https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%83%D0%B4%D0%B8%D1%80%D0%BA%D0%B0,_%D0%92%D0%B8%D0%BD%D1%86%D0%B0%D1%81

Ви́нцас Куди́рка (лит. Vincas Kudirka; 19 [31] декабря 1858, Паэжеряй, Царство Польское (ныне Вилкавишский район) — 4 [16] ноября 1899, Владиславов) — литовский композитор, врач, прозаик, критик, публицист, переводчик, поэт, автор литовского государственного гимна «Национальная песнь», врач по образованию.

Учился в начальной школе в деревне Паэжеряй, затем с 1871 в Мариямпольской гимназии, откуда ушёл по настоянию отца и поступил в духовную семинарию в Сейнах. В семинарии проучился два года и был исключён за «отсутствием призвания».

Учился в Варшавском университете на историко-филологическом, затем медицинском факультетах.

В 1888 году организовал патриотическое общество литовцев-студентов «Литва».

В 1889 году общество начало издавать журнал «Варпас» („Varpas“, «Колокол»), в котором Кудирка играл роль редактора, корректора, администратора, ведущего сотрудника.

В 1890—1894 годах работал врачом в Шакяй. С 1887 года жил во Владиславове (ныне Кудиркос-Науместис), где и умер.

Даукантас положил основы литовской романтизированной национальной историографии и был одним из первых идеологов литовского национального возрождения. На родине Даукантаса на средства, собранные учителями, в 1930 году был установлен памятник (скульптор Винцас Грибас). Средней школе в Папиле в 1968 году в связи с 175-летием со дня рождения Даукантаса присвоено его имя [2]. В том же году был открыт мемориальный музей, насчитывающий около 300 экспонатов.

В Вильнюсе именем Даукантаса названа площадь перед Президентурой (в XIX веке Дворцовая площадь, затем до 1915 года площадь Муравьёва, в межвоенные годы — площадь Наполеона, в советское время — площадь Кутузова). Улицы Даукантаса есть в Каунасе, Клайпеде, Паланге и других городах Литвы. Один из дворов ансамбля Вильнюсского университета носит имя Даукантаса. Во дворе посажен дуб по случаю 400-летия Вильнюсского университета (1979), доставленный с родины Даукантаса. К 400-летнему юбилею университета была установлена бронзовая мемориальная с горельефным изображением Даукантаса в боковом нефе костёла Святых Иоаннов (в то время Музей науки; автор Гядиминас Йокубонис). На стене северного корпуса двора расположен барельеф Даукантаса (скульптор Ромас Казлаускас). Портрет Даукантаса изображён на банкноте 100 литов.

Отсутствие лингвистического образования (в то время строго отделённого от востоковедческого) мешало Марру научно проверять свои априорные гипотезы и ничем не ограничивало его фантазию.

Выучив большое число языков на практическом уровне, сколько-либо полно он владел данными об истории только картвельских языков и абхазского; хорошо изученная к тому времени история индоевропейских и тюркских языков фактически игнорировалась им. Первая мировая война и революция оторвали Марра от работы в археологических экспедициях на Кавказе, что стимулировало его теоретическую деятельность.

В созданном им «новом учении о языке» («яфетической теории»), с которым он выступил в ноябре 1923 года, явно преобладают совершенно ненаучные, непроверяемые утверждения, такие, как происхождение всех языков от «четырёх элементов», идея «яфетических языков» как некой не генетической, а социально-классовой общности и тому подобное.

Среди этих идей, изложенных сбивчиво и непоследовательно, с рядом крайне тёмных пассажей (некоторые современники, от Н. С. Трубецкого до И. М. Дьяконова, и исследователи допускают, что Марр в 1920-е годы психически заболел; ряд невротических странностей в его поведении отмечался ещё в бытность учеником кутаисской гимназии[6]), крайне сложно, хотя и возможно, выделить некоторые здравые утверждения.

С 1928 года Марр начал усиленно сближать свою теорию с марксизмом, хотя до революции левых взглядов не проявлял; в частности, появилась идея о языке как «надстройке» над социально-экономическими отношениями, отражающим стадии развития общества (рабовладельческую, феодальную и т. п.); традиционная индоевропеистика была объявлена им буржуазной наукой.

Был единственным членом дореволюционной Императорской Академии Наук, вступившим в Коммунистическую партию (1930, причём принят без кандидатского стажа, что было крайне редким явлением).

Незадолго до вступления в партию Марр выступал с речью от учёных на XVI съезде ВКП(б), непосредственно после речи Сталина (который включил в свой доклад ряд положений Марра[6]).

Есть свидетельства современников о том, что подобная политика Марра была связана прежде всего с карьерными соображениями, хотя успех его идей поддерживался и созвучной эпохе революционностью и амбициозностью («в мировом масштабе» — любимая формула Марра).

Теория Марра в конце 1920-х годов получила официальную поддержку и до 1950 года пропагандировалась как «подлинно марксистское» языкознание, а критики её подвергались систематическим проработкам и даже репрессиям, что сильно затормозило развитие лингвистики в СССР.

Подробнее см. в статье «Новое учение о языке».