Я расскажу вам о нашем с вами выдающемся земляке, рыцаре паруса, рижанине Евгении Канском.

В солидных энциклопедиях написано, что яхтсмен Канский становился чемпионом Советского Союза тринадцать раз — с 1951 по 1965 годы. Его сын Эйженс уверяет, что шестнадцать раз, и он знает, что говорит, поскольку все награды самого легендарного яхтсмена Латвии и Советского Союза, которым некогда восхищалась и вся Европа, бережно и с любовью сохранены в его доме. И я их тоже видел.
 



 
Великий невыездной

Ошибки нет: Канский сумел за 14 лет 16 раз стать чемпионом Советского Союза потому, что гонялся и на яхтах, и на буерах.

В истории латвийского спорта нет больше спортсмена, становившегося чемпионом СССР столько раз, столько лет, к тому же подряд.

Нет такого второго спортсмена, выигрывавшего как зимние, так и летние первенства.

Нет такого представителя технических видов спорта, который последний раз завоевал чемпионское звание в 58 лет, а вице-чемпионом стал в 72 года.

Нет спортсмена, получившего за столь выдающиеся успехи звание заслуженного мастера спорта СССР так поздно — тоже в 58 лет.

И вообще, в истории латвийского спорта не было и нет такого случая, когда количество всех побед спортсмена неоднократно пытались сосчитать, но так и не смогли…




Потому что Канский одерживал победы, выступая не только за Советский Союз.

Его долгая спортивная жизнь прошла в двух измерениях, в двух эпохах, в двух социальных системах. При этом вся жизнь и все победы в европейском международном спорте до 1940 года были у Канского только при первой системе. Чего вторая система никак не хотела признавать. Из-за этого многократный чемпион СССР, полтора десятка лет «одною левой» побеждавший всех в парусных гонках, причем как на швертботах (класс «М»), так и на килевых яхтах (класс «Дракон»), в состав сборной СССР упорно не приглашался — он был невыездным.


Такие вот не очень презентабельные, но драгоценные кубки завоевывались яхтсменами на международных регатах в первой половине прошлого века...



 
Чтобы стать «выездным» Канскому нужно было сначала переселиться с семьей из Риги в Москву или Петербург, и тогда дорога за границу открылась бы. Но Канский от такой «многоходовки» отказывался. Он любил свою малую родину, свой родной город и дом, в котором жил, соседствуя с Сашкой Чадарайнисом, хулиганом и поэтом, известным под «ником» Чак...

 
Отец и сын

Родился Евгений в конце 1907 года в семье рижского нотариуса Вячеслава Канского. Отец был заядлым и уважаемым яхтсменом, командором яхтклуба в Майори.

Здесь бы хотелось написать, что отец привил любовь сыну к парусу с самого детства. Но не получается так написать. Отец, заподозрив свою супругу в неверности, поступил с ней очень жестоко — отправил к возлюбленному в Петербург, да еще и с только что родившимся сыном, которого не признал. Забегая вперед скажу, что отец признает сына только после его ошеломляющих побед и европейской славы, хотя всем было видно, что сын и отец — на одно лицо.

Так они и жили долгие годы порознь. Пока у Евгения не стало плохо с легкими, и мать отправила его к отцу в Ригу — подышать хвойным и морским воздухом.

Так или иначе, но Евгений остался жить у родного отца, прикипел душой к парусу, а поэтому пошел учиться в рижскую морскую школу, основанную Кришьянисом Валдемаром, где получил диплом капитана дальнего плавания.

Я спросил у Эйженса Канскиса, почему же его отец так и не пошел по престижному и денежному пути судоводителя? Сын великого яхтсмена ответил в том смысле, что, скорее всего, не было в этой романтической профессии того духа состязательности, какой был в парусном спорте. Поэтому Евгений Канский бросил возить по морю грузы и стал профессиональным яхтсменом — на всю оставшуюся жизнь.

Правда, в годы первой республики иногда приходилось зарабатывать деньги, испытывая автомашины французской компании Amilcar. В конце 1970-х один из таких автомобилей —  Amilcar CGSS отыскал в каком-то деревенском хозяйстве Абрам Лейбович, официант по профессии и любитель автотехники.



Машина была отреставрирована, причем Евгений Канский помогал реставраторам, после чего Amilcar CGSS стал подлинным украшением рижского Клуба антикварных автомобилей.
 




Надо заметить, что приходил Канский во Францию на яхте своим ходом (!) и, крутя там баранку авто, копил деньги для участия в парусных соревнованиях. Или нанимался капитаном на яхты богатых людей, выигрывая на них гонки — это была в те годы распространенная практика заработков.


 



Первая возлюбленная

Со своей первой возлюбленной Евгений встретился в 1914 году. В тот печально известный год (начало Первой мировой войны) его отец приобрел у ревельского губернатора красавицу-яхту 1909 года постройки, которая оставила свой киль на камнях у Пярну.

Название у яхты было Amata, но оно не имело никакого отношения к нашей живописной речке. Яхту построили в Швеции, где и дали ей латинское имя, которое переводится как «возлюбленная».

Яхту отремонтировали, после чего сначала отец, а потом сын стали завоевывать на ней приз за призом. К 1932 году было точно подсчитано, что капитаны Вячеслав и Евгений Канские на яхте Amata одержали ровно 200 побед! Это означало, что яхта Amata почти не проигрывала гонок!

Это на ней Евгений ходил из Риги во Францию, Англию, Испанию, хотя это низко сидящее в воде спортивное судно никак нельзя отнести к классу океанских — это была крейсерская гоночная яхта, не предназначенная для долгих морских переходов.

Но она была чертовски резва, с изящно скругленным форштевнем и высоко взметнувшейся мачтой, с обозначением на гроте 75 OV, где 75 — это площадь парусов, O — сокращенное Ost sea, V — римская цифра «5». С этими обозначениями она и вошла в историю мирового парусного спорта.

Это Amata...



К тому же это единственная яхта, награжденная правительством Франции медалью за храбрость!

А дело было так: в 1930 году во время Регаты Британской международной недели разразился небывалой силы шторм. И яхта Amata единственная смело ушла в открытое море, благодаря чему и спаслась, в то время как многие яхты, которые бросились к спасительному берегу, были выброшены на него. Считали погибшей и Amata, поэтому ее, благополучно вернувшуюся после шторма в гавань, радостно встречал салют военных кораблей.

О Евгении Канском в те годы писали все европейские газеты. Он стал одним из самых известных и прославленных яхтсменов Европы. И непобедимым яхтсменом. Известен такой редкий в парусном спорте случай, когда во время регаты в Гавре Amata сделала восемь стартов и восемь раз пришла первой!
 

Вторая возлюбленная — и единственная

Перед Второй мировой войной Евгения Канского призвали в латвийскую армию. Но в 1940 году демобилизовали и больше по возрасту не призывали, всю войну он проработал слесарем в автомобильной мастерской…

Когда послевоенная жизнь в Риге стала постепенно налаживаться, Канский спустил Amata на воду и снова взял в руки шкоты. Но о международных регатах и думать было нечего — для новой власти он был неблагонадежным, а потому невыездным. Тогда он начал помаленьку участвовать во внутренних соревнованиях и передавать свой богатейший опыт молодым яхтсменам Латвии — стал преподавать парусноне дело.

 

Канский среди лучших советских яхтсменов. Стоит в центре с кубком в руках.



И вот тут он встретил свою вторую возлюбленную, со временем ставшей первой и единствненной.

Эту худенькую, стройную, улыбчивую 19-летнюю девушку с лебединой шеей и на удивление крепкими руками звали Зигрида. В 1949 году она робко пришла в парусный спорт, а в 1956 уже была мастером спорта СССР, многократной чемпионкой Латвии и вице-чемпионом СССР в классе «Дракон».
 




В 1962 году у Евгения и Зигриды родился сын, которого назвали Эйженс. Сейчас у него у самого пятеро детей, он сильно похож и на своего отца, и на своего деда, а его матушка по-прежнему сохраняет и хрупкость, и стройность, и крепкое рукопожатие.




Внучка Канского с одним из бесчисленных дедовых кубков в руках...




Все они живут в одном большом доме, на берегу водохранилища Рижской ГЭС, в симпатичном кемпинге Sniedzis, которым владеют, в котором все много и дружно работают…


Amata и ее рыцари

Но вернемся к судьбе легендарной яхты Amata.

Евгений Канский в 1959 году продал яхту Петерису Драгонсу, которому она верой и правдой прослужила еще 38 лет. С обшивкой из канадской сосны, со шпангоутами из дуба, с отделкой из красного дерева она продолжала восхищать ценителей своими изящными формами и великолепной мореходностью. Ее узнавали издалека, ею любовались и только что не раскланивались, хотя шел ей уже девяностый год (!), и она была не только самой старой крейсерской яхтой Латвии и Швеции, но и одной из старейших в мире.

В 1997 году Эйженс не выдержал и выкупил Amata у Драгонса.

Красивая снаружи яхта внутри имела неописуемо жалкий вид. Достаточно сказать, что из-за небрежного обращения она снова потеряла свой 3-тонный киль, который попросту отвалился, уйдя на дно, и его пришлось отливать прямо рядом с яхтой, в земле, тут же плавя свинец в чугунных котлах — слава богу, толковые мастера в Латвии еще не перевелись.

В общей сложности Эйженс потратил на ремонт легендарной яхты 6 лет… Но когда она была поднята с кильблоков и опущена на воду, у всех присутствующих ком встал в горле и слезы в глазах, даже у волевого Эйженса.

А где-то высоко-высоко в небесах радовалась и пела душа его отца — верного рыцаря паруса...
 

Это плакат памятной выставки, которую организовали в музее спорта жена и сын Евгения Канского


 

Взгляд морского волка на парусных салаг

...Весной 1968 года в яхтклубе ДКБФ, что в Болдерае, все готовились к открытию нового сезона. И мы готовили наш швертбот класса «М» к первой в сезоне гонке. Выкрашенный и отлакированный он уже стоял в кильблоке  в ряду других свежевыкрашенных лодок, сверкая на весеннем солнышке  

И вдруг ветер донес шум и словесный шорох: «Канский! Канский!»

По пирсу вместе с начальником яхтклуба кавторангом Перфильевым шел невысокого роста крепкий дедуля в берете. Похож на художника... Кто это такой, я тогда, к моему стыду, совершенно не знал.

 

Евгений Канский. Картина В.Озолса


Канский поравнялся с нашим «Топазом». То ли лодка сильно блестела, то ли она напомнила дедуле что-то, но он подошел к швертботу, положил сильную, корявую ладонь на палубу и нежным движением погладил ее. А потом поднял глаза и молча посмотрел на нас.

И вот этот внимательный и проникновенный взгляд старого морского волка я не забуду никогда...