Сборник документов "Накануне Холокоста.
Фронт литовских активистов
и советские репрессии в Литве, 1940 — 1941 гг.". Введение.
Продолжение. Начало тут

Решение Гладкова оказалось очень своевременным: как раз за несколько дней до этого руководством Фронта литовских активистов в Берлине была подготовлена обширная инструкция «Указания по освобождению Литвы» (документ № 26). Содержание инструкции свидетельствует, что ее авторы принадлежали к высшему руководству ЛАФ и имели плотные контакты, выражаясь языком документа, с «ответственными немецкими чиновниками». По всей видимости, речь идет о представителях германской военной разведки (абвера), гестапо и ведомства А. Розенберга. Из документа видно, что эти контакты носили достаточно доверительный характер: хотя руководство ЛАФ и не располагало информацией о точной дате нападения Германии на Советский Союз, о самом факте этой подготовки оно было прекрасно осведомлено.

Содержащиеся в «Указаниях» практические инструкции по организации подпольной и боевой деятельности носили несомненно антисемитский характер. Среди задач готовящегося восстания – освобождение «от советского коммунистического террора и еврейской эксплуатации», для «идейного созревания литовского народа необходимо усилить антикоммунистические и антиеврейские акции», при приходе немецких войск необходимо «избавится от евреев». В инструкции отмечалось, что боевикам ЛАФ «следует создать в стране такую тяжелую атмосферу против евреев, чтобы ни один еврей не мог осмелиться допустить и мысли, что в новой Литве он сможет еще иметь какие-либо права и вообще возможность жить. Цель – заставить всех евреев бежать из Литвы вместе с красными русскими».

Весьма показательна была содержащаяся в «Указаниях» постановка задач по обеспечению продвижения немецких войск. Внимание боевиков ЛАФ обращается на следующий важный момент: «Создавая препятствия отступлению русской красной армии и транспорту, нужно избегать больших взрывов, особенно не уничтожать мосты. Наоборот, прилагать усилия для их защиты, чтобы их не уничтожили красные, потому что они будут очень нужны идущему вперед немецкому войску, особенно их моторизованным частям, чтобы им не нужно было тратить время на переправы через реки». Как видно из послевоенных показаний заместителя начальника диверсионного отдела абвера полковника Э. Штольце, о выполнении этих заданий литовским националистам пришлось впоследствии отчитываться пред абвером (Приложение I, документ № 4). Вышеизложенное заставляет с доверием отнестись к встречающемуся в популярной литературе утверждению, что германские военные принимали непосредственное участие в подготовке военной части инструкции [22].

Инструкция ЛАФ по подготовке к вооруженным выступлениям появилась на свет практически одновременно с указанием наркома госбезопасности ЛССР П. Гладкова об усилении работы против литовского националистического подполья; в условиях приближающейся войны противоборство НКГБ и ЛАФ резко усилилось.

За апрель – начало мая 1941 г. органам НКГБ удалось выявить и ликвидировать ряд связанных с ЛАФ подпольных организаций (документы № 34, 40, 42, 49). Однако вскрыть всю сеть националистического подполья не удавалось: инструкции ЛАФ предусматривали создание хорошо разветвленной и децентрализованной системы подпольных организаций, малоуязвимой для советской контрразведки. А вот в органах НКВД, как выяснилось, творились странные вещи: табельное оружие было практически бесхозным и дело дошло даже до кражи 500 гранат из Вильнюсского управления милиции (документы № 37, 38, 49). В начале мая была зафиксирована интенсификация деятельности германской разведки (документы № 47, 48); одновременно органами НКГБ был захвачен новый инструктивный документ подполья, содержащий план диверсионной деятельности на территории ЛССР (документ № 54; по всей видимости, это был какой-то извод инструкции «Указания по освобождению Литвы»).

В короткие сроки справиться с подпольем ЛАФ обычными оперативными мерами не получалось – а, меж тем, имеющаяся информация свидетельствовала о приближении войны с Германией. И тогда гордиев узел решили разрубить.

12 мая 1941 г. НКГБ Литвы выступил с предложением провести большую депортацию «антисоветского элемента» из республики. Операцию нарком госбезопасности Литвы предлагал провести очень масштабную; по его предварительным наметкам к аресту предназначались 19.610 человек (в т.ч. 1000 чел. уголовного и бандитского элемента [23]), еще 2.954 чел. намечались к выселению. НКГБ Литвы замахивалось очень широко: предполагалось так или иначе репрессировать большинство «бывших», занимавших в независимой Литве высокое должностное или общественное положение.

Судя по имеющимся документам, Гладков добивался принятия своей инициативы очень активно. Не ограничившись докладной запиской от 12 мая 1941 г., он 13 мая продублировал ее телеграммой на имя наркома госбезопасности СССР Меркулова (документы № 52 – 53).

Предложение Гладкова встретило поддержу в Москве; уже через несколько дней, 16 мая 1941 г. в НКВД СССР был подготовлен проект совместного постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента» (документ № 57).

Сравнение проекта постановления о депортации с предложениями наркома госбезопасности Литвы Гладкова позволяет выявить весьма любопытный момент. Москва согласилась с необходимостью проведения акции по изъятию «контрреволюционного элемента», однако серьезно ограничила подлежащие изъятию контингенты [24]. НКГБ Литвы предлагало зачистить республику от всех «бывших», однако в Москве на это не согласились. Под депортацию должна была попасть «база» националистического подполья. «Бывших» (за исключением крупных предпринимателей и чиновников) следовало репрессировать только при наличии на них компрометирующих материалов. Эта поправка серьезно снизила количество депортируемых; если 12 мая НКГБ Литвы предлагало арестовать 19.610 человек (предупреждая, что эта цифра впоследствии возрастет), то в итоге при депортации из республики было арестовано почти вчетверо меньше — 5664 чел. В состав подлежавших депортации были включены и «контрреволюционные элементы» из числа польских беженцев, указание о выселении которых было дано еще в декабре 1940 г.

Проект постановления лег на стол руководству страны и тут в него были внесены новые принципиальные коррективы. В проекте предлагалось провести депортацию лишь с территории Литвы, однако в Кремле решили распространить действие постановления и на остальные прибалтийские республики. В самый последний момент в проект постановления были добавлены Латвия и Эстония. Документ даже не успели перепечатать – слова «Латвийская и Эстонская ССР» вписаны в него от руки.

Следует обратить внимание, что практически одновременно с решением об организации депортаций с территории прибалтийских республик Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР санкционировали депортацию членов контрреволюционных организаций из Западной Украины [25]. Депортационная операция на Западной Украине была напрямую связана с полученной органами НКВД – НКГБ информацией о подготовке сотрудничавшей с нацистскими спецслужбами Организацией украинских националистов вооруженного восстания [26]. В Литве мотивация депортационной акции была абсолютно аналогичной: как раз в это время Фронт литовских активистов при поддержке нацистских спецслужб готовился к нападению Германии на Советский Союз.

19 мая 1941 г. нарком государственной безопасности СССР В. Меркулов направил П. Гладкову указание о практических мерах по подготовке депортации «антисоветского элемента» (документ № 60). Показательно, что Меркулов, памятуя историю с несостоявшейся высылкой «контрреволюционного элемента» беженцев, не стал ставить конкретные сроки проведения операции: НКГБ Литвы предписывалось сообщить, в какой минимальный срок подготовки операции он сможет уложиться.

Ход дальнейшей подготовки и проведения депортации можно без труда проследить по публикуемым в сборнике документам. Эти документы свидетельствуют о том, что произвольного расширения подлежащих высылке категорий не происходило; общее число подлежащих депортации из Литвы постоянно уточнялось, однако никогда заметно не превышало 20 тысяч человек. Окончательное решение о масштабах и дате проведения депортации было принято в Москве 10 июня 1941 г. Интересная подробность: изначально депортация намечалась на 12 июня, однако этот день в Литве проводился большой церковный праздник. Совмещать праздник с репрессиями органы госбезопасности не решились, и потому проведение массовой операции было перенесено на 14 июня (документ № 84).

Одновременно с подготовкой массовой операции по выселению, органы НКГБ ЛССР продолжали работу по выявлению и ликвидации подпольных ячеек ЛАФ (документы № 64, 65, 70). Главной удачей советских контрразведчиков стал захват в начале июня 1941 г. полного текста мартовской инструкции ЛАФ «Указания по освобождению Литвы», а так же ряда других важных документов националистического подполья (см. документы № 85, 86). Благодаря содержащейся в этих документах информации было вскрыто несколько подпольных центров ЛАФ, в том числе в Вильнюсе и в литовском территориальном корпусе РККА.

Их ликвидация по времени совпала с депортацией 14 июня 1941 г., однако это была отдельная репрессивная акция (документ № 91), целью которой было не желание уничтожить военную элиту, как утверждают некоторые литовские историки, а вполне обоснованное стремление предотвратить измену во время приближающейся войны. «Действовавшие в подполье организаторы восстания в Вильнюсе понесли тяжёлые потери. Накануне НКВД арестовало ключевых командиров и около 300 офицеров. Стало невозможным осуществить первоначальный план – объявить, как предполагалось, независимость в Вильнюсе», — вспоминал о тех событиях один из видных участников националистического подполья ЛАФ В. Дамбрава [27].

Гораздо меньший вклад в пресечение деятельности подполья ЛАФ внесла июньская депортация 1941 г. В какой-то степени эта репрессивная операция действительно ударила по связанному с нацистскими разведслужбами подполью – впоследствии лидеры ЛАФ признавали, что «14 и 15 июня очень много активистов было увезено большевиками» (документ № 112). Однако основными жертвами депортации стали люди, непричастные к ЛАФ, в том числе женщины и дети.

Уже неделю спустя поле депортации, сразу же после нападения Германии на Советский Союз, формирования ЛАФ развернули борьбу в тылу советских войск. Стремительное наступление немецкой армии позволило ЛАФ приступить к реализации своих планов, включавших не только «возрождение» литовской государственности под протекторатом нацистской Германии, но и массовое преследование «враждебных» категорий населения, в первую очередь – евреев (документы № 13, 26, 33, 45). Начавшись как самостоятельное предприятие, эти убийства впоследствии продолжились во взаимодействии с айнзатцгруппой «А» (документы № 102, 103, 107).

Решением «Временного правительства Литвы» под руководством Ю. Амбразявичюса был создан первый на оккупированной нацистами территории СССР концлагерь для евреев (документ № 101), а вклад литовских «национальных партизан» в Холокост был высоко оценен штандартенфюрером СС К. Егером (документ № 114).

Опубликованные в настоящем сборнике инструктивные и агитационные документы Фронта литовских активистов показывают, что преследование евреев было акцией, спланированной ЛАФ задолго до июньской депортации. Это была не реакция на жестокость советских репрессий – это было заранее спланированное преступление.

Даже весьма беглый обзор публикуемых в сборнике документов позволяет существенно скорректировать картину советских репрессий «первого года» в Литве. Восприятие органов госбезопасности ЛССР как высокоэффективной машины террора, в соответствии с заранее разработанными планами проводящей репрессии против населения республики, оказывается ошибочным. Вместо этого мы видим отсутствие рабочей дисциплины, серьезные недостатки в оперативной и следственной деятельности, систематические проблемы со штатным составом. Все это в конечном итоге не позволило органам госбезопасности обычными оперативно-следственными методами справиться с вызовами, брошенными ЛАФ и немецкой разведкой. И тогда вместо операционного скальпеля в ход пошла дубина — жестокая массовая депортация, так, впрочем, и не решившая проблем, связанных с подрывной деятельностью пронацистского подполья.

Затронувшая огромное количество невинных людей депортация июня 1941 г. задает восприятие всей репрессивной деятельности «первого года» советской власти в Литве, также рассматривающихся как массовые и необоснованные. Однако вплоть до конца мая 1941 г. советские репрессии в Литве невозможно назвать поражающими воображение. По данным литовских историков, в период с августа 1940 по май 1941 гг. арестам в республике было подвергнуто не более 4 тысяч человек [28], причем в это число входили преследуемые не только по политическим, но и по уголовным мотивам. Эти данные подтверждаются публикуемыми в сборнике документами (№ 63, 96). Не вызывает сомнения, что среди репрессированных в августе 1940 – мае 1941 гг. были невинные люди, преследовавшиеся исключительно из-за своего «неправильного» социального происхождения и несправедливо обвиненные. Однако сравнение общей численности арестованных с данными публикуемых спецсообщений по конкретными делам дает основание говорить о том, что значительная часть репрессий все-таки носила «прицельный» характер и была направлена против людей, осуществлявших реальную антигосударственную деятельность в отношении СССР и ЛССР.

События 1940 – 1941 гг. в Литве очень сложны. Они не вписываются в примитивные пропагандистские шаблоны борьбы «хороших парней» с «плохими».

Парадоксальным образом в Литве деятельность советских органов госбезопасности (еще несколько лет назад осуществлявших преступные массовые операции 1937 – 1938 гг.) вплоть до мая 1941 г. носила в целом обоснованный характер и, как правило, не была направлена на преследование каких-либо национальных или социальных категорий населения. А вот ставивший своей целью воссоздание «государственной независимости» республики Фронт литовских активистов планировал и, впоследствии, осуществлял масштабные преступления против человечности. Надеемся, что настоящий сборник поможет читателям приблизиться к пониманию причудливой и сложной картины причинно-следственных связей, делавших неизбежными приводящие к человеческим трагедиям события, а также понять меру исторической ответственности участников событий.


Сноски

[1] Наиболее известными являются работы, подготовленные в рамках деятельности «Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве»: Anušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui = The First Soviet Occupation. Terror and Crimes against Humanity. Vilnius, 2006; Maslauskienė N., Petravičiūtė I. Okupantai ir kolaborantai: Pirmoji sovietinė okupacija (1940 – 1941) = Occupants and Collaborators: The First Soviet Occupation (1940 – 1941). Vilnius, 2007.

[2] Как правило, тема советских репрессий в Литве не рассматривается как отдельная тема; дело ограничивается упоминанием депортации 14 июня 1941 г. в общем контексте советских предвоенных депортаций мая – июня 1941 г. и изучением судеб депортированных. См.: Гурьянов А.Э. Масштабы депортации населения вглубь СССР в мае – июне 1941 г. // Репрессии против поляков и польских граждан. М.: Звенья, 1997. Вып. 1; Полян П.М. Не по своей воле… История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001; Сталинские депортации 1928 – 1953: Документы / Сост. Н.Л. Поболь, П.М. Полян. М., 2005.

[3] Наличие официальной закрепленной историко-политической доктрины в настоящее время характерно для всех стран Прибалтики. См., напр.: Дюков А.Р., Симиндей В.В. В плену у этнократии: О политической ангажированности латвийской официальной историографии // Свободная мысль. 2012. № 1 — 2. С. 188 — 204.

[4] Лишь недавно отдельные историки стали признавать правомерность постановки вопроса о связи решения о проведении депортации 14 июня 1941 г. со стремлением советских властей предотвратить расширение деятельности нацистских спецслужб в прибалтийских республиках в условиях приближающейся войны. См.: Jansons R. Tariamų ir tikrų Vokietijos šnipų veikla Latvijoje 1941 m. birželio–liepos mėnesiais // Tarptautinė konferencija „SSRS ir Vokietijos karo pradžia Baltijos šalyse 1941 metais“. 2011 m. birželio 29 d. URL: http://www3.lrs.lt/docs2/SAWOGISF.PDF (дата обращения — 10.11.2011).

[5] Эта практика была подробно рассмотрена нами на примере официальной эстонской историографии советских репрессий: Дюков А.Р. Миф о геноциде. Репрессии советских властей в Эстонии, 1940 – 1953. М., 2007.

[6] Каспарявичюс А. Проблемы истории Литвы советского периода в литовской историографии после 1990 г. // XXI век. Актуальные проблемы исторической науки: Материалы международной научной конференции. Минск, 2004. С. 151.

[7] Наиболее показательный пример подобного рода: Anušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui = The First Soviet Occupation. Terror and Crimes against Humanity. Vilnius, 2006.

[8] Kwiet K. Rehearsing for Murder: The Beginning of the Final Solution in Lithuania in June 1941 // Holocaust and Genocide Studies. 1998. Vol. 12. № 1; Truska L. Contemporary attitudes toward the Holocaust in Lithuania // Jews in Eastern Europe. 2001. № 2; Truska L. The Crisis of Lithuanian and Jewish Relations (June 1940 – June 1941) // Holokausto prielaidos. Antisemitizmas Lietuvoje XIX a. antroji pusė – 1941 m. birželis = The Preconditions for the Holocaust. Anti-semitism in Lithuania (Second Half of the 19th century – June 1941). Vilnius, 2004; Труска Л. Литовцы и евреи накануне холокоста (1940-1941 гг.) // Диаспоры. 2005. №3. С.197-231; Dieckmann C., Sužiedėlis S. Lietuvos žydų persekiojimas ir masinės žudynės 1941 m. vasarą ir rudenį = The Persecution and Mass Murder of Lithuanian Jews during Summer and Fall of 1941. Vilnius, 2006; Dieckmann C. Lithuania in Summer 1941: The German Invasion and the Kaunas Pogrom // Shared History — Divided Memory. Jews and Others in Soviet-Occupied Poland, 1939-1941 / Ed. by E. Barkan, E. Cole, K. Struve. Leipzig, 2007, и др.

[9] Напр.: 1941 m. Birželio sukilimas: dokumentų rinkinys / Parengė V. Brandišauskas. Vilnius, 2000; Lietuvos laikinoji vyriausybė: posėdžių protokolai / Parengė A. Anušauskas. Vilnius, 2001. См. также факсимильное воспроизведение документов в приложениях: Truska L., Vareikis V. Holokausto prielaidos. Antisemitizmas Lietuvoje XIX a. antroji pusė – 1941 m. birželis = The Preconditions for the Holocaust. Anti-semitism in Lithuania (Second Half of the 19th century – June 1941). Vilnius, 2004; Dieckmann C., Sužiedėlis S. Lietuvos žydų persekiojimas ir masinės žudynės 1941 m. vasarą ir rudenį = The Persecution and Mass Murder of Lithuanian Jews during Summer and Fall of 1941. Vilnius, 2006. Одно из немногих переводов документов ЛАФ на общедоступные языки: The LAF and the First Acts of the Provisional Government // The Shoah (Holocaust) in Lithuania / Ed. by J. Levinson. Vlnius, 2006.

[10] См., напр.: These names accuse: Nominal list of Latvians deported to Soviet Russia in 1940–41. Stockholm, 1951; The Baltic States 1940-1972: Documentary background and survey of developments presented to the European Security and Cooperation Conferenсе. Stockholm, 1972.P. 49 – 50; Штромас А. Прибалтийские государства // Проблемы национальных отношений в СССР (по материалам западной печати). М., 1989. C. 99.

[11] Не удержались от воспроизведения этой ошибки и российские историки: Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль, 1940 – 1953. М., 2008. С. 126; Кантор Ю.З. Прибалтика: война без правил (1939 – 1945): Фрагменты из книги // Звезда. 2011. № 5.

[12] Myllyniemi S. Die baltische Krise 1938 — 1941.Stuttgart, 1979. S. 80 — 81. Благодарю М.И. Мельтюхова за указание на эту работу.

[13] Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупациями, 1940 – 1991 / Пер. с эстонск. А. Бабаджана, Т. Верхнеустинской, Э. Вяри. Таллинн, 2005. С. 14; Anušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui. P. 66.
См. так же весьма ценные замечания П.М. Поляна: Сталинские депортации. С. 780.

[14] Anušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui. P. 72.

[15] Федеральное бюро расследований. Путеводитель по спецслужбе США / Т. Повида, Р. Пауэрс, С. Розенфелд, Э. Тэохарис; Пер. с англ. И.Б. Борисова. М., 2006. С. 32.

[16] Там же. С. 520.

[17] Холквист П. «Осведомление – это Альфа и Омега нашей работы». Надзор за настроениями населения в годы большевистского режима и его общеевропейский контекст // Американская русистика. Вехи историографии последних лет. Советский период: Антология. Самара, 2001. См. также: Hoffmann D. Cultivating the Masses: Modern State Practices and Soviet Socialism, 1914 – 1939. Ithaca; London, 2011.

[18] Общее число арестованных в июне – июле 1940 г. составило 856 человек (Anušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui. P. 75).

[19] Так, например, в ходе переворота К. Пятса в Эстонии было арестовано 886 человек, а после переворота К. Ульманиса в Латвии – около 2000 человек (Ильмярв М. Безмолвная капитуляция: Внешняя политика Эстонии, Латвии и Литвы между двумя войнами и утрата независимости (с середины 1920-х годов до аннексии в 1940). М., 2012. С. 105 – 106).

[20] См.: Лауринавичус Ч. Вильнюс во власти Литвы 1939 — 1940 гг.: внутренние и внешние аспекты // Международный кризис 1939 — 1941 гг.: От советско-германских договоров 1939 г. до нападения Германии на СССР. М., 2006. С. 231; Dyukov A. From Ethnic Eviction to Deportation of the “Dangerous Elements”: Lithuanian and Soviet Deportations in Lithuania, 1939-1941 // Divided Eastern Europe: Borders and Population Transfer, 1938-1947. Cambridge, 2012. P. 147 – 157.

[21] Подробнее см.: Лубянка. ВЧК — ОГПУ — НКВД — НКГБ — МГБ — МВД – КГБ, 1917- 1960: Справочник. М., 1997.

[22] Буткус Ж. Окровавленная Литва. Националистический террор и его причины. URL: http://left.ru/2009/7/butkus189_2.phtml (дата обращения — 06.12.2011). Со ссылкой на: Brandišauskas V. Siekiai atkurti Lietuvos valstybingumą (1940.06 — 1941.09). Vilnius, 1996. Р. 41.

[23] Об эволюции подходов политики советской власти по отношению к уголовникам см.: Юнге М., Бриннер Р. От «социально близкого» до «социально опасного» элемента: преступники и социальная чистка советского общества, 1918 – 1938 гг. // Сталинизм в советской провинции: 1937 – 1938 гг. Массовая операция на основе приказа № 00447. М., 2009. С. 459 – 518.

[24] Интересно, что аналогичным образом – ограничивая численность подлежащих репрессиям – советское руководство действовало при подготовке знаменитого приказа НКВД СССР № 00447. По сравнению с «заявками» региональных органов внутренних дел, численность репрессируемых в этом приказе была сокращена на 29.331 человек. См.: Великий терор в Українi: «Куркульська операцiя» 1937 – 1938 рр. / Упор. С. Кокiн, М. Юнге. Киïв, 2010. Ч. 1. С. 27 – 28.

[25] Сталинские депортации. С. 193 – 194.

[26] См., напр.: Роман Шухевич у документах радянських органiв державноï безпеки (1940 – 1950) / Iнститут нацiонального джерелознавства; Упор. В. Сергiйчук, С. Кокiн, Н. Сердюк, С. Сердюк; Передмова В. Сергiйчук. Киïв, 2007. Т. 1. С. 190 – 194; ГДА СБУ. Ф. 9. Д. 43. Т. 1. Л. 54 – 58; Ф. 16. Оп. 34 (1951). Д. 10. Л. 10.

[27] Об оккупации, евреях и восстании // ИноСМИ.ру, 06.07.2011. URL: http://inosmi.ru/baltic/20110706/171671054.html?id= (дата обращения – 12.06.2012).

[28] Аnušauskas A. Pirmoji sovietinė okupacija. Teroras ir nusikaltimai žmoniškumui. P. 75-76.


Продолжение тут. В продолжении: Инструкция Фронта литовских активистов
«Указания по освобождению Литвы», 24 марта 1941 г.