---

С 19 апреля я был на хуторе. С надеждой на его продажу приводил его хоть немножко в порядок, чтобы не испугать возможных покупателей. Пришлось ликвидировать многое из того, что в дальнейшем должно было пойти на его восстановление.
 

---

В своем материале, посвященном хутору, и в своих ответах я описал, что возможности по восстановлению хутора у меня практически исчезли из-за смены социализма на «капитализм» в Латвии — смена строя лишила меня стабильной и достаточно обеспеченной работы из-за начавшегося преследования нашей организации НФЛ-овцами.

Но после смерти брата и оформления всего хутора на себя я попытался использовать время начавшегося заигрывания ЕС с Прибалтикой. В начале и в середине нулевых стали доступны практически неограниченные кредиты для населения. Не представляя, чем все это в дальнейшем может закончиться, многие необдуманно выбрасывали старую, достаточно добротную мебель, заменяли двери и окна в своих квартирах, выбрасывали нормальные газовые плиты и работоспособные советские холодильники, приобретая все новое, импортное, купленное в кредит.

Вот этими сыпавшимися с кредитного «пира» крошками я решил воспользоваться при ремонте дома, организации теплиц и использовании некоторого оборудования при восстановлении хутора.

Более того, жизнь при социализме приучила меня внимательно относиться к свалкам, которые при Советах зачастую становились Клондайком необходимых деталей для многих моделей технических устройств, разрабатываемых в рамках наших проектов. Причем самыми «золотоносными» свалками были колхозные.

Так, в 70-80-х с колхозной свалки мы позаимствовали токарно-винторезный станок, на котором еще несколько лет работали. Не думайте, что станок оказался там из-за бесхозяйственности. Просто по плановой разнарядке из Брюсселя... извините, Москвы — столицы «оккупантов», помимо регулярного, планового оснащения хозяйств новой сельскохозяйственной техникой и в связи с амортизацией старого оборудования колхозные мастерские получали новые станки и механизмы последних моделей. Старые отправляли на свалку. Поэтому колхозные свалки и превращались в Эльдорадо для творческих фантазий любого технически грамотного человека. Это сейчас на свалках трудно найти даже ржавый гвоздь. Да и сами колхозные свалки практически исчезли, как и память об их несметных технических богатствах.
 

Например, этот комплект для мачты ветряка я привез из РФ. Правда, ее ликвидировать не пришлось, ее еще раньше помогли «увести» с хутора местные любители халявы. Осталась только одна секция, которая была завалена убранными ветками.
 

Итак, 19 и 20 апреля я ликвидировал свои мечты восстановить хутор — уничтожая собственный десятилетний труд по сбору вторичных материалов, которые должны были пойти на восстановление дома и прочих строений, но сегодня превратились просто в хлам для возможного нового владельца.

Во время работы я слышал гул вертолетов, они пролетали невдалеке от хутора на небольшой высоте. Это были натовские вертолеты. Они, насколько я мог представить, летали из Лиелварде в Адажи и обратно. А с 20 на 21 апреля началась канонада — хотя Адажский полигон и далеко от хутора, звуки были отчетливыми. И именно эта канонада вызвала воспоминания детства, когда накануне оккупации Краснодара немцы били по городу.

Канонада закончилась где-то около трех часов ночи, но уснуть я больше не мог.

В памяти всплыли картины той страшной канонады 75-летней давности. Мы с братиком прижимаемся к маме, которая тоже дрожит и говорит нам, что все будет хорошо, вы не бойтесь, детки. А во дворе в 50 метрах от нашего дома горит Дворец пионеров, в который попала одна из бомб, сброшенных на город. В пламени над Дворцом пионеров летают голуби — они жили на чердаке того дома...

Сначала я подумал — а почему шум вертолетов днем не подействовал на меня так же, как звуки канонады ночью? Потом понял: звуки работы двигателей вертолета совсем не такие, как периодически завывающие звуки тяжелых бомбардировщиков с поршневыми двигателями.

И все это всплыло в памяти — всплыло и то, что в Краснодаре не было поблизости бомбоубежищ, и во время завываний бомбардировщиков над городом мы с мамой прятались под кроватью.

Кстати, 20 апреля у мамы был день рождения — и именно в этот день воскресли в памяти те страшные события, которые мы с братиком пережили только благодаря ее теплу и заботе.




И вот прожив жизнь, пережив ту ужасную войну, задумываюсь над безответственным поведением латвийского правительства, которое все активнее и активнее пытается внушить населению страны мысль, что РФ хочет напасть на Латвию.

Вы, видевшие войну только в кино, почему вы не спросите свой народ, включая и неграждан, — а хотят ли они видеть свою страну полигоном для размещения иностранных войск, рискуя быть убитыми при первых же возможных атаках в противостоянии двух великих держав? Чего вы лезете между жерновами?

Остановитесь, господа, и займитесь лучше экономикой и установлением добрососедских отношений со всеми соседями. Так живут и процветают все успешные лимитрофы. Не думайте, что вы придумали новый путь решения этого вопроса. То, что вы предлагаете — путь к уничтожению своего народа.

Я видел и пережил войну и не хочу пережить ее снова.