Автор считает основополагающими для белорусской идентичности Гештальт Рабочего и Фигуру Партизана – явления, как мне кажется, мало соединимые. Гештальт Рабочего в военное время воплощается в массовых армиях с всеобщей воинской повинностью, жёсткой дисциплиной и иерархией. Недаром Троцкий считал «трудовые армии» идеальной формой организации рабочих даже в мирное время. Партизан же является скорее антиподом солдата регулярной армии. Партизанские отряды больше напоминают родо-племенные ополчения эпохи военной демократии, чем массовые армии апогея Модерна.

Интересным представляется вопрос, как белорусам удалось запрячь Партизана и Рабочего в одну упряжку. Ведь в странах Балтии были свои партизаны – «лесные братья». Но результат там получился совершенно другой. Понятно, что та геополитическая ориентация, которой придерживались «лесные братья», во второй мировой потерпела поражение, а белорусские партизаны оказались в рядах победителей. Но это, по-моему, не единственная причина того, что пути белорусов и прибалтов так сильно разошлись. Как мне кажется, в Белоруссии партизанское движение в строгом «теллурическом» смысле этого слова существовало только на начальной стадии, когда это было делом самоорганизации местного общества «снизу». После того, как они были взяты в оборот ШПД из Москвы, партизаны превратились в солдат советской армии. То есть «Партизан» полностью растворился в «Рабочем», результатом чего и стала послевоенная коллективизация, сверхиндустриализация и сверхурбанизация. Настоящий Партизан сохранился только в Прибалтике: несколько десятилетий просидел в подполье, а в горбачёвскую перестройку вышел из схронов и отобрал власть у Рабочего.