Томас БАРАНАУСКАС

       В историографии и популярной литературе можно встретить разные мнения о месте коронации Миндаугаса. Иногда при решении этого вопроса отождествляются понятия «замок Миндаугаса», «столица» и «место коронации». Отмежеваясь от первых двух понятий, не буду здесь затрагивать таких вопросов, как локализация столицы Миндаугаса1 или локализация его замка Воруты2. Вопрос о месте коронации является особым вопросом, ибо место коронации могло не совпадать с местом столицы или случайно упомянутого замка. Существуют три основные версии о месте коронации Миндаугаса – Новогрудок, Вильнюс и Латава, – о которых и буду здесь говорить.

       В XV–XVI вв. в литовском обществе Миндаугас был забыт. Среди 36 легендарных князей, описанных во второй редакции Литовской летописи (около 1515 г.), место для него не нашлось. Лишь в третьей редакции Литовской летописи, известной под названием Хроники Быховца (около 1520–1525 гг.3), рассказ о Миндаугасе включен в легендарную часть в виде фрагментов Ипатьевской летописи, но эта редакция вплоть до появления работ М. Стрыйковского оставалась почти неизвестной. Даже в не сохранившейся Хронике Августина Ротунда (1560 г.), о содержании которой можно судить по историческому экскурсу в «Разговоре поляка с литовцем» (1564 г.), не было никаких намеков о существовании Миндаугаса4.

       Мацей Стрыйковский по этому справедливо писал в своем произведении «О началах, происхождении, подвигах, рыцарских и домашних делах славного народа литовского, жемайтского и русского» (1577 г.): «Того Мендога Литва неосмотрительно и глупо в своих летописях не упоминает, который был первым королем литовским, коронованным от папского трона, и более доблестным, чем все его предки»5. Исправляя это положение М. Стрыйковский обещает рассказать об этом «сыне Рынгольта по свидетельствам Меховиты, Кромера, прусских и лифляндских хроник»6. В действительности же он начинает с пересказа сведений третьей редакции Литовской летописи, из которой берет и саму идею, что Миндаугас якобы является сыном Римгаудаса (Рынгольта) и лишь далее переходит к известиям других источников, на основании которых говорит о коронации Миндаугаса. Лишь в «Хронике польской, литовской, жмудской и всей Руси» (1582 г.) он уже прямо ссылается на третью редакцию Литовской летописи, замечая в конце взятого из нее рассказа: «До этого места рассказ о Мендоге, князе литовском, идет по старинному летописцу, которого я получил у князей Заславских, милый читатель; а теперь сразу по Длугошу, Меховиусу и Кромеру конец его дел обоснованно опишем»7.

       Считая коронацию Миндаугаса главной его доблестью, Стрыйковский старался указать и место этого события, однако сведений о нем не было в его источниках. Поэтому место коронации в разных своих произведениях Стрыйковский определяет по разному.

       В первом его произведении – поэме «Посланник благонравия к благородным шляхтичам» (1574 г.) – сообщается о коронации Миндаугаса в Кернаве:       Потом окрестился, Мендольфус был назван,
            На Литовское королевство коронован,
            В Кернове с позволения Папского,
                                                     И Царского.8
       
       Немножко позже в произведении «О началах...» (1575–1577 гг.) М. Стрыйковский повторяет ту же версию:       Не позволил папа долго упрашивать, бо ему мило,
       Что такое великое и славное государство окрестилось.
       Мгновенно сделал корону и в Риме освятил,
       И легатам своим с Литвой немедленно ее нести поручил.
       Так волею папы его короновали
       В Кернове и литовским королем объявили.
       Гемдерык, легат, на него наложил корону с иными
       Епископами, с рижским, с дерптским, с крыжаками прусскими.9
       
       Однако в своем последнем и наиболее известном произведении, – в «Хронике польской, литовской, жмудской и всей Руси», выпущенной в 1582 г., – М. Стрыйковский изменил свое первоначальное мнение и таким же безапелляционным образом объявил, что коронация имела место в Новогрудке: «Итак тогда Инноцентий, папа Римский, видя дело полезным Римскому Костелу, что такое великое и храброе языческое государство добровольно присоединилось к Христу, сразу без всякого откладывания корону Литовскую освятил и Мендога объявил Королем Литовским, и желая его еще больше охранять, послал легата, своего монашеского брата Гейндерика, провинциала Польского, перед тем Армаканского епископа, а в то время Кульменского или Хелменского в Пруссии, который, приехав в Новогрудок Литовский, с архиепископом Рижским и с Крыжаками Прусскими и Лифляндскими, Миндауга или Мендока на королевство Литовское по обычным церковным церемониям помазал, объявил и с поручения папского и царского, короной новой Литовской короновал»10.

       Появление в свет на страницах знаменитой «Хроники польской, литовской, жмудской и всей Руси» обеспечило Новогрудской версии долгую жизнь и всеобщее признание.

Вплоть до 19 в. история Литвы воспринималась лишь через хронику Стрыйковского.

В основном содержание хроники Стрыйковского передает тоже не малое влияние имевшая «История Литвы» Альберта Виюка-Кояловича (2 т., 1650–1669 гг.). Место коронации Миндаугаса в ней тоже однозначно локализируется в Новогрудке: «С великим почетом принял послов Иннокентий IV, а корону послал через Геиденрейха (или Генрика), епископа Армаканского, а позже Хелмского; тот с архиепископом Рижским в поле у Новогрудка (так как в Новогрудке не было достаточно просторных костелов) по обычным обрядам короновали нового короля»11.

       Ту же версию излагает и в первой половине XVII в. в Украине составленная Густинская летопись. Под 1252 г., к которому коронацию Миндаугаса ошибочно отнес М. Стрыйковский, в Густинской летописи читаем: «Въ то жъ лто великій князь Литовскій Миндовгъ коронованъ бысть на королевство Литовское въ Новогродку, за благословеніемъ папы Инокентія, презъ Генрика бискупа Хелмского, въ Прусхъ кардинала папежского»12.

Влияние М. Стрыйковского на Густинскую летопись очевидно. Как в процитированном фрагменте, так и в дальнейшем изложении фактов истории Литвы, отчетливо прослеживается зависимость от информации М. Стрыйковского. Так после смерти Вайшалгаса (Войшелка) отмечается о конце фамилии Палемона13, в летописный текст вводятся имена легендарных князей и события легендарной истории Литвы14. Автор Густинской летописи пользовался также и «Описанием Европейской Сарматии» Александра Гваньини15, которое представляет собой едва ли не самую раннюю работу М. Стрыйковского, написанную в 1573 г. и присвоенную А. Гваньини16. О месте коронации Миндаугаса в ней еще не говорилось17.

       Упомянутые произведения являются основными источниками версии о коронации Миндаугаса в Новогрудке, которая впоследствии десятки и сотни раз повторялась в историографии XIX–XX вв., переходила из книги в книгу, из статьи в статью. Из-за частого повторения этой версии многие историки стали воспринимать ее как факт, не нуждающийся в критическом осмыслении.

Из сказанного однако видно, что все древнейшие упоминания этой версии восходят к единственному источнику, – Хронике Стрыйковского, – и является лишь домыслом этого хрониста.

Сам Стрыйковский не знал места коронации Миндаугаса и в своих произведениях колебался между Кернаве и Новогрудком, которых, исходя из интерпретаций легендарной части Литовских летописей, считал столицами Литвы.