Личный опыт
15.05.2016


Дмитрий Торчиков
Фрилансер
В море мы — непрошеные гости
Страшные истории

-
Участники дискуссии:
-
Последняя реплика:
Михаил Хесин,
доктор хаус,
Heinrich Smirnow,
Lora Abarin,
Владимир Копылков,
Марк Козыренко,
Сергей Кузьмин,
Олег Озернов,
Дмитрий Болдырев,
Владимир Иванов,
Андрис Валдович Римейкс,
Савва Парафин,
Юрий Васильевич Мартинович,
Сергей Соколов,
Дмитрий Торчиков,
Ринат Гутузов,
Александр Збигневич Янович
Мне сегодня задали вопрос: Дим, ты всё время пишешь о море либо весело, иронично, либо в романтическом ключе. А страшные случаи бывали?
И тут я задумался. Ведь несколько раз было действительно страшно. Впечатлительным и эмпатичным товарищам далее читать настоятельно не рекомендую!
Надо понимать, что в море мы — непрошеные гости, и оно, море, периодически об этом напоминает. И делает оно это порой очень жестоко.
Сначала — о себе, дураке.
В начале девяностых, подозреваю, что и в космос можно было улететь при желании, а уж уйти в море...
Впервые поднявшись по трапу на судно, я в прямом смысле не знал о судне ничего.
Был у нас молодой рыбмастер, который как-то мне сказал, что невероятно боится швартовок. Я тогда не придал его словам никакого значения. А зря.
Должен сказать, что в каске работать действительно неудобно, и многие эту меру безопасности игнорировали. Я, естественно, не был исключением.
Трудно сказать, что заставило меня тогда надеть каску. Может, чуйка какая-то, может, кто-то заставил, не помню, — но если не жизнь, то здоровье она мне спасла.
Мы что-то делали на палубе под руководством боцмана. Я, как баран, ходил по палубе и не понимал, чего от меня хотят, по причине элементарного незнания морских терминов.
В какой-то момент я стоял, кое-чем щёлкал, вглядываясь в морскую пучину, романтик хренов, — и мне на голову рухнул гак.
Я инстинктивно осел. Ужасно болела шея. Думаю, будет достаточно сказать, что каска треснула, чтобы понять, что было бы без неё!
Глупость — дело такое, если с первого раза не понял, то это диагноз.
Спустя какое-то время я снова ходил на палубу без каски. Правда, в этом случае каска не помогла бы точно.
Мы заканчивали швартовку с базой, которая приняла у нас груз. Пропиленовые швартовы уже были отданы, и остался металлический трос, протянутый через носовой клюз.
Тут надо остановиться подробнее, чтобы понять, что я сделал не так. Понятно, что концы на судно, к которому швартуемся, руками не закинешь. Для этого существуют так называемые «выброски». Это в нашем случае были резиновые бруски в форме лимона, только размером больше.
Так вот, этот резиновый брусок прикреплён к тонкому фалу (верёвке), который, в свою очередь, привязан уже к самому швартовому концу.
Сначала кидают этот «лимон» с тонкой верёвкой на второе судно, и уже за эту тонкую верёвку тянут толстый конец, который и будет держать судно. С железным тросом чуть сложнее. Он значительно тяжелее пропиленовых (верёвочных) концов, поэтому к нему привязывается фал потолще, а к нему уже тонкий фал с выброской.
Таким же образом мы принимали концы с той стороны, и поймав и вытянув тонкую верёвку, мы вытягивали швартов и укладывали его на кнехты и крепили. Те самые выброски, тонкие верёвки койловались (укладывались кольцами) рядом.
Думаю, примерно, картину можно представить.
Так вот, возвращаясь к ситуации с последним концом в виде металлического троса. Как только последние концы падают в воду, суда расходятся «как в море корабли».
Это был именно такой момент.
Трос, как змей, юркнул в клюз и упал в воду. Мало того что трос тяжёлый сам по себе, мало того что на том судне его принимают лебёдкой на максимальной скорости, плюс к этому судно начало движение...
Я не сразу понял, что происходит.
Меня скосило как подстреленного, и я поехал по палубе в сторону клюза (грубо говоря, клюз — это отверстие в борту, через которое протягивают швартовые концы).
Как в этих случаях бывает, в доли секунды у меня вся жизнь пролетела перед глазами.
Когда трос упал, я стоял правой ногой в кольце тонкой верёвки с выброской. Она в момент стянулась, плотно обвив мне ногу, и я ехал в направлении небольшого отверстия, через которое меня вывернуло бы наизнанку, как через мясорубку...
До этого момента я не понимал, зачем к бортам прикреплены топоры. И до сих пор не понимаю, как боцман успел выхватить топор и перерубить фал.
Я лежал в холодном поту, в полуметре и долях секунды от страшной смерти, и не слышал, что он мне говорил, — но догадаться не трудно.
В этой истории есть ещё один момент, оставшийся для меня загадкой. Любой моряк, в любой должности вам скажет, что за подобные вещи моментально списывают с парохода и о профессии моряка можно забыть навсегда.
Меня оставили. О причинах даже не догадываюсь.

Чтобы быть последовательным, расскажу о другой швартовке, при которой всё закончилось куда печальнее, если это слово вообще применимо к подобной ситуации.
Это была обычная швартовка, коих было великое множество, и ничто не предвещало беды. Разве что ветрено было и прилично покачивало. Ну так мы в море, что же тут удивительного?
К борту приварены ступеньки, чтобы было удобнее поднимать концы. Иногда боцман заскакивал на эту ступеньку, чтобы сверху контролировать процесс.
Именно на такой ступеньке стоял боцман с судна, с которым мы швартовались. Он был виден по пояс над бортом.
Всё произошло так быстро, что в это трудно было поверить. Сильная волна прошла прямо между судами — и концы затрещали. Так бывало не раз и не два, но в этот раз море оказалось сильнее, и швартовый конец с громким треском лопнул. Боцмана на том борту срезало, как ножом тёплое масло...
Из рубки по громкой связи раздалось: «Доктора на бак, срочно!» Следующая фраза из рубки заставила похолодеть кровь: «Не надо доктора...»
Не знаю, что было страшнее: то, что там лежат две половины разорванного тела, или что несмотря на это швартовка продолжилась.
Как бы жестоко или кощунственно это ни звучало, но мозг не покидала мысль: слава богу, что это произошло не у нас на борту...
На общекомандном собрании в столовой капитан говорил о технике безопасности, о касках, об осторожности и ответственности, но лица моряков были пустыми, и вряд ли кто-то был способен воспринимать какую-либо информацию.
У всех перед глазами было лицо того боцмана, треск, брызги крови — и слова, что врача уже не надо... Позднее мне это часто снилось, я вскакивал в холодном поту и с диким ужасом в глазах.
Я-то девятнадцатилетним пацаном был, а люди в море ходили десятилетиями.
После этого случая я вспомнил слова рыбмастера о боязни швартовок. Подумалось тогда: я в море без году неделя, а уже столько всего произошло. Чего же насмотрелись за свою морскую жизнь люди опытные — даже представлять страшно.
В связи с этим вспомнилась история одного старого матроса.
Отношение обывателей к морякам я знал на собственном опыте. Всегда думал, что они там по тёплым странам, по морям-океанам ходят, пока у нас тут холодно и серо. Ко всему им ещё и деньги большие платят, по ресторанам кутят неделями. И даже этого им мало! Они ещё и чеки получают, и отовариваются в специальных магазинах с плотно занавешенными окнами... Ну и всё в таком духе.
Примерив шкуру моряка, пусть и совсем ненадолго, я выкинул подобные мысли из головы навсегда.
Я к чему это? Мой последний рейс длился почти 6 месяцев.
На психологическую устойчивость жаловаться до этого не приходилось, но случилось так, что крепкая юношеская психика дала сбой.
Нет, я не сошёл с ума от долгого пребывания в море и от усталости от ежедневно мелькающих одинаковых лиц. Тут дело в том, что позвонить домой сегодня и тогда — это просто несравнимые вещи.
Тогда раз в две недели радист вызывал центр связи «Лиепая радио 1». В случае если Лиепая откликалась, появлялась потенциальная возможность связаться с домом.
О качестве связи я даже говорить не буду. Ну представьте — чёрт-те откуда по радио кому-то говоришь номер телефона. Если повезёт и волна не уйдёт, можно было дозвониться. Но учитывая тогдашнее качество телефонной связи, это был не разговор, а восприятие знакомого, родного тембра голоса, не более.
И вот на шестом месяце в море я пытаюсь дозвониться маме.
Телефон не отвечает. «Извини, брат, тебе не повезло», — говорил радист, и в радиорубку заходил следующий.
Пока никаких мыслей. Могла быть в магазине, у соседки или просто гулять. Когда через неделю упрашиваешь радиста созвониться ещё раз, и кто-то тебе уступает своё время общения с родными голосами, а телефон продолжает чеканить длинные гудки, становится неспокойно на душе.
А команда была — 59 человек. Каждый раз тебе уступать не будут.
А вот когда ещё через неделю трубку дома снова никто не берёт — тут уж волей-неволей начинаешь себя накручивать.
Прогнать мысль о том, что мамы больше нет, с каждым днём становится сложнее и сложнее. То, что раньше ты терпел и якобы не замечал, начинает реально раздражать и бесить. Мыслить позитивно уже просто не получается. Мысль, что «я вернусь в пустой дом», становится навязчивой, и это состояние очень близко к реальному сумасшествию...
Так вот, история старого матроса.
В те времена полугодовой рейс был делом обычным, таких рейсов — не один и не два десятка. А психика человека может дать трещину в любой момент, и это неконтролируемо разумом, увы.
Как-то в одном из рейсов коллега этого матроса стал вести себя странно. Странности плавно перетекли в приступы паники, чередующиеся с депрессивными молчанками по нескольку дней.
Всем было всё понятно, но с судна так просто не сойдёшь и к врачу человека не отправишь — посреди океана-то.
На рыбацких пароходах корма (задняя часть судна) скошена под углом к воде — для того чтобы вытаскивать тралы (сети) с уловом. Если я не ошибаюсь, называется это слип.
Вот по этому самому слипу подняли очередной трал с рыбой, и матросы приступили к работе. Работа рутинная, каждый занимается своим делом, и отвлекаться на что-то просто нет возможности.
Последнее, что видели матросы — это спокойную, уверенную походку того самого молчаливого коллеги. Он ушёл по слипу в пучину. Навсегда.
Конечно, подняли шум. Объявили тревогу «человек за бортом!», остановили машину, чтобы его не порубило винтами. Накидали спасательных кругов — в общем, действовали в соответствии с инструкциями, хотя по его походке было понятно, что он не одумается, не станет звать на помощь.
Осознание случившегося приходит не сразу.
Его уже не вернёшь — и тут начинаешь задумываться, что там, в деревне, мать-старушка ждёт сына, подросшая дочурка очень на него похожа, а жена беременна долгожданным сыном, который, как и папа, будет моряком, настоящим морским волком...
По крайней мере они все живут тем, что сын, папа, муж скоро вернётся.
А он никогда не вернётся, и они ещё об этом не знают. А тут, на судне, все знают и понимают, что никто из них не застрахован от такого же исхода.
Вот что действительно страшно!
P.S. Море — это удивительный мир, таинственный, до сих пор крайне малоизученный. Знаете, что самое странное? Казалось бы, ты весь рейс ждёшь того дня, когда спустишься с трапа и наконец-то поедешь домой. Но уже через неделю тебя начинает невероятно тянуть в море. Несмотря ни на что, скорее даже — вопреки...
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме


Владимир Соколов
Президент Русской общины Латвии (РОЛ)
Спастись с глубины 100 метров
Теоретически можно, а практически...


Дмитрий Торчиков
Фрилансер
Байки шипчандлера
Что-то вспомнилось...


Дмитрий Семенов
Замдиректора Морского центра
Латвийские моряки как вымирающий класс
Почему?


Дмитрий Моргунов
Cargo engineer
Пираты или Латвия
Кто грабанет моряков круче?
Вопросы Дмитрию Торчикову
Комментарии
№1 Юрий Васильевич Мартинович
15.05.2016
07:45
№14 Владимир Копылков
→ Юрий Васильевич Мартинович,
16.05.2016
14:16
№15 Юрий Васильевич Мартинович
→ Владимир Копылков,
16.05.2016
19:44
№16 Владимир Копылков
→ Юрий Васильевич Мартинович,
17.05.2016
10:51
№23 Юрий Васильевич Мартинович
→ Владимир Копылков,
17.05.2016
17:13
№25 Владимир Копылков
→ Юрий Васильевич Мартинович,
17.05.2016
17:49
№2 Савва Парафин
15.05.2016
08:06
№5 Дмитрий Болдырев
→ Савва Парафин,
15.05.2016
09:50
№3 Владимир Иванов
15.05.2016
08:27
№4 Марк Козыренко
15.05.2016
09:24
№6 Дмитрий Торчиков
→ Марк Козыренко,
15.05.2016
10:03
№7 Андрис Валдович Римейкс
→ Дмитрий Торчиков,
15.05.2016
13:34
Видимо, IMHO, манит уклад жизни полный трудностей, который не оставляет места подлости и другим низменным сторонам характера окружающих людей.
№8 Дмитрий Торчиков
→ Андрис Валдович Римейкс,
15.05.2016
13:51
№9 Heinrich Smirnow
→ Дмитрий Торчиков,
15.05.2016
14:20
№11 Дмитрий Торчиков
→ Heinrich Smirnow,
15.05.2016
16:35
№12 Heinrich Smirnow
→ Дмитрий Торчиков,
15.05.2016
16:46
№13 Дмитрий Торчиков
→ Heinrich Smirnow,
15.05.2016
17:15
№10 Сергей Кузьмин
→ Андрис Валдович Римейкс,
15.05.2016
16:20
... и на крайнем Юге тоже! :) Вообще, моряки и полярники – очень схожие профессии. Обе требуют от человека отваги, выносливости, крепкой психики. Там, в экстремальных условиях, моментально слетает внешняя шелуха и выявляются все истинные человеческие качества. И тянет туда людей отличная возможность сначала проверить себя, а потом по максиму реализовать свои способности, которые на материке (берегу) зачастую остаются не востребованы.
№17 Александр Збигневич Янович
→ Сергей Кузьмин,
17.05.2016
13:01
№18 Ринат Гутузов
→ Александр Збигневич Янович,
17.05.2016
13:15
10 рублей прибавки за каждый год
А чо так мало?
Моим знакомым не 10 рублей, а 10% основного оклада добавляли (а он побольше 100 рублей был) и не раз в год, а раз в шесть месяцев.
№19 Александр Збигневич Янович
→ Ринат Гутузов,
17.05.2016
14:00
№20 Марк Козыренко
→ Александр Збигневич Янович,
17.05.2016
16:27
№21 доктор хаус
→ Марк Козыренко,
17.05.2016
16:41
№26 Александр Збигневич Янович
→ Марк Козыренко,
17.05.2016
19:07
№27 Марк Козыренко
→ Александр Збигневич Янович,
17.05.2016
19:16
№29 Александр Збигневич Янович
→ Марк Козыренко,
17.05.2016
21:32
№22 Олег Озернов
→ Сергей Кузьмин,
17.05.2016
17:07
№34 Сергей Соколов
→ Марк Козыренко,
18.05.2016
09:47
№24 Михаил Хесин
17.05.2016
17:37
Благодарю за рассказы. Как-то я писал уже тут, чо и у меня есть минимальный опыт - два месяца СЗА на ТР "Остров Медный" Рижской базы Тралового Флота. Капитан был Володин, а старпом Притула.
Тоже в 19 лет. Практику проходил от политеха. Наша кафедра теплоэнергетики посылала для изучения реф. оборудования. Но фактически исполнял обязанности членга судовой команды. Швартовки, перегруз рыбы в трюмах, рыбной муки и гофротары, работа на палубе при перегонах. И за один этот рейс были случаи: При расхождении судов не успели снять стальной швартовый трос и он лопнул (никто не пострадал), мы только горохом посыпались с носа на палубу, вжимая головы в плечи, когда кто-то дал короткую, но содержательную по форме команду сматываться. Одному матросу, во время работы в трюме на каре при сравнительно небольшом волнении океана поставили на спину поддон с коробами и сломали позвоночник, и при шестибальном шторме во время работы в трюме на нас опрокинулись уложенные уже короба (вручную укладывали, без элекрокары), но тоже чудом никто не пострадал серьёзно. Верхний твиндек это был и один из нас как-то выпрыгнул через горловину на палубу . Он сам не помнил потом, как очутился на палубе, когда корабль накренился и короба посыпались. По лестнице не мог! Он реально не понимал, как эти два с лишним метра он преодолел (нижний ряд уже был уложен коробами с рыбой). И никто не понимал. Четверо нас было там. Троих привалило, а он сверху на нас смотрит :)
На обратном пути, во время перегона разрешили позвонить домой. Это было и удивительно-из океана позвонить! (1978 год), и очень радостно - соскучились ужасно.
Из рижского порта сразу поехали на такси в институт, в группу (а занятия уже начались и мы на пару недель опоздали к их началу). В такси меня (уже при удостоверении матроса 2 класса) и укачало... Да и вообще после пребывания в море, как сошли на берег, так было ощущения, что берег качается. А захотелось сновпа в море дней через десять. Очень сильно захотелось. Там сила, природа, стихия! И там ощущаешь себя частью мира. Бесконечного, сильного, очень красивого. Нигде нельзя увидеть такого звёздного неба, как в ночной вахте, в просвет горловины трюма, находясь в самом низу на глубине более двенадцати метров. И нигде нельзя испытать силы стихии и осознать её красоту, как в океане. Наверноое в горах, но там нет силы в динамике. Там всё застыло.
Видел китов, уходили от урагана "Лейла" ( С именем собственным ураган был!), но он нас заацепил 10 бальным волнением, при ветре 12 баллов. Есть у меня где-то киносъёмка ччерез иллюминатор, когда весь нос под водой, а потом к небу задран.
Никогда не забуду и счастлив, что судьба дала возможность это испытать. Да и себя испытать.
И о мерах спасения упавшего за борт: нам сразу сказали, что упадёте за борт, то попадёте в водную среду с температурой воды лишь несколько градусов и время полного разворота парохода немногим, но более часа. Никто уже никого не найдёт. Простая и суровая правда.
Для меня, 19-летнего, былоочень важно тогда по возвращении, что я могу, как минимум, простым физическим трудом прокормить себя и не только. За два месяца я получил на руки зарплаты плюс премии 500 рублей, это при минимальной ставке и при полном обеспечении в течении этих двух месяцев. Сумасшедшие деньги в 1978 году.
Ещё раз благодарю за возможность вспомнить всё это.
№30 Олег Озернов
→ Михаил Хесин,
17.05.2016
21:41
№36 Дмитрий Торчиков
→ Михаил Хесин,
18.05.2016
22:03
№28 Lora Abarin
17.05.2016
21:16
Но всё равно море останется морем и тянет туда как насосом.
Многих. Специфика. Увы. :))
№31 Олег Озернов
→ Lora Abarin,
17.05.2016
21:47
№32 Lora Abarin
→ Олег Озернов,
17.05.2016
22:09
Олег, мой папа был моряк, а мама медик. Я сподобилась соединить это всё вместе. Хотела и реализовала. Выдержала года 3, потом сбежала. Самая проблема не в среде обитания, а в отношении с экипажем, это сложно. Маленькая деревня и сплетни. Невозможно пережить. Люди везде люди. :((
И им трудно. И обстановка тяжёлая.
№33 Олег Озернов
→ Lora Abarin,
18.05.2016
00:48
№37 Дмитрий Торчиков
→ Lora Abarin,
18.05.2016
22:10
№35 Сергей Соколов
18.05.2016
09:50