу нам сообщат Рига и Таллинн и что с Балтрушайтисом лучше бы побеседовать при удобном случае, не посещая его специально ради этого вопроса. Наконец решили попросить полковника Леиньша, у которого на следующий день была условлена встреча со Скучасом, выяснить, какова была бы роль СССР (то есть, что Скучасу об этом известно от маршала Егорова), если бы три Балтийских государства заключили бы военный договор и сообщал ли Скучас о своем разговоре Балтрушайтису. В среду 16 декабря по договоренности вновь явился Траксмаа и затем вскоре полковник Леиньш. Скучас сказал, что Балтрушайтис информирован о его беседе с маршалом Егоровым, но о том, какую роль замыслил для себя СССР, если 3 Балтийских государства заключили бы военный договор, он у Егорова выяснить не смог, ибо во время разговора нужно было определенно опасаться, не прослушивается ли он. Траксмаа этими сведениями полностью удовлетворился, и он в четверг 17 декабря выехал в Таллин.
 
О Скучасе лично могут быть различные мнения, но что касается разговора с капитаном Шуббутом о нашей Лиепае и маршала Егорова, то в этих двух случаях ему все же надо верить. Если бы о Лиепае и о пропуске войск Скучас бы выдумал, то уж ни в коем случае не назвал бы по имени человека, которого каждый день можно увидеть в Москве. Что-то там все же есть. Об этом свидетельствует также сказанное в сообщении нашего генерального консула господина Бирзниекса от 24 декабря с.г. за № B.700.Danc/36/31224: «В Данциге говорят, что Беку в Лондоне нужно было пообещать за соблюдение интересов Польши при заключении будущего Западного пакта пропустить через территорию Польши армию Советской России, в случае, если Германия нападет на какую-либо страну Западной Европы». Также идеи маршала Егорова не распространяются только лишь в Москве через полковника Скучаса. Здесь интересно отметить, что про то же самое пишет наш посланник в Берлине господин Целминьш в своем сообщении 19 октября (секретарь советского полпредства Карецкий его просил сделать все, чтобы крепче связать Литву с Балтийской Антантой). Также посланник в Варшаве д-р Валтерс в своем сообщении № 7465 от 5 декабря с. г. говорит, что от Подольского слышал известные речи, что у Советской России есть большой интерес, чтобы Балтийские государства существовали, больше объединялись и теснее держались бы вместе. К тому же текст сообщения господина Целминьша почти буквально совпадает с тем, что сказал Скучас, а именно: военный союз ныне необходим; если мы не хотим связываться с Виленским и Клайпедским вопросами, то из военного договора можно эти вопросы изъять и распространить военную помощь на все прочие вопросы. Здесь может возникнуть вопрос, почему же исключать Виленский и Клайпедский вопросы. Ну ведь только потому, что эти вопросы, кажущиеся ныне столь важными для нынешней Литвы, не будут существовать при большом, грандиозного масштаба столкновении, и большевики совершенно уверены, что достаточно только начаться мировой сваре, дабы испарился бы и Вильнюс, и еще много чего. И надо сказать, что москвичи видят немножко дальше Вильнюса.
 
Возвращаясь к беседе с майором Вареном позволю лишь добавить следующее: Варен утверждал, что финны ничуть не столь великие германофилы, за которых их иногда держат. Финны очень хорошо понимают, что немцы им помогали сражаться с большевиками и ныне ищут финской дружбы не ради Финляндии, но ради самих себя. Варен своим немецким друзьям в Москве сказал, чтобы они особо не мечтали, что Финляндия когда-либо стала их слепым орудием. Кроме всего [этого], понятно, совершенно умолчав о беседе полковника Скучаса с полковником Леиньшем, сославшись на то, что я здесь лишь недолгое время и не успел еще ближе познакомится, задал Варену вопрос, как он находит полковника Скучаса. Варен высказался, что Скучас странный человек. Он никогда со Скучасом не может говорить так, прямо и открыто, как с латышом, эстонцем, англичанином или еще кем-то. Ему кажется, что Скучас treibt seine eigene Politik¹¹ (разговор происходил на немецком языке). Назначение полковника Траксмаа и полковника Коциньша послами в Москве объяснил Марену простым совпадением, у которого нет ничего общего со слухами о заигрывании Латвии и Эстонии с СССР.
 
Прошу Вас, глубокоуважаемый господин Министр, также и при этом случае принять мои искренние заверения в моем глубоком почтении.
 
К. Зеллис,
 
временный руководитель миссии.
 

 

---

1937 г., февраля 20, Москва. — Докладная записка К. Зеллиса В. Мунтерсу о реакции на визит в СССР министра иностранных дел Финляндии Э.Р. Холсти
 

Миссия Латвии                                  Москва, 20 февраля 1937 года
в Союзе ССР                                     Конфиденциально
№ sl/19
 

Глубокоуважаемому
 
господину В. М у н т е р с у,
 
Министру иностранных дел
 


Глубокоуважаемый господин Министр,
 
В дополнение к сообщению посланника господина Коциньша от 11 февраля с. г. почту за честь сообщить, что, по наблюдениям, русские визитом Холсти¹² весьма удовлетворены. Физиономия немецкого посольства, в свою очередь, немного кислая, хотя посольство и находится вроде бы в таком убеждении, что более тесные отношения у Финляндии с СССР не установятся и что единственной целью поездки Холсти было по возможности обеспечить нейтралитет Финляндии. Особый интерес о поездке Холсти кроме немцев выказывают поляки и японцы. Их очень интересует, не подписал ли Холсти, находясь в Москве, какой-либо договор. Со стороны поляков мне приходилось слышать, что русские оказали радушие Холсти после его прибытия в Москву под давлением Англии и Франции. Трудно сказать, сколько здесь правды. Что англичане были в курсе об отношениях Финляндии и СССР, на это указывает Times в своем номере от 9 февраля с. г., заявляя: «Только лишь за последние восемнадцать месяцев отношения между двумя правительствами получили тенденцию к улучшению»¹³. Из этого можно сделать вывод, что визит Холсти не был внезапным и непредусмотренным.
 
Какие силы и нужда в действительности были определяющими для поездки Холсти, об этом можно только гадать, но стоит признать, что поездка использовалась как для прояснения общего политического положения, так и для устроения специфических вопросов Финляндии и СССР (торговый договор, пограничные инциденты, перемещение карел, строительство стратегических дорог в финском приграничье и т. д.)
 
Может быть, что поездка находится также в связи с ориентацией Финляндии в сторону Скандинавских государств, для которых напряженность в финско-русских отношениях так же неприятна, как для нас в литовско-польских. Речь даже о том, что поездка вроде бы частично имеет внутриполитическое значение (выборы президента 15 февраля)¹⁴.
 
Как бы там ни было, визит Холсти внес известное успокоение на некоторое время для Северо-Востока Европы, что мы можем приветствовать.
 
Прошу принять, глубокоуважаемый господин министр, мои искренние заверения в глубоком почтении.
 
К. Зеллис,
 
вр. руководитель миссии.


 

Примечания


¹ События 1921-1922 гг. в Карелии — антисоветское восстание карельских националистов, ориентировавшихся на присоединение к Финляндии, подавленное Красной Армией.

² Accord de Varsovie (фр.) — Варшавское политическое соглашение 1922 г. между Польшей, Финляндией, Латвией, Литвой, Эстонией и Румынией, направленное против СССР. Не вступило в силу прежде всего из-за противоречий Литвы и Польши.

³ Финские ВВС вплоть до «Зимней войны» (1939-1940) многократно нарушали воздушную границу СССР, совершая секретные разведывательные аэрофотосъемки Ленинграда, Кронштадта, Петрозаводска и др. населенных пунктов и территорий, в т. ч. в 1939 г. уже непосредственно с тайным участием офицеров Люфтваффе. Аэрофотоснимки см.: Геуст К.- Ф. ВВС РККА на финской войне. СПб: Историко-культурный центр Карельского перешейка, 2014.

⁴ Ирредентизм (от итал. irredento — «неискупленный», «неосвобожденный») — националистическое движение, направленное на присоединение к титульному государству районов другого государства с преобладанием или большой представленностью того же или родственного этноса. Первоначально так называлось националистическое движение в Италии в конце XIX — начале XX вв. за присоединение пограничных территорий Австро-Венгрии с итальянским населением.

⁵ «Uusi Suomi» (фин. — «Новая Финляндия») — ежедневная общественно-политическая газета Финляндии, издававшаяся в 1919-1991 гг., до 1976 г. печатное издание Национальной коалиционной партии, в 1930-е гг. придерживалась правоконсервативной националистической линии.

⁶ Ausfallter (нем.) — осадок.

⁷ Л. Экис, будучи министром финансов Латвии, около 3 месяцев также был и. о. министра иностранных дел.

⁸ В латышском языке слово «жид» в тот период имело менее негативную коннотацию, чем в настоящее время.

⁹ Не публикуется.

¹⁰ Deutschtum (нем.) — германский дух.

¹¹ Treibt seine eigene Politik (нем.) — ведет свою особую политику.

¹² Визит в Ленинград и Москву состоялся с 8 по 10 февраля 1937 г.

¹³ Цитата в источнике на английском языке.

¹⁴ Вскоре после визита Э. Р. Холсти в СССР президентом Финляндии был избран К. Калио. В Москве его приход в качестве главы государства вместо чрезвычайно враждебно настроенного к Советсому Союзу П. Э. Свинхувуда восприняли позитивно, хотя К. Калио также считался убежденным антикоммунистом.