НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ! :: IMHOclub - Территория особых мнений

ИМЕЮ МНЕНИЕ - IMHO

09.01.2022

Олег Озернов

Инженер-писатель

НЕ МОГУ МОЛЧАТЬ!

Мнение читателя

Участники дискуссии:

25

124
Последняя реплика:

больше месяца назад

Анатолий Бодров, Дарья Юрьевна, Сергей Рудченко, Владимир Бычковский, Леонид Соколов, Александр Кузьмин, Борис Бахов, Марк Козыренко, Лаокоонт ., Виктор Чистяков, Александр Владимирович Ильин, arvid miezis, Константин Рудаков, Леонид Радченко, Олег Озернов, Сергей Леонидов, Vladimir Kirsh, Юрий Васильевич Мартинович, Александр Гильман, Игорь Николаевич Баринов, Roman Romanovs, Виктор Гриневич, Андрей Хабаров, Михаил Борисовский

В некотором роде рецензия на повествование «Как молоды мы были…» (Дневник советского моряка, по совместительству – поэта и музыканта)». Автор Игорь Зайцев, который, на мой взгляд, моряком был именно «по совместительству», и уж, точно не советским. Высокое звание присвоено Автором совсем не по заслугам его кроткого пребывания в должности моториста, «Отходив в общем в море несколько лет».

Пара-тройка наберётся, на чём ходил… Интересно.

Какой там поэт и музыкант, судить не могу, и честно говоря, особого желания теперь не испытываю. Хватило «литературного» языка повествования. Посему и литературный аспект произведения опускаю за отсутствием такового.
Первый заход литлайнера под гордым названием «Игорь Зайцев» в порт ИМНО ознаменовался, вместо солидного гудка, непонятным хрипом. Так было услышано человеком, прошедшим в молодости путь, очень схожий с тем, который описывает автор. То бишь мной.
Та же мореходка, только в Херсоне (1968-1972 г.), тот же т/х «Василий Фесенков» (1978-1979 г.), 4-й мех.; так же «поигрывал в курсантском ансамбле на танцах»; так же ходил в разряде «моряка загранзаскока». Вот, «…моряком загранзаброса, как в шутку тогда называли…» автора произведения, точно, не ходил.

На этом совпадения, пожалуй, заканчиваются, начинаются сплошные расхождения, недоумения, и… сожаления. От разницы восприятия того времени из нашей прекрасной молодости, до простых технических неувязок на грани неуважения к читателю.
В портофлоте РМТП поработал пару лет (групповой механик), тот флот знаю. Это к «Портовый флот — это маленькие, убитые буксирчики, обслуживающие суда в акватории порта. Естественно, с небольшим окладом и без всяких валютных начислений».
Да. Валютой не платили, а зарплаты были по тем временам вполне нормальные, с 13-той зарплатой, квартальными, годовыми премиями. Нормальный флот, и не только мощные, никак не «убитые буксиры» там были, а и бункеровщики, водолеи, лоцманские суда, нефте-мусоросборщики, плавкраны, огромный, современный плавучий зерноперегружатель с пятиэтажный дом.

После уныло-трагичного описания празднования Нового Года с оливье и «парочкой грустных ракет» страны, готовящейся «к трудовым будням, новым успехам пятилеток и другим разным достижениям народного хозяйства» Автор, выращенный, бесплатно обученный этой страной в школе, на полном её довольствии в мореходке, и довольный собой, готовится пламенно приступить к самоотверженной работе, на одном из самых крупных и успешных в мире, достижений этого самого хозяйства. Флаг в руки! Только, чей?...

«Ровно месяц назад мы, рота курсантов пятого курса Рижского мореходного училища, наконец, закончили пятилетнее обучение морской специальности». Надо понимать, месяц назад от празднования НГ — это ноябрь. Не слыхал, чтоб где-то шли выпуски из УЗ в такое время. Обычно везде это происходит летом. И, в какой-то «неправильной» мореходке я учился, потому что не было ни в одном, из мне известных средних мореходных училищ, пятилетнего курса обучения. Чай, не «вышка». Может, рижская была какой-то особенной, не знаю.

Дальше, череда экивоков-плевков в сторону проклятого Мордора под грифом «Если кто не знает… Как правило… Вы же понимаете, что тогда…», автор высмеивает всё и вся, не забыв замполита Усталого. С его позорной «давней мечтой организации художественной самодеятельности на судне, а лучше — вокально инструментального ансамбля». Заодно, оплакивает горькую судьбу свово сокурсника — бедного латыша Дайниса Докиса. Замполит недостоин мечтать о таком, латыш не может ходить в загранку! Интересно, знали об этом капитаны ЛМП тех лет, латыши, евреи, литовцы, грузины, армяне, украинцы — Викман, Дравинь, Сталгис, Межапуке, Квачадзе, Зантман, Дравинь, Симутис, Кондрус, Гинсбург, многие другие? Кстати, с первым и последним из списка я лично работал. А с Владимиром (отчества, увы, не помню) Гинсбургом, именно ходил в его знаменитом «сокращённом экипаже» на «Фесенкове». Вместе с рефмехаником Римантасом Крисюкенасом, другом — армянином, электромехаником Рафом Миносяном.

Да, у всех них не было в роду военнопленных, прихвостней СС, предателей Родины разных рангов, родственников за границей. Таким визы в загран не открывали независимо от национальности, русским в т.ч. «Начиная со второго курса, специально обученные люди проверяли «в»аши анкеты, досье, копались в биографиях родителей, дедушек бабушек, дальних родственников.» У нас в мореходке было пару случаев, когда на визовой проверке выяснилось, что у ребят есть родственники в загране, о которых парни и их семьи не знали. Таким выдавалась «виза 2» — каботаж, иногда загран без права схода на берег. Об этом становится известно перед первой производственной практикой на третьем курсе. Обычно в таких случаях ребята уходили из училища. Как получилось, что оплакиваемый автором Дайнис «окончил мореходку с красным дипломом и почётной грамотой министерства», тайна есть. Если так, то это был его выбор.

И что в том государственном подходе неправильного. Нельзя считать те риски неоправданными. Вербовка моряков «на измену» совсем не была выдумкой гэбистов. На вывоз за бугор рублей подбивали, на ввоз антисоветских материалов, и склонение к «политубежищу» своих товарищей из экипажа тоже. «Плавали, знаем», проходили и эти университеты. Эка невидаль! Держава в те времена себя стерегла, и правильно делала, были все основания к тому.

Я вошёл в экипаж на «Фесенкове» в 1978 г. Того помполита след простыл вместе с автором опуса. Нашего не помню, настолько это была дежурная, ничем не примечательная фигура. На тот момент судно стояло под фрахтом на линии Турбо-Антверпен, возило бананы в Европу.

«Признаюсь к своему стыду, я только сейчас при написании рассказа погуглил и узнал, что это какой-то академик, видный астрофизик. Вы же понимаете, что тогда нас не очень волновали названия кораблей. Я уверен, что даже историю символа революции — крейсера «Аврора» тогда знали единицы». Нет, не понимаем! Странная уверенность автора — название исторического крейсера «Аврора», в описываемые времена не знали, разве что, выпускники ясель. И наверное, автор никогда не доходил до торца центрального коридора на главной палубе «Фесенкова», где висел большой стенд, под стеклом которого были и фото, и полная биография знаменитого учёного. В традициях МФ СССР тогда было на всех судах, ходивших под чьим-то знаменитым именем, иметь наглядный уголок, посвящённый имени, носимого судном. А на некоторых больших судах, вроде тб/х «Л. Собинов», на котором я ходил в кругосветку в 74-м, даже небольшие музеи. Не знать моряку истории названия судна, на котором работает, во все времена считалось постыдным. Иногда суда посещали родственники, соратники, коллеги человека, имя которого, носил борт. Примером, к нам на «Собинов» приезжала одна из сестёр знаменитого певца.

Всё это нюансы, технические детали, «шероховатости памяти», да если б, только это. Все они, и последующие намёки, на уровне плевков в ту страну, в советские времена ярко присутствуют в тексте, характеризуя автора более, чем он себе представляет. На мой взгляд, — негодно представляет. И особенно коробит то, что эту муйню пишет, в прошлом «…инструктор райкома комсомола Латвийского морского пароходства,… комсомольский функционер, проработавший там несколько лет» — «По тем временам это была безумная карьера». В последние тридцать лет замечено — чем ближе такие товарисчи стояли к идеологической кормушке, чем громче за зарплату топили лозунги и фестивалили, тем поскудней, по отлучении от неё, лают на «святое».

Из всех воспоминаний о работе в экзотических, диковинных советских людям странах, главное, что запомнилось автору, это его терзания по поводу халявной порнухи, дискомфорт перелётов, гостиниц, проблемы кормёжки, стоматолог, и бабловые нюансы. А як жешь! Ведь, «в любом случае» он был «…первопроходцем в этом мире дикого Запада (Япония, Австралия!) со всеми своими искренними эмоциями, впечатлениями и ошибками». Надо понимать, других русских морепроходцев до него история не знала.

Ничего интересного, познавательного, стоящего, из впечатлений юного моряка, «дитя социализма», о посещённых им, действительно экзотических местах планеты, автор читателю не предлагает. Что там Япония, Австралия, острова окянские. Есть в повествовании, хоть что-нибудь, из светлых воспоминаний молодого паренька, впервые увидевшего «свет». Не до того автору. Он «освежает в памяти веселые секс-картинки, чтобы было что рассказать дома». Круг интересов очерчен.

Интересно, такое свойственно всем участникам группы, которая, непонятно кем и зачем «…именовалась ансамблем политической песни, то и репертуар для концертов был соответствующий»?. «Конечно, для себя они играли другую музыку, но официально были рупором коммунистической пропаганды. Единственная композиция, которую исполняли абсолютно искренне и очень душевно, была песня "КАК МОЛОДЫ МЫ БЫЛИ". А ещё им приходилось бездушно и неискренне исполнять много других, противных сердцу песен, что способствовало, их карьерному росту и процветанию. «Настоящие» песни они пели шёпотом, чтоб помполит, не дай Бог, не услыхал.

По времени разница между, описываемыми автором событиями, и моим поступлением на «Фесенков», максимум пол года. Ничего ни от кого не слыхал о том ансамбле, об авторе, о героических буднях, описываемой им эпопеи. Нет следа. И мне понятно почему. И всё таки думается, верится, что, подавляющее большинство из коллег автора, членов того ансамбля, людей вокруг, чувствовали, воспринимали жизнь много иначе, и весьма были бы удивлены всеми этими напыщенными авторскими «откровениями». В которых, ни о ком из них слова доброго не сказано. Там вообще, с добром, только о себе любимом, с придыханием и самолюбованием.

Что резануло глаз не мне одному. «Кажется, единственный человек, который заслужил тёплые слова спикера на протяжении всего сериала — это продавец магазина музыкальных инструментов в Штендале. Остальные все персонажи какие-то тупые и неумелые. Как непросто было выжить приличному человеку в том кошмарном мире!».

Дальше гуще: «понял,что моя карьера после РМУ так и будет ограничена должностью моториста». На мой ответ — «Стал 4-м мехом на пассажирском лайнере после мореходки, только поступив, на заочный первый курс ОИИМФ-а. И многих было с дипломом мореходки, ставших мехами, на судах дальнего заплыва. Просто, это было не Ваше по определению. Мойки масляных танков, и моточистки — не вдохновили музыканта, там зрителей нет. Вот, и вся недолга.», товарищ ответил — «я был в выхлопном коллекторе не один раз,а вы ,уважаемый ,были на сцене хоть однажды?».

Не стану утруждать дальнейшей перепиской, в которой Автор определил меня в «Дорогой мой,горе-механик.», желающие могут ознакомиться. Но не советую, печальная картина. Тот случай, когда Автор за рамками выставленного текста, предстаёт в ещё более неприглядном свете не по рангу заносчивого и поверхностного человека, чем в самом тексте. И слабость его писания становится совершенно объяснимой. Давно замечено, «когда автор не хочет работать над текстом и собой, он начинает работать с читателем».

Почему уделил столько времени и слов, сему никчёмному опусу, написанному «с максимально, насколько хватило мне автору писательского мастерства»? Не смог, как «одноморянин», пройти мимо похвал и одобрений, насыпанных, в эту, дырявую насквозь, повествовательную кошёлку «Хороший текст незнакомого автора — редко бывает в последнее время. Рассказ должен быть очень поучителен для всех любителей совка — насколько жизнь стала лучше без всякой мрази вроде первых помощников и кагебэшных проверок»; «Хорошо!»; «это была моя идея опубликовать на портале его заметки. На мой взгляд, они любопытны и легко написаны». Кошёлку, в которой есть всё. «Всё, кроме бесконечно теплой памяти о тех милых нам временах, исчезнувших навсегда…». Заодно ответил на вопрос «Где в спиче вранье?» одного из почитателей «таланта».