Страшно подумать, но эта история началась в 1969 году. Выяснилось, что мой школьный товарищ уезжает в Израиль. Нам тогда было по шестнадцать, и он был первым завтрашним эмигрантом, которого я видел. Конечно, это было интересно.

Следующий раз мы встретились в 1992 году, когда я впервые посетил Землю Обетованную. И совершенно неожиданно услышал, что первые годы он часто вспоминал слова, которые тогда я ему сказал, но конечно, прочно забыл:  «Ты что, хочешь всю жизнь прожить на пороховой бочке?»

Действительно, эмиграция в воюющую страну – дело несладкое, и моя юность была намного более безмятежной. Но сегодня, когда мы оба – пенсионеры, можно подвести итоги. У моего одноклассника прекрасная семья, огромный дом и сад, у него была интересная профессия, он объездил весь мир и живет в достатке. Если не дай бог заболеет, то к его услугам лучшая в мире медицина. Но фактор «пороховой бочки» напоминает о себе каждые несколько лет. Вот и сейчас, наверное, ему приходится, чертыхаясь, бегать в убежище при звуках воздушной тревоги – идет очередная война.

Парадокс здесь в другом. Я-то никуда не уезжал, но уже в том 1992 году, а тем более сейчас, понимал и понимаю, что тоже оказался на пороховой бочке. Конечно, условия разные, их бочка жесткая и всем заметная, наша укутана в перину европейского лицемерия. Но если рванет, то будет ничуть не лучше.

Совершенно очевидно, что ситуация однородна: и они в Израиле, и мы в Латвии оказались в двухобщинном обществе. В обоих случаях одна из общин уверена, что ей по праву принадлежит вся полнота власти. Конечно, существенная разница в том, что там мой приятель принадлежит к большинству, а я к меньшинству, но пороховая бочка от этого не исчезает. Арабо-израильский конфликт хорош для понимания своей заостренностью и максимализмом сторон. Поэтому на его примере легче понять наш.

В подобных конфликтах очень характерна полная иррациональность действий той или иной стороны. На момент, когда я пишу статью, из сектора Газа обстреливают Израиль уже десять суток. За это время было убито двенадцать жителей Израиля.

Эта цифра соизмерима с числом гибнущих в автокатастрофах мирного времени. Среди погибших два гастарбайтера из Таиланда и женщина из Индии, отец и дочь – этнические арабы, лежачий больной. Две старушки получили смертельные травмы, упав по пути в убежище. Как может гибель этих людей помочь борьбе палестинского народа за свои права?

Поводом для ракетной атаки на Израиль стало выселение нескольких арабских семей из их домов в Иерусалиме. При этом практически наверняка никто из пуляющих ракетами никогда этого Иерусалима не видел: сектор Газа прочно изолирован от всего мира уже много лет.

Между тем ответные бомбардировки мощной израильской армии приводят к гибели не только бойцов, но мирных людей, в том числе детей. Жертв в Газе на порядок больше, чем жертв от выпускаемых ими ракет. Неужели не жалко?

Когда ракеты в Газе закончатся, все утихнет. Чтобы через несколько лет снова разразилась бы столь же безумная война по столь же за уши притянутому поводу. В Газе живет примерно столько населения, сколько во всей Латвии. И эта огромная масса достаточно едина в стремлении продолжать такой жуткий образ жизни. 

Объяснение очень простое: этими людьми движет ненависть.
Большинство населения Газы – это потомки беженцев  с территории нынешнего Израиля. И они настолько злы на свою судьбу, что бесцельная в прямом смысле слова стрельба по бывшей Родине составляет смысл их жизни.

Конечно у нас все происходит мягче и потаеннее. Но ситуация, когда на одной территории проживают две общины, неизбежно приводит к подобной поляризации общества. 

Вспомним референдум о русском языке.

Во-первых, непонятно, из-за чего возмущаются латыши: права латышского статус русского никак не ущемляет.

Во-вторых, было очевидно, что даже если все русские избиратели проголосуют за свой язык, то ничего не изменится: закон требует половины голосов от всех избирателей, а латышей в стране большинство.

Тем не менее 821 тысяча человек тратит выходной, чтобы проголосовать против русского.

Морально-патриотическое единение латышского общества совсем, как в Газе.

Другая общая черта – этническая общность важнее политических различий. Когда русскоязычных Латвии разделили на граждан и неграждан, то власти были уверены, что сопротивление подавлено: граждане вполне довольны своим положением. Время показало, что от гражданства никак не зависит уровень недовольства. 

Сейчас в Израиле впервые в погромах участвуют не только палестинцы, но и полноправные граждане страны арабы. Это стало шоком для израильтян, привыкших к мирному сосуществованию. Конечно, ничего хорошего в уличном насилии нет, но оно продемонстрировало скрытый уровень взаимного отторжения.

При этом внешнее миролюбие оказывается лицемерным. В городе Лод арабы и евреи живут в одних и тех же многоквартирных домах. И одна женщина с ужасом описывает в соцсети, что молодчиками, бросавшими камни в окна и поджигавшими машины, дирижировала очень вежливая и доброжелательная соседка-арабка. 

Это нам знакомо по началу 90-х, когда вдруг самыми ярыми националистами оказались многие деятели компартии. Они таким образом пытались оправдаться перед соотечественниками за свой коллаборационизм.  Видимо, эта соседка тоже рассматривала свою вежливость, как признак измены делу нации, и стремится восстановить репутацию.

Еще одна характерная черта – радикализм постоянно усиливается. Каждое новое решение первоначально вызывает сомнения в реализации, но очень быстро становится вполне естественным. Например, в начале независимости в Народном Фронте лишь меньшинство настаивало на лишении гражданства по принципу правопремственности. Но как только постановление было принято, немедленно в латышской среде не осталось никого, кто бы критиковал институт неграждан.

Или школьная реформа. Мы помним, что закон о переводе образования на латышский был принят в 1998 году во многом случайно, вопреки позиции министерства и ответственной комиссии Сейма. Когда пришло время его реализовывать, мы услышали много демагогии о благе билингвального образования. Сегодня столь же демагогически обосновывается необходимость полного перевода образования на латышский.
В Израиле старожилы с умилением вспомнинают, насколько приятно было гулять по территории Палестины в 80-е, насколько были доброжелательные отношения с арабами. Сегодня закон запрещает израильтянам посещать крупнейшие города Западного Берега. Похоже, скоро будет считаться небезопасным ходить и по населенным арабами городам самого Израиля. 

Очень характерным является принятие громких деклараций, формально ничего не меняющих, но позволяющих злить меньшинства и усиливать националистическую демагогию. Преамбула к конституции Латвии принята в 2014 году – через 92 года после самой конституции. Закон о национальном характере Израиля – в 2018, когда государству уже исполнилось 70 лет. Характерно, что никто не ставит естественный вопрос – а как раньше-то справлялись? 

К чести израильтян, против этого закона голосовали и часть еврейских депутатов, тогда как у нас преамбулу латышские партии поддержали единодушно. Впрочем, никто никогда уже не отменит ни закон, ни преамбулу – принцип постоянного усиления радикализма работает.

Жизнь на пороховой бочке появляется в ситуации, когда большинство мыслит исключительно своими интересами. Это в равной степени характерно для политики и Израиля, и Латвии. Позиция меньшинства учитывается только в том объеме, в котором это меньшинство способно создать проблемы большинству. 

Мы знаем, как арабы сопротивляются такому подходу – главным образом брутально и иррационально. Для нас такая стратегия категорически неприемлема. Но у нас нет и собственной стратегии. И это грустно.