О «пунктирном» знании истории

До сих пор хорошо помню жизнерадостную картинку «Переход Суворова через Альпы» из школьного учебника. Но лишь став весьма взрослым дядей, задумался: а чего это наш генералиссимус и его веселые солдатушки делали столь далече от дома?



Затем узнал еще одну подробность из тех времен: шел Суворов через Альпы, оказывается, с юга на север, то есть из Италии в Швейцарию. Тут я и вовсе озадачился: а чего это русская армия в 24 тысячи штыков делала за тридевять земель, в солнечной Италии? Как она туда дошла? Какого рожна там искала?

С детства из учебников истории и литературы помню также, что несколько лет спустя русская армия, спустившаяся с Альп, будет изрядно побита под Аустерлицем, но я при этом как-то не задумывался: ну а в Чехии она что делала?

Помню так же, что затем русскую армию, шастающую по европам, разгромят под Фридландом, после чего между императорами Александром I и Наполеоном будет заключен Тильзитский мирный договор. Зачем-то помню, что заключали тот мир на плоту, установленном посреди Немана. А вот что было в самом договоре – не помню, потому как этого помнить не требовалось. Такое вот «пунктирное» знание истории, которой нас так учили...

А ведь в том договоре, оказывается, были прописаны предпосылки к началу Отечественной войны 1812 года. И когда я начал разбираться с теми предпосылками, то понял, что если бы за это исследование взялся историк-неформал Виктор Суворов, то его и всех нас ждали бы великие исторические открытия.

Впрочем, у Суворова в последние годы появилась армия последователей, выкапывающих в недрах архивов такие сведения, что всю официальную советскую историографию впору сдавать в утиль. Да и современную российскую официальную историографию – туда же. Это не моя оценка, вот что пишет об этом молодой русский неформальный историк войны 1812 года Е. Понасенков:

«И по сей день официальная история – это политика, обращенная в прошлое. И в этом главная трагедия России. Мы никак не можем оставить ученым их сферу влияния, никак не можем. Потому что у нас нет побед в экономике, а если мы не побеждаем в экономике, мы начинаем искать большие какие-то подвиги в прошлом. А если их нет, мы их выдумываем».

Хотя и Виктора Суворова, и Евгения Пoнасенкова в анализе войны 1812 года уже успели опередить. В свет вышла книга белорусского историка Анатолия Тараса «1812 год – трагедия Беларуси». И эта не сильно замеченная в юбилейный год книга перелопатила как советскую, так и современную российскую историю той войны.



На речке Неман, на плоту...

Итак, посреди речки Неман, на сколоченном из тесаных балок плоту 7 июля 1807 года был заключен мир между побежденной Россией и победительницей Францией. Император Наполеон при этом не то что не потребовал контрибуций, нет – он дарит России Белостокскую область и множество более мелких подарков.



Император Александр в долгу не остается и награждает Наполеона высшей наградой России – орденом Андрея Первозванного, которым отмечают лишь величайшие заслуги перед Отечеством. Этого мало, и Александр этим же орденом походя награждает брата Наполеона Жерома Бонапарта, а так же маршалов Бертье и Мюрата, а заодно и князя Талейрана – наполеоновского министра иностранных дел.



Наполеон в восторге! Но не от блеска бриллиантов на орденах, а от подписи Александра под заключенным договором. Согласно ему, Россия признавала все завоевания Наполеона в Европе. Более того, Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой войне, кто бы из них ее ни начал. Россия не возражала против создания на бывших землях Речи Посполитой, отошедших к Пруссии, Герцогства Варшавского, то есть фактически согласилась с возрождением Польского государства. И еще были в договоре всякие условия помельче...



Однако самый главный пункт того договора не был тогда опубликован, а был оформлен как секретный протокол. Согласно ему Россия присоединялась к континентальной блокаде Англии, полностью отказавшись от торговли с этим своим старинным торговым партнером. Пустяк, казалось бы. Но если Россия полностью прекращала поставку в Англию, допустим, только пеньки, то это тут же делало беспомощным британский флот, поскольку паруса, стоячий и бегучий такелаж на английских судах был сработан из лучшей в мире русской конопли...



В общем, таким вот конфузом закончилось шастанье русских солдатушек по Европе, подписав Тильзитский договор, русский император что называется утерся... Но сделал это с легкостью необычайной, поскольку выполнять условия договора Александр намеревался избирательно. И прежде всего условия договора по континетальной блокаде Британии, чему Наполеон придавал колоссальное значение.


«Скифский план» Барклая

А сам Наполеон быстро восстановил польскую независимость, объявив суверенитет так называемого Варшавского Герцогства, отобранного им у Пруссии и подпадающего теперь под контроль Франции.
Да, но и Александр имел интересы к той территории!
Однако более тех интересов, его мучал страх перед наполеоновскими технологиями завоевания Европы: обольстить народы революционными идеями или посулами независимости, потом под аплодисменты и бросание в воздух чепчиков войти в обольщенную страну с армией, а затем законодательно прибрать ее к рукам... Александр понимал, что за Варшавским Герцогством последуют уже территории, принадлежащие России.
А потому он приказывает генералу Леонтию Беннигсену быстро подготовить план вторженья в польские пределы.



И Беннигсен взялся за перо! Не смотря на то, что агрессия против фактически восстановленного Польского государства была не только нарушением договора, но и прямым вызовом Наполеону.

Советские историки потом старались не вспоминать, что Александр, утвердив план Беннигсена, тут же заключил тайный договор с прусским кайзером Фридрихом-Вильгельмом. Согласно плану и договору в декабре 1811 года 200-тысячная российская армия и 80-тысячная прусская армия должны были войти с двух сторон в Герцогство Варшавское. Император даже поручил главнокомандующему Михаилу Барклаю де Толли разработать стратегический план на случай ответных действий Наполеона.

Обращаю ваше внимание: план разрабатывался не в ответ на предполагаемое вторжение войск Наполеона в Россию, а в ответ на его действия, которые могут последовать после вторжения России в Варшавское Герцогство!



Итак, Барклай разработал свой знаменитый «Скифский план», основывавшийся на трех китах: на уклонении от крупных сражений, на уводе французов по растоптанным в грязь дорогам вглубь страны и на ведении партизанской войны. Ну, да про это нам в школе рассказывали...

А не рассказывали там про то, что план Барклая предполагал так же поставить под ружье в Западных губерниях России всех мужчин, способных держать то ружье, и отступая, выгребать по дороге со всех складов все запасы фуража и продовольствия, а все, что могло гореть – сжигать.

Забегая вперед, вспомним, что была сожжена даже оставленная без боя Москва. Наполеон займет Москву днем 14 сентября, и в туже ночь город будет охвачен пожаром. Возможно, это и французы сами себя нечаянно из шалости поджигали... Но на следующую ночь очагов у пожара было уже в несколько раз больше, и в итоге из 30 тысяч домов, осталось не более 5 тысяч.






Москва до пожара, во время и после. На плане города в коричневых тонах обозначено то, что сгорело.


Что касается партизанской войны, то нас учили так: продвижение французской армии вглубь России, рост насилия над мирным населением, падение дисциплины в армии Наполеона и превращение значительной ее части в банду мародеров привело к нарастающему сопротивлению со стороны народа – началась партизанская война... То есть началась она как бы стихийно, как бы сама собой, без организационных, управленческих, снабженческих и финансовых усилий со стороны генштаба... И адъютант Багратиона, подполковник Денис Давыдов отпустил бороду и ушел в партизаны тоже сам по себе.



Но вернемся к плану Барклая: план тоже понравился Александру, и он отдал приказ стягивать русские войска в нынешнюю Белоруссию... Армия Барклая, армия князя Багратиона, армия графа Тормасова – это были войска, сосредоточенные на западной границе России для вторжения – так утверждают современные историки-неформалы.

Оставим историкам разбираться в правдивости еще и такого исторического факта, выловленного белорусскими неформалами: за каждые 100 тысяч солдат, выставленных Россией на границах с Герцогством Варшавским, Лондон тайно платил Петербургу 250 тысяч фунтов стерлингов. Факт мелкий и мерзкий, но он вполне объясняет ту настырность с которой лез в Европу император Александр, дважды в течении пяти лет крепко там битый: за ним стояла и его в этом деле поддерживала мощная Англия, злейшая противница французов с их революционными идеями. Которые по сути были для Наполеона рычагом передела сфер влияния в Европе...

Интересно, что обо всем о том, что я рассказал, в Польше почему-то давно знают все, а в России этого не знает почти никто – так нас учителя истории учили. К тому же мы в школе не читали воспоминаний западных политиков и дипломатов, а так же мемуаров генералов Ермолова, Ланжерона, писем генерала Евгения Вюртемберского. Не читали и отчеты военачальников, в которых более всего чистой правды о той войне. Впрочем, те отчеты до сих пор лежат на дальних полках архивов и не изданы.


Об отменной работе разведок

Узнав от своей разведки о концентрации русских войск на западных рубежах России, Наполеон был взбешен. И он приказал тоже стянуть войска в Польшу. После чего русская разведка донесла царю о прибывшем на польскую границу несметном количестве набранных со всей Европы войск, прекрасно подготовленных и привыкших отчаянно драться (за деньги, разумеется).

Это напугало Александра I. Он решил, что война за Польшу – слишком большой риск для его армии, в которой солдаты дрались хотя и смело, но бесплатно. В результате к началу 1812 планы обрести Польшу году начали сворачиваться.

Да вот беда: Наполеона это уже не могло остановить. Он больше не доверял царю, который плевать хотел на Тильзитские договоренности. И тогда в его горячей голове родился вполне трезвый план, как обезапасить восточные границы завоеванной им Европы: через освобождение и возрождение бывшего Великого Княжества Литовского. Тогда литвины смотрели бы на Наполеона как на освободителя, даровавшего им былую независимость. К тому же наполеоновские войска уже встали вдоль западных границ России – не возвращать же их назад в Европу..




Вторжение. Переход французов через Неман. Картина Crossing the Neman in Russia 1812 by John Heaviside Clark (c. 1771 – 1863). Хорошая иллюстация к «пунктирному» отображению истории. Живописец Джон Кларк, возможно, прекрасно рабирался в форме и экипировке французских войск, но где он видел такие горы в долине реки Неман?..

Обращу внимание еще и на такой момент: до революции даже в официальных российских изданиях, в той же четырехтомной «Истории России» от 1910 года, еще было черным по белому написано, что по существу нападение Наполеона являлось для него актом необходимой обороны. То есть в 1910 году в этом признании ничего особенного не видели.

И еще один важный момент: поход на Москву в планы Наполеона тогда не входил вовсе. Первоначально он не собирался идти дальше линии Западная Двина – Днепр. Был даже момент, когда Наполеон, дойдя до Витебска, объявил, что с отвоеванием территорий Великого Княжества Литовского война окончена и войскам надлежит обустраиваться на занятых рубежах. Но потом почему-то передумал. И движимый честолюбием пошел на Москву. Что его и погубило.

Окончание тут