Автор №7


БЕЛО-швейки

Мой рассказ о временах незабвенных и легендарных — 1992—1994 гг. Не будь они помянуты к ночи!

Место действия — Институт технической кибернетики Академии наук Белоруссии. Вокруг все рушится, наука никому не нужна. Кто помоложе — уходит в торговлю, в нарождающийся бизнес или еще куда подальше. Договоров нет, зарплаты нет, из бюджета дают науке какие-то крохи, еле хватает на 0,5 ставки и менее для кандидатов и докторов наук, лишь бы сохранить кадры. При этом сократить официально людей тоже нельзя, так как нет денег на законные выплаты при сокращении штатов, т.е. живите как хотите.

Я руковожу сектором, в котором работают восемь женщин — высококлассных инженеров и программистов, которые ничего не умеют делать, кроме разработки автоматизированных систем для советского шедевра — ЕС ЭВМ. Прихожу в комнату после очередного заседания ученого совета, на котором наш директор — академик, математик с мировым именем, втолковывает нам, руководителям подразделений: «Ничего не ждите и не просите. Идите и ищите деньги или просите людей увольняться по собственному желанию».

Комната встречает меня тишиной, на меня смотрят восемь пар глаз с тоской, но все-таки надеждой. Предложить увольняться своим коллегам у меня не хватает духа, так как я знаю, что за воротами им светит в лучшем случае работа уборщиц, и то если повезет. Положение всюду одинаковое, заводы стоят.

И тогда, наверное, от отчаяния меня осеняет идея. Мы же женщины! Значит, кто-то умеет шить, кто-то вязать, кто-то вышивать. У двух или трех (уже не помню) есть швейные машинки. Открываем швейный кооператив. Денег, разумеется, на ткань нет, собираем по домам лоскуты, нитки. Закройщицы из нас тоже аховые, но кто-то шил детям, у кого-то есть выкройки, кто-то, оказывается, умеет шить фантазийные фартуки, кто-то берется вышивать панно.

Провожу через ученый совет (!) института решение об образовании швейного кооператива, получаю официальную бумагу, чтобы сдать наши изделия в магазины по договору на продажу. Пара человек решается пойти постоять на базаре с нашими шедеврами. Тоска прошла. Все заняты работой и полны надежд на будущие «огромные» заработки.

Пока мы барахтались со своим швейным производством, наш Беллегпром решил развивать автоматизацию на своих швейных фабриках. К тому времени с приходом Лукашенко начала выстраиваться какая-то система государственных программ, конкурсов проектов. Поскольку мы были заняты швейным производством, мы выиграли конкурс на разработку автоматизированной системы конструирования одежды совместно с Минским домом моделей и смогли заняться своим профессиональным делом.

Из всего нашитого нами ассортимента швейных изделий мы почти ничего продать не смогли. Без денег ведь сидели все, кому было покупать? Потом раздарили друг другу на 8 Марта. Но деньги — не главное. Главное, мы помогли друг другу пережить лихое время. Позже в новом Институте современных знаний открыли кафедру дизайна одежды. И мы на базе нашей системы конструирования одежды учили будущих модельеров и конструкторов одежды компьютерной графике. Сегодня в Беларуси хорошая школа дизайнеров одежды, где немало и наших студентов.

Мы работаем в нашем институте и сегодня, по-прежнему занимаемся информатизацией белорусских предприятий. От того перестроечного состава осталось три человека, остальные — молодежь, для которой наша перестроечная быль — уже легенда. И очень хотелось бы надеяться, что ее никому не придется повторять.

П.С. от Председателя: во избежание глупых вопросов — иллюстрация к данному рассказу не является точным фотографическим портретом автора. :-)

Автор №8



Дороги, которые нас...

«Зона действия знаков 3.22, 3.24, 3.26 — 3.30 («Ограничение скорости») распространяется от места установки знака до ближайшего перекрестка за ним...»

Его лицо сияло той самой великолепной улыбкой добродушного литовского парня, который, выполняя свой долг, вынужден в силу служебных обязанностей все же нарушить законы гостеприимства.

И именно так в этот солнечный день на меня смотрел представитель литовского ГАИ, который, поймав меня за явное нарушение, был озадачен результатом нашего маленького пари не меньше, чем я сам. И было от чего! Такого он никак не ожидал. И как следствие, удовлетворенность от выполненного долга в нем изрядно была подпорчена стыдом за своих соотечественников... А дело было так...

Позвали нас как-то раз наши литовские друзья к себе в гости, и мы не долго думая сели в машину и поехали в Литву на выходные. Да и то сказать — лето, погода, настроение великолепное, чего бы и не поехать? Мы и поехали.

Встречали нас чудесно! С банькой, песнями, вкусными цеппелинами, искренностью и, разумеется, выпивкой — знаменитым литовским самогоном, который не фигня какая-то покупная, а «для себя гнали»... Смущало меня только одно. Помня о том, что с утра моя очередь рулить, я, превозмогая желание и огорчая принимающую сторону, все-таки сдерживал себя в питье как мог. А наутро, проснувшись пораньше, искупался в озере, попарился в баньке и плотно поел. Вроде ехать можно, но... сомнения, конечно же, оставались. Потому как литовцы встречали нас по полной программе. Но мы — поехали.

Не скажу, что я езжу неаккуратно или умышленно нарушаю правила. Нет, наверное... Ну, разумеется, не буду отрицать, как и у любого водителя — случается нарушить, но чтобы специально, нагло или умышленно, так вроде нет. В общем, стараюсь не допускать. А уж в братской Литве — так тем более. Во-первых, предупреждали меня — фигу договоришься, во-вторых — штрафы огромные, а в-третьих, наличных денег с собой нет — все прогуляли...

Ну, я и не нарушал. Ехал себе потихонечку, как и положено, 90-95, тормозил до 50-ти в населенных пунктах, не лихачил и без нужды не обгонял... Да и то, куда спешить-то? Погода отличная, впереди еще целый выходной, друзья в машине кормят бутербродами, орут песни в промежутках между тостами... Красота!

Еду. Смотрю знак: «Населенный пункт», снижаю скорость до 50-ти, далее — знак «70», поднял скорость до 70-ти, дальше — перекресток. За ним — опять знак «70», еду дальше с прежней скоростью ~70. Опять перекресток, а вот за ним-то знака «70» и нету! Ну, я сразу-то и не сообразил, докуда знак-то действует, пока не увидел машину с гаишником и цветомузыкой на крыше... Вот только увидел я ее слишком поздно...

Молодой литовский парень в форме подошел к машине и с улыбкой попросил предъявить документы.

— Откуда едете?
— Да вот, в Литве в гостях были, домой возвращаемся...
— Пройдемте в мою машину...

В гаишной машине мне показали циферки радара. Спорить было не о чем. Город, разрешенная скорость — 50, на радаре 72 — попал без вариантов...

— Почему нарушили?
— Ну не сообразил, что знак действует до перекрестка, виноват.
— Будем составлять протокол — и штраф.
— А штраф большой?
— Большой!
— Может, договори...
— Не может! Протокол и штраф!
— Ну, вы бы простили меня. Я всегда аккуратно езжу, ни разу не нарушал, в вашей стране давненько не был. Люблю я Литву. В гости к своим литовским друзьям ездил, давно не виделись. Песни пели, в баньке парились, веселились... Вот и нарушил... ну виноват, отпустили бы...
— Т-а-а-ак. Так вас вчера литовцы принимали?
— Да... Вот так уж получилось. Может, отпустите?

Рука с авторучкой задумчиво зависла над бланком протокола...

— А давайте-ка на алкоголь проверимся...
— Не-е-е-е-ет!!! Давайте не будем проверяться!!! Я согласен на штраф! Хочу штраф за превышение! Немедленно штраф давайте! Самый большой!
— Нет уж, будем проверяться! Дышите в трубочку.

И тут, видимо, нашептал мне на ухо светлую мысль ангел-хранитель...

— Слушай, парень. А давай так. Черт с ним, я подышу в трубочку. Но если алкоголь в пределах нормы — отпускаешь?

На лице гаишника проявились признаки азарта. Он-то знал гостеприимство литовцев...

— А если не в пределах, тогда по полной программе — денежный штраф и за превышение, и за выпивку, согласен?

Наступила нехорошая пауза. Никогда в жизни я на таких ставках не играл. Проигрыш дорогого стоил, но что-то мне подсказывало, что не может с человеком, едущим от друзей, случиться что-то совсем уж плохое, ну не может. И я... согласился!

— Сдавай! М-м-м-м... в смысле — давай подышать!

Когда гаишник посмотрел на циферки алкометра, он как-то сразу стал излишне задумчивым, а азарт на его лице сменился унынием, сквозь которое проглядывал стыд. Почему именно стыд, я понял потом, после его последней фразы, когда уже выходил из патрульной машины.

С замиранием сердца я взглянул на дисплей прибора. Не знаю, может, я действительно был исключительно трезвый (что все-таки сомнительно), может, прибор был неисправен, но на индикаторе алкометра во всем своем бесстыдстве красовались одни нули!

— Ну-у-у-у... раз так... Ладно... Как договаривались... Езжайте. Штрафа не будет. Счастливого пути.

И вот когда я уже выходил из патрульной машины, он, придержав меня рукой, с робкой надеждой в глазах все-таки задал мне тот самый вопрос, который, видимо, его все время мучил:

— Парень, а тебя и вправду всю ночь именно литовцы принимали?

И глядя в его чуть-чуть виноватые глаза, понял я, что не смогу его обидеть. И я... соврал.