Вскоре заплатки, вытряхнув всю душу, закончились, и началась каменистая грунтовка, что было не лучше...




Это одна из самых опасных дорог в Латвии, поскольку резко виляет влево-вправо и одновременно вверх-вниз. Дорога идет через хребет Lielie Kangari, метров на 30 возвышающийся над окрестной гладкой равниной. Хребет включен в особо охраняемые природные территории Европы – Natura-2000, поскольку это выраженный биотоп.

Сейчас я, с вашего позволения, маленько расскажу про биотопы.

Биото́п (от греческого «жизнь» и «место») — это участок на нашей планете, занятый определенным сообществом живых организмов и окружающей их среды. Живые организмы и среда тут тесно взаимосвязаны между собой круговоротом веществ и потоками энергий, а потому представляют собой саморегулирующуюся экологическую систему. Вынь из нее чего-нибудь, и экосистема разрушится. И биотоп исчезнет. И его из европейского списка Natura-2000 безжалостно вычеркнут...

Концепцию биотопа еще в 1866 году выдвинул немецкий зоолог Эрнст Геккель в своей книге «Общая морфология организмов». Он убеждал, что баланс в среде обитания есть основа существования всех населяющих биотоп организмов. Он же впервые употребил в той книге и термин «экология».

Итак, я пересекал Lielie Kangar, чтобы попасть в самое сердце Латвии, в самую середину Латвии, где из тамошнего биотопа постепенно и уже, пожалуй, бесповоротно вынимается один из населяющих его организмов – латыши-видземиеши.

Вместе со мной по одной из самых красивых и самых опасных дорог Латвии летели многотонные лесовозы. В сторону Риги – груженые бревнами, а в сторону Эргли – опорожненные.






В бизнесе время – это деньги, поэтому лесовозы летали по дороге как оглашенные. Так как на поворотах их заносило, то они уже сдвинули колесами полотно дороги в сторону заноса. А поскольку они иногда все же притормаживают, то превратили всю дорогу в «стиральную доску». А из-за того, что давно уже стояла сухая погода, лесовозы поднимали чудовищную пыль, в которой ничего не было видно, и потому приходилось даже останавливаться... Вокруг стоял лес пепельного цвета. И птицы в нем не пели...



Где-то тут, на берегу реки Маза Югла, находился культурно-исторический памятник государственного значения – Кедерское городище. Это самый центр Латвии и древнейший биотоп, населенный одним из балтских племен, достигшим уже к IX веку своего расцвета. Не приди к ним из Европы авантюристы с крестами и мечами, племя слилось бы с другими, и тогда латыши как целостная нация появились бы на несколько веков раньше.

Европейских авантюристов потом благополучно вытурили. Но они вернулись, на сей раз со знанием основ маркетинга и банковского дела. Опять обольстили и обманули местных, но уже аккуратно, по Котлеру – и не придерешься... После чего одному из организмов биотопа – латышу-видземиешу – жить в родном биотопе стало невыносимо.

Посудите сами: некогда рядом с ним были поликлиника, школа, почта, магазин, было место работы, а впереди – обеспеченная старость. Магазин еще есть, а все остальное или отодвинулось от латыша на многие километры, или вовсе в бесконечность... Старость стала необеспеченной, а потому проблемной. Зрелое поколение, предвидя ждущую их в старости беду, впало в уныние. Юноя поросль закручинилась: невест в округе нет, женихов и подавно... Мелькающие изредка там-сям дети – это всего лишь внуки, приехавшие из Риги на каникулы... Зато всюду лесовозы, лесовозы, вывозящие еще один важнейший живой организм из биотопа.





В общем: баланс видов в сердце Латвии нарушен, разорван, экологии как таковой – никакой...

Но есть, есть и положительные примеры! И я вам сейчас об одном из них расскажу.

Два моих добрых друга, два необыкновенно уважаемых мною с детства человека, два олимпийских чемпиона Янис Лусис и Эльвира Озолина, живут за хребтом, из последних сил старательно поддерживая баланс в своем локальном биотопе. Хотя и для них условия существования становятся все тяжелее, потому как возраст...





Лусис – гордость нашего спорта. Он официально был признан лучшим легкоатлетом 70-х годов прошлого века. Он обладатель олимпийских наград всех достоинств: золотой – в 1968 году в Мехико, серебряной – в 1972 году в Мюнхене, бронзовой – в 1964 году в Токио. Лусис побеждал на четырех чемпионатах Европы. Он двенадцатикратный чемпион Советского Союза. Двукратный рекордсмен мира.

Меня всегда удивляло, как может человек, привыкнувший к энергетике больших городов и огромных стадионов – а Лусис побывал на соревнованиях в десятках стран – как может он так резко осесть на берегу тихой видземской речки и быть полностью счастливым в этой тишине.

Янис поясняет, что оставил он большой спорт не сразу и осел на берегу речки тоже не сразу.

Была у него тренерская работа в Москве, в ЦСК (старший тренер по копью). И были четыре года тренерской работы на экзотическом острове Мадагаскаре, благодаря чему Янис теперь может изъясняться по-французски...

В спортивные начальники Лусис никогда не рвался. Правда его туда и не приглашали... Я не буду уверять, что не приглашали из-за формы советского офицера, которую он, кстати, очень и очень редко одевал.



Но тем не менее не приглашали, хотя у него и образование, и звания, и авторитет, и опыт, и характер... Да все у него есть! Но не приглашали.



Тогда он пошел своей дорогой. Создал и возглавил на общественных началах Национальный клуб копьеметателей. Учредил свой кубок, который вот уже 17 лет оспаривают латвийские легкоатлеты. Поэтому у нас копьеметатели и не переводятся! Вот только что чемпионом Европы среди молодежи стал Сигизмунд Сирмайс – юная звезда латвийского и мирового копьеметания, мировой рекордсмен...



Есть у Великого Яниса и еще одна выдающаяся победа: он добился расположения смешливой ленинградской сверстницы, русской девушки латышского происхождения по имени Эльвира. Которую он сильно полюбил, но при этом необычайно стеснялся ей в этом признаться. Во-первых, ему казалось, что он всего лишь рядовой член сборной СССР, а она – уже Олимпийская чемпионка!.. Во-вторых, он был немногословным латышским деревенским парнем, к тому же плохо говорящим на русском, а она – ленинградка, веселая, озорная, душа всех компаний. И к тому же Эльвира была замужем...



Несколько лет Янис отчаянно ухаживал – и таки одержал победу! С тех пор они неразлучно вместе.

Живут просто. Проблемы, как и у всех у нас, есть. Но нет, слава Богу, нерешаемых. Овощи – с огорода, грибы и ягоды из лесу, рыба из речки, хлеб из магазина, до него пол-километра. До Риги 45...

А красота вокруг их дома – неописуемая! А речка – такая чистая, такая прозрачная! Вот только мелкая — по все той же причине: стояла жара, и давным-давно не было дождей...

Я, тем не менее, в речку влез, нашел в ней самое глубокое место (около 50 см), лег там в прохладную проточную водицу да на желтый песочек, поглазел на облака. Давно о таком мечтал!







Потом мы, три ветерана, неспешно жарили шашлык, потягивали пивко, говорили о спорте, о любимой легкой атлетике. Вспоминали о детско-юношеских спортшколах, о спортивном интернате в Мурьяни... Когда школы и интернат были – имена латышских атлетов звучали на весь мир. Теперь звучат все реже и реже.

Эльвира перебирала старые фотографии. Я попросил разрешения перефотографировать очень редкую фотографию, где Янис с их другом Валерием Брумелем – парнем тоже, кстати, с латышскими корнями (хутор Брумели под Рундале). Эльвира живо и просто рассказывала о нем, об Игоре Тер-Ованесяне... Для меня они – легенда, для нее – друзья...





От дел в спорте мы как-то неприметно перешли к делам в стране, в которой тоже ощущается какое-то затишье, скорее всего, предгрозовое... Народ из страны, что называется, делает ноги. Чтобы в этом убедиться, не не надо ехать далеко, например, в Латгалию, это хорошо заметно здесь, в Видземе, на 45-м км от Риги.

Меньше двух миллионов нас в стране станет не в 2014 году, как уверяет интернет, нас уже давно меньше двух миллионов. Просто об этом не говорят, поскольку нельзя говорить – это было бы громким объявлением национальной катастрофы.

Эльвира показала еще одну фотографию. На ней она была снята в храме. Время – самое что ни есть советское...



– Что-то на меня тогда нахлынуло... – вспомнила Эльвира. – И внезапно я, комсомолка и спортсменка, выросшая в «безбожных» ленинградских дворах, вдруг стала горячо молиться за моих латышских предков и благодарить Господа за то, что они с Янисом вернули меня на родину... Вот... Не смотря ни на что, я и сейчас молюсь за Латвию. Пусть у нас все будет благополучно. Потому что здесь живут наши с Янисом дети. И им здесь жить и жить...

В Видземе парило. По южной стороне неба ходили черно-синие тучи.

– Наверное, дождь будет... – предположил я.

– Так парит и тучи ходят все лето, но нас дожди почему-то обходят... – вздохнул Янис, которому надо было все растущее в его мини-биотопе постоянно поливать, чего в прошлые годы он не делал – тогда периодически шли дождики.



На прощание мы устроили небольшую фотосессию, нарядив ее героев в классический «светлый верх». Получилось несколько пафосно на фоне Земли Зеленой... Но герои съемки такие естественные, что этот пафос их ничуть не портил.







День клонился к закату, и мы попрощались. Пожелали друг-другу всего того, чего люди желают при расставании. Друзья подарили мне на прощанье лесной ягоды – сами собирали, в их биотопе. А я пожелал им дождя...

И не отъехал километра от их дома, как дождь таки врезал. Да еще какой!




Ехал под ливнем и думал: вот мог ли я 50 лет тому назад, сидя пацаном в гарнизонном клубе и во все глаза глядя на экран, с которого мне улыбалась изящная девушка с копьем, мог ли я тогда предположить, что через пол века буду есть собранную ею ягоду...