ЧАСТЬ ПЕРВАЯ – ЧТО ТАМ В КОРЗИНКЕ С ВКУСНЫМИ ПЛОДАМИ

На днях с интересом прочла предложения по сплочению общества от своего бывшего коллеги Илмара Латковскиса. Илмар Латковскис – тележурналист и публицист, бывший главный редактор газеты Nakts (было такое развлекательное приложение к «Диене») и даже мой земляк (он тоже из Огре). Ныне Илмар — председатель сеймовской комиссии по сплочению общества (избран в Сейм от партии "Вису Латвияй!"). Он написал статью под названием «Зачем нужен Канон культуры Латвии?» (оригинал статьи здесь).

Оказывается, в кулуарах Сейма сейчас ходит идея этот самый канон восстановить. Зачем? Латковскис в первую очередь делает ссылку на Нидерланды, где подобный канон был разработан для колонии мигрантов, чтоб они знали, что значит быть голландцем. Все интеграционные проекты доселе были хаотичными и являлись просто искусственной смесью русского и латышского. А вот «эффективно функционирующий Канон культуры», по его мнению, будет альтернативой всему этому. И только он может потушить разгоревшийся пожар в обществе из-за референдума по языку, так как всякие там «плиндерманы» только того и ждут, чтобы поднести спичку и все поджечь.

Далее автор считает, что у «понаехавших тут» в советское время не было никакого желания интегрироваться на накопленных сотнями лет латышских культурных традициях. «А какая же она латвийская русская культура вообще? — задает вопрос Латковскис. — Какие же ценности и традиции от русских можно включить в будущий канон? Может быть, староверческие?» — отвечает себе автор.

Разговор о Каноне культуры возник не на пустом месте, он уже был создан Минкультом Латвии еще в 2007 году, когда министром была Хелена Демакова. И, как пишет Латковскис, хорошо разработанный и созданный канон уже многие годы загнивает (atstāts papuvē).

Канон культуры Илмар Латковскис описывает поэтически: «Это корзинка культурных ценностей, где находим букет с характерной латвийской культурой. Это корзинка с разными плодами, которые вместе дают своеобразный вкус Латвии».

Это все, как говорится, цветочки, а что же за ними скрывается? Для меня ключевой фразой стало следующее: «Канон культуры должен стать существенной составляющей при проверке экзамена на гражданство».

На данный момент Министерство культуры, а им руководит представитель Национального объединения, работает над восстановлением и концепцией внедрения Канона культуры.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ — ВОЙТИ В СЕБЯ И ПОСТАРАТЬСЯ ВЕРНУТЬСЯ

На просторах латвийского интернета существует Канон культуры Латвии. И вот представим себе, что на экзаменах по гражданству нужно будет рассказать, кто такой был поэт Имант Зиедонис, о его творчестве, его произведениях, которые включены в раздел «Литература» указанного канона. Читаем в каноне:


ИМАНТС ЗИЕДОНИС. «Я ВОШЕЛ В СЕБЯ», «НАПАДЕНИЕ МОТЫЛЬКОВ», «ЭПИФАНИИ» I

Имантс Зиедонис (1933) – рациональный мыслитель, постоянно обдумывающий дела иррациональные, творит свою «нелинеарную философию», ищет архетипические знаки и символы, вокруг которых вращается наше бытие. И, как только принципы мироустройства обнаружены, Зиедонис тотчас разрушает построенную конструкцию и берется за создание новой, чтобы, в конце концов, в сборнике «Нападение мотыльков» придти к смерти поэзии, на самом деле таковой не являющейся: «Иду в том свете, / где некуда идти дальше. / …И тогда не будет поэзии, / останется лишь чистый свет».

Название сборника «Я вошел в себя» (1968) точно определяет мутацию всей латышской поэзии в шестидесятые годы – от воспевания прогресса и скорости до «погружения в себя». В сборнике есть цикл «Теза-антитеза» – настоящий «час духов диалектики». Но противопоставляются здесь «экзистенциальные» ситуации – иногда под весьма парадоксальным углом зрения. К тому же, наличие тезы-антитезы отнюдь не свидетельствует о противоположности; скорее, это – составные части единого целого, сосуществующие рядом и друг без друга немыслимые.

И другим циклам сборника присуща системная и стилевая экстравагантность – «Знакам препинания», например, где смыслом наделены точка, двоеточие и восклицательный знак, и – в особенности – циклу «Трезубец», где одна ситуация рассматривается сразу в трех взаимосвязанных аспектах. По сути дела, мы имеет попытку нарушить инерцию мышления, сорвать «пелену с глаз».

И все же: для дальнейшего творчества Зиедониса гораздо важнее завершающий книгу простой и обыденный текст, описывающий бытовые ритуалы – действия, в которых важен не результат, но путь, когда уже не столь существенно – видим мы конечный пункт этого пути, или же нет. Дорога определяется как самоцель – и все равно, варит ли человек пиво, строит ли церковь или пишет стихи. И в этом начало этического позитива Зиедониса, воплощенного в его дальнейших сборниках, прежде всего – в книгах прозы».


Боюсь, чтобы понять вышесказанное, надо так войти в себя, что можно и не выйти обратно. Вот про то, как «рациональный мыслитель, постоянно обдумывающий дела иррациональные, творит свою «нелинеарную философию», ищет архетипические знаки и символы, вокруг которых вращается наше бытие…», придется рассказывать на экзамене по гражданству. Экзамен по высшей математике в МГУ покажется вам пустячком!

Но неужели у Иманта Зиедониса все так сложно? Одна моя любимая латышская тантыня (без иронии) подарила мне книжку Зиедониса «Курземите» на русском. Я не поленилась, достала ее с книжной полки и впервые почитала.

Написано там следующее: Курземе – родной край Зиедониса. И вот как-то он поехал по родному краю – Усма, Ренда, Талси, Вентспилс. В этих поселках и городах он встречался с простыми людьми, колхозниками, работниками культуры, и свои мысли изложил на бумаге. Вот они (мысли), цитирую из книжки:


ИМАНТС ЗИЕДОНИС. О КУЛЬТУРЕ СОВЕТСКОЙ ЛАТВИИ

Культура развивается по двум направлениям — вширь и вглубь. Между ними нет противоречия. Здесь действуют центробежные и центростремительные силы. Один путь — путь распространения, расширения, другой — собирания, концентрирования. Так сеет сеятель. Центробежная сила разбрасывает зерно, центростремительная вновь собирает его в горсть. В этой книге я хотел приглядеться к процессу интенсификации культурной жизни в одной из областей Советской Латвии — в Курземе.


О НЕДОСТАТКЕ КУЛЬТУРЫ

Хозяйка «Кирмграужей», молодая и красивая, влюбилась в батрака. Хозяин был уже немолод, и жена его тайком нагая любовалась собой в зеркале. Как скучно поздними вечерами, когда вся работа уже переделана! И тоже не было ни культорга, ни карнавала, ни курсов современных танцев...

Сегодня вечером в Народном доме Майя должна была рассказать о поездке в Среднюю Азию. Майя постаралась, написала настоящий доклад, и пришло человек двадцать молодежи, из них пять музыкантов оркестра, остальные — те, кто просто пораньше явился на бал. Я пришел в клуб точно в указанный час, дверь была заперта. Ждал полчаса, и меня там как громом поразило несоответствие между только что увиденным размахом производственного труда и толчением воды в ступе, когда это касалось культурной работы.

Культурная работа на селе барахтается, как слепой щенок. Майино выступление было неинтересным, показанные ею документальные фильмы тоже, и вообще вечер вызывал чувство неловкости. Один из оркестрантов попытался спасти положение и начал стыдить неявившихся. Вечер закончился призывом: пусть каждый из присутствующих молодых людей расскажет десяти человекам, что было очень интересно, и, быть может, в следующий раз зал будет полон.

Но вечер не был интересным. На организованную библиотекаршей выставку книг, посвященную дружбе народов, никто и не взглянул. А фойе было битком набито — ждали танцев. Правда, большей частью это были «надцатилетние» из близлежащего городка Талсы. Что делать? Нет культорга!


О ЧУВСТВЕ ПРОСВЕТЛЕНИЯ СРЕДИ 900 СВИНЕЙ

Поэзия – ты свиноматка теплая,
Любой поэт – твой поросенок маленький...

Элза Гулбе — стаж двадцать лет. Фрицис Гулбис — стаж десять лет. Свиноводы на ферме Дубьи. Их здесь всего двое. Каждый месяц сдают государству двести свинок, в год — 2400 голов...

Об успехах больше рассказывает Гулбис, она — о работе. Было бы только времени побольше. Не хватало времени даже, чтобы быть депутатом. Депутат должен ходить, присутствовать на собраниях. У меня нет времени. Хотела в Москву, на
съезд колхозников, поехать, да не смогла, не знаю русского языка. Председатель спрашивает у сына: неужели мама действительно не знает русского языка? Ну, не знаю я его! Поехали вместо меня другие — из Снепеле.

— Чего бы вам очень хотелось, будь у вас свободное время?

— Хотелось бы посмотреть свою страну, самые красивые места. Сигулду... Какое-нибудь красивое озеро.

Из всего разговора меня больше всего поразила последняя фраза. Если ты проработал двадцать лет на этой сырой и вообще мрачной работе, возясь с варевом, бурдой и прочим свиным кормом, то тебя тянет к чистому озеру, к душистым просторам со стрекозами и цветущими кувшинками. В том и величие человека — что он не теряет человеческий облик...


О ЖЕНЩИНАХ

В Латвии по сравнению с другими республиками самая высокая женская занятость — 52 процента женщин работают в какой-нибудь отрасли (в среднем по Союзу — 51 процент). Это свидетельствует о тенденции к материальной и общественной самостоятельности женщин, но, к сожалению, рядом с этой приятной цифрой мы видим и две неприятные: низкий процент прироста народонаселения — 3,3 процента на тысячу жителей (по Союзу — 8,9 процента) и высокий процент расторжения браков — 4,6 (по Союзу — 2,6 процента). Таковы статистические данные 1971 года.


О РЕМЕСЛЕННИКАХ

«В 1842 году управляющий Смилтенским имением со слов людей и в результате обыска установил, что хозяин хутора «Калнини» продал на Матвеевском рынке 10 гробов, его батрак 11 гробов, к тому же в доме было найдено еще 11 готовых
гробов... За каждый проданный гроб «виновные» должны были уплатить 37 с 1/2 копеек штрафа и получить порку».

Так написано в книге «Хозяин и батрак в Курземе и Видземе в середине XIX столетия». Порка полагалась потому, что согласно арендному договору кустарям-ремесленникам было запрещено продавать свои изделия на рынке, но крестьяне все-таки изготовляли деревянную посуду, колеса, гробы. Сегодня мы не говорим о ремесленнике и рынке, мы говорим о ремесленнике как потенциальном художнике, самодеятельном прикладнике...

А ведь в республике могло бы существовать целое объединение мастеров по колыбелям, в Музее народного быта можно было бы устраивать выставки колыбелей и даже ввести звание Заслуженного колыбельного мастера. Шутка? Позволим себе побольше таких шуток, и жизнь станет разнообразнее, веселее, озорнее, непринужденнее и, в конце концов, мудрее. Так рождается культурная мозаика.


Вот тут-то я согласна с уважаемым поэтом Имантом Зиедонисом — ремесленничество надо развивать сейчас, для этого ресурсов больших не надо. И на развитии этого ремесленничества как раз можно народ сплачивать — войлок там вместе валять, бусы нанизывать, пилить лобзиком…

Не согласны? Тогда учите творчество Зиедониса — про нагую хозяйку, свиноматок и гробы. И чтобы на экзамене — без запинки!