Если у тебя французский паспорт, то ты — француз. Латвийский паспорт не дает автоматического права считаться латышом. Между тем есть люди, которым этого очень хочется. За последние годы несколько человек только в моем окружении, хорошенько покопавшись в ветвях своего генеалогического древа, смогли выудить оттуда и предъявить миру принадлежность к латышской нации. Зачем? Считается, что латышам в Латвии в целом живется легче, чем остальным, у них больше социальных гарантий, карьерных перспектив и других бонусов. Так что причина чисто экономическая.

Все мы помним озабоченность латышского истеблишмента последних лет по поводу темпов эмиграции населения. То и дело с олимпа власти раздавались крики: «Надо возвращать наших людей обратно!», «Давайте расширим круг лиц, идентифицирующих себя с латышами!» Но покричали и успокоились. В середине сентября сейм под давлением «зеленых крестьян» и национального объединения все же вычеркнул из законопроекта норму о том, что сменить свою национальность в пользу латышской может кто ни попадя. Испугались наплыва. По-моему, напрасно. Однако примеры готовности к мимикрии, хоть и с натяжкой, но позволяют говорить о явлении. Вот об этом явлении мы и беседуем с профессором Рижского университета им. П. Страдыня доктором информационных и коммуникационных наук, социологом Сергеем Круком.
 
Элина ЧУЯНОВА, vesti.lv
 

 
 
 

---

 
Сергей Крук (1968) — профессор Рижского университета им. П. Страдыня, доктор наук в области информационных и коммуникационных наук, медиаэксперт.

В 1991 году окончил факультет журналистики в ЛГУ. Дополнительное образование по избранной специальности получил в 1994 году в колледже университета Огайо (Атенс, США). В 1997-м — диплом магистра (M.Phil.) в университете Осло (Норвегия). В 1999 году — диплом магистра в области средств массовой коммуникации в Парижском университете Пантеон II-Ассас, там же в 2003 году — диплом доктора наук (Dr. sc. inf.).

10 лет начиная с 1995 года преподавал на факультете средств массовой коммуникации Латвийского университета. В 2005/2006 году стажировался по программе Fulbright Scholar в Университете Индианы (США). С 2006 года преподает в Рижском университете им. П. Страдыня. Читает курсы по радио- и тележурналистике, социологии культуры, семиотике, теории коммуникации. Свободно владеет русским, латышским, английским, итальянским, французским языком, а также основами польского и норвежского.
 

---

 

Свои среди чужих

— Нередко дети из условно русских семей, окончив латышские школы и вузы, начинают отторгать свои корни, перестают использовать родной язык — даже с теми же русскими, оказавшись с ними на одной работе, в одной компании. О чем это говорит?

— Сегодня мы много языков знаем и в каждом конкретном случае можем выбирать, на каком говорить, своим выбором маркируя свою идентичность. Это может быть и ресурсом игры: например, наши едут в Москву и там вдруг переходят между собой на латышский язык — или чтобы тебя не поняли другие, или чтобы просто выпендриться и подчеркнуть свою инаковость. У молодых людей это вообще может быть признаком кризиса идентичности, связанного с переходом из одной среды в другую — из семейной в рабочую или в неформальную, бегство из семьи, которая надоела… Это как школьники или братья и сестры в семье, которые из чувства протеста говорят между собой на каком-то воляпюке, особом жаргоне, чтобы взрослые их не понимали.

Впрочем, такая метаморфоза чаще всего характерна для неофитов, которые вдруг попали в новую среду, и перед ними, как пропаганда рассказывает, открываются новые пути-дороги, и латыши их вроде бы принимают в свои объятия. Тогда они начинают держать марку, мимикрировать и как бы забывают свою принадлежность к той среде, из которой вышли.

— Тут ведь и многие родители позаботились. Выросло целое поколение нелатышей, окончивших латышские школы. Какие-то молодые люди сумели остаться собой, но многие полностью поменяли идентичность и даже стали стесняться своих семей. Знаю случаи, когда ребенок, отправляя маму на родительское собрание, давал ей указание: «Ты смотри там рот не открывай».

— Да, это правда. Еще бОльшая проблема у детей из смешанных семей, которых заставили выбирать идентичность или выбрали за них сами. Тех, которые ходили в латышскую школу, прессовали со всех сторон — и сверстники, и учителя, да и дома наверняка доставалось. То, что на таком предмете, как история, мозги вправляются в нужную сторону, это понятно. Но в не меньшей степени — на всех предметах культурного дискурса.


Ты никогда не станешь своим

— Вы сказали, что латыши вроде бы принимают их в свои объятия. Так принимают или «вроде бы принимают»?

— Пропускной барьер в титульную среду очень высок. Мало знать латышский язык. В нем ведь еще существует слоговая интонация, которую очень сложно перенять и полностью избавиться от влияния своего языка — дело не только в акценте и построении предложений. Как несколько лет назад Шадурскис заметил, что Ушаков говорит с акцентом. Хотя все понимают, что у мэра прекрасный латышский язык. То есть тебе всегда могут вменить в вину, что язык у тебя не очень-то чистый.

Отсюда стремление стать своим любой ценой. Но для этого нужно полностью отказаться от своей идентичности, потому что она мешает стать совсем своим. Интегрированные русские нередко говорят, что с латышами очень трудно: ты вроде с ними дружишь, вместе занимаешься спортом, выпиваешь — а все равно между вами стеклянная стена. В официальном представлении язык является ключом к латышской нации, маркером «свой — чужой», поэтому ему придается такое громадное значение. Но в реальной жизни наступает момент, когда ты начинаешь осознавать, что этот ключ не подходит, а если подходит, то проворачивается. Потому что будь ты хоть семи пядей во лбу, супер-пупер-полиглотом, все равно тебя классифицируют как русскоязычного. Латышом ты все равно не станешь.

Неслучайно время от времени в нашем обществе возникают дискуссии на эту тему. То говорят о том, что нужно расширить круг лиц, идентифицирующих себя как латышей, но тут же сами себе противоречат, исключая из окончательного варианта закона возможность для нелатышей стать латышами юридически. Даже если дело касается иностранных латышей. Например, во Франции все обладатели французского паспорта считаются французами — и арабы, и китайцы, и латыши. Так вот, французский латыш никогда не сможет получить латвийского гражданства, потому что он француз по национальности.

Несмотря на то, что все говорят, что русские должны выучить язык, потому что это ключ к пониманию нации, на самом деле это неправда. Можно и язык выучить, и всю латышскую литературу перечитать, и даже хорошо пожить в чисто латышской среде, но все равно в восприятии латышей будут оставаться маркеры, которые никогда не дадут стать своими. Если даже сейчас ни французских, ни сибирских латышей за своих не принимают. Так что язык — это только отговорки.

Как одна журналистка заметила, у русских и латышей существуют разные культурные предпочтения, и привела пример: латыши водят своих детей в зоопарк, а русские — в цирк.


Цветовая дифференциация штанов

— А в чем тут особая разница?

— Ну, вот для них это разница. Они придумывают какой-то набор характеристик, которые тебя отличают, и прессуют. Ты не такой, ты не наш. Если ты ходишь на балет в Мариинку, а не в нашу Национальную оперу — то все, ты уже не совсем культурный человек.

В 90-х критерием был язык: знаешь — не знаешь. Сейчас язык уже знают многие, но этого мало. Если почитать программу интеграции от Элерте, то критерий теперь — восприятие как своего латышского культурного пространства. Там очень много критериев, а в конце еще стоит приписка «и т. д. и т. п.». Среди этих критериев — даже ощущение цвета.

— У якутов существует 50 оттенков белого. А здесь что?

— Определенные сочетания цветов, да. Они могут быть латышскими и нелатышскими. Традиции фольклорного строительства, манера коммуникации… Если посмотреть на официальный дискурс культуры, то очень популярны слова «одинаковое», «общее», «единое» — и очень трудно при этом дается менеджмент индивидуальности. Неслучайно очень развита культура хорового пения. Нужно соответствовать какому-то коллективному представлению о красоте и гармонии. На индивидуальность обрушивается большое давление. Лучше быть как все. Разнообразие воспринимается с трудом. Соизволь соответствовать какому-то одному культурному коду — не разбрасывайся! И язык является одним из критериев создания такой унификации: ты должен говорить только на таком конкретном варианте языка. Хотя потом латыши сами же могут сделать тебе замечание: мол, ты слишком правильно строишь фразы на языке Райниса — значит, ты не латыш.

— И так плохо, и этак нехорошо…

— Да, не угодишь никогда. И, конечно, неофиту, который не живет во всех этих языковых сферах, но изо всех сил хочет быть своим, очень сложно. Ему не позавидуешь. Надо постоянно тренироваться, держать марку. Ну и вдобавок, что вполне реально, могут еще и настучать. А кто его знает? При нашей-то «гибридной войне»… В Эстонии то же самое. На границе с Россией, в Нарве, работали русские, и их заставляли с россиянами говорить по-русски, но с эстонским акцентом. Я был удивлен, переспрашивал. Но действительно была установка — показывать россиянам, что они въезжают в другую страну. «Здесь вам не тут!» По-моему, сейчас уже от этого отказались…


Стеклянный потолок для русского

— С культурным аспектом ясно. Так ведь еще история — особый предмет, когда так могут мозги вправить, что будешь каяться за свою русскую родню до седьмого колена… Одна девочка, которая перешла в латышскую школу после 9-го класса, рассказывала: историю нам так подают, что я все время ерзаю и чувствую себя оккупантом — у меня прадед воевал, дед в Советской армии служил, отец на крупном предприятии работал…

— Без сомнения, в школе есть все инструменты навязывания не своим комплекса вины. У меня есть знакомая латышская семья, они не националисты, так вот их дочка пришла из школы (это уже были старшие классы) и говорит: у нас такая русофобия на уроках, что мне больно за своих русских одноклассников.

— С чем связан виток напряженности? С украинскими событиями?

— Отнюдь. Началось с 2009 года примерно. Причина чисто экономическая. Кризис. «Единство» пришло к власти. А это же не партия хозяйственников, а партия «ценностей» и «бла-бла-бла». В свое время образцами пещерного национализма были «девушки Гарды», но сейчас их не слышно, потому что их концепт вложен в уста «Единства» и стал официальной идеологией государства. Все это уже упаковано в законодательстве, и в преамбуле к конституции, и в нормативном акте «Основные направления политики интеграции». Причем в последнем случае вроде бы стоит задача — интеграция, сплочение, а на самом деле полное размежевание. Говорится прямо: у нас есть пять общих характеристик — и 25 различий. И вот как раз эти 25 различий и подчеркиваются жирным шрифтом. Поэтому, я думаю, тут надо открытым текстом говорить о вине «Единства».

Даже «Народная партия», которую мы ругали за антидемократизм и нахрапистость, была куда прагматичнее и так уж сильно не наезжала на оппонентов — у них все-таки были какие-то аргументы и по бюджету, и по деньгам, и по тоннам, и по километражу, чего нет у «Единства». Самое милое дело во время кризиса переключить внимание на другие сферы — в частности, на национальный вопрос.

— Может быть, поэтому и можно понять тех нелатышей, которые, не желая превращаться в маргиналов, предпочитают сливаться с латышами — чтобы обеспечить себе здесь хоть какое-то будущее?

— Скорее всего, так и есть. Когда ты меняешь среду, тебе кажется, что какие-то перспективы, с этим связанные, у тебя есть. Но увы…

Вот многие думают, что если перевести все нормативные акты на русский язык, то они будут понятны. Русский, читая их на латышском, думает: я же этого не пойму никогда и в жизни экзамен по латышскому не сдам! Ну да, когда подряд семь существительных в родительном падеже стоят, действительно нельзя понять, какое из них ключевое. На самом деле этого и никто понять не может. Мне коллеги говорят, что так специально делается, чтобы юристы по-разному могли интерпретировать. Но я думаю, они сами не понимают, что пишут, а просто наворачивают слова, отчего все кажется полной бессмыслицей.

Поэтому те, кто думает — «вот я сейчас выучу латышский язык в совершенстве, буду читать литературу в подлиннике и наконец мне откроется великий смысл латвийского законодательства», это вряд ли возможно.

— Значит ли это, что ассимиляция в Латвии невозможна по определению?

— Даже если исключить из подхода пресловутый пятый пункт, все равно ты будешь чужим. У меня довольно богатый багаж латышского языка и культуры, но латышские журналисты перед интервью всегда подчеркивают: нас интересует ваше мнение как русскоязычного. Хоть ты тресни, застрелись или вдребезги разбейся, ты останешься русскоязычным. Даже если говоришь по-латышски лучше многих из них.

Дилемма интеграции проявляется в следующем: на уровне риторики — «вот сволочи, не хотят включаться», а на практическом уровне — просто нет механизма всасывания, даже если ты сам желаешь всосаться. Так что ассимиляции здесь все равно никогда не случится, тут я спокоен.