На протяжении весны-лета 2019 года украинские телезрители с замиранием сердец следили на телеканале СТБ за развитием сюжета масштабного исторического сериала Ф.Герчикова и М.Литвинова «Крепостная». К концу года явственно обозначился международный успех проекта: сериал стал суперхитом в Польше (которая сейчас подключилась к производству 3 и 4 сезонов) и был продан еще в восемь стран, от Литвы до Казахстана. 6 января 2020-го настала очередь и российского зрителя — показы «Крепостной» стартовали на телеканале «Россия».

Первые же рецензии на первые серии «Крепостной», последовавшие в российской прессе, были разгромными и, если быть кратким, сводились к одному: это ужасающее «шило» категории Б, и говорить здесь не о чем. Претензии — как к топорной игре актеров, так и к картонному миру, в котором живут герои фильма. Об исторических реалиях говорить попросту не стоит.

В чем-то с таким посылом можно согласиться. Актерская игра, действительно, не хай-класса, и «Крепостная» — просто раздолье для любителя выискивать в исторических фильмах всевозможные ляпы. Но ляп — это когда на генерале в «Союзе Спасения» вместо обтягивающих лосин какие-то мешковатые казацкие штаны, а в «Крепостной» же герои погружены в какой-то феерический вымышленный мир, целиком состоящий из ложных посылок и нелепостей.

К примеру, действие происходит в 1856 году, на исходе существования крепостного права в России. Давным-давно уже запрещено, к примеру, продавать крепостных без земли (1804), продавать их с публичного торга и тем более разлучая при этом членов одной семьи (1833), издан секретный циркуляр, напоминающий о том, что барщина продолжается не более трех дней в неделю (1853); крепостным разрешено выкупаться на волю в случае продажи имения с торга (1847) и самим покупать недвижимость (1848)…

Однако в фильме ничего подобного мы не увидим. Нас ждет типичная «школьная», прямолинейная картина крепостного быта: помещик-самодур, любитель лично сечь крепостных; несчастный народ, жертва прихоти своих владельцев, который, однако ж, понемногу просыпается и даже бунтует; добрые, всепонимающие дворяне, которые готовы видеть человека и в крепостных, и т.п.

Конечно же, героиню сериала хотят и продать, и купить, и в рот ей заглядывают, будто на американском невольничьем рынке — хотя подобные нравы в российской реальности остались в конце XVIII столетия. О прочих исторических казусах, действительно, даже говорить не стоит (Григорий Червинский, называющий себя Георгиевским кавалером, но никаких Георгиевских наград на мундире не имеющий, и слуга, сообщающий, что младенца назвали в честь «покойного государя Николая Александровича», возглавляют список).

Дело совсем не в них: в конце концов, «Крепостная» — просто большая картонка, на которой худо-бедно нарисованы разные люди 1850-х — так, как их себе представляют в современном украинском шоу-бизе, а к картонке какие претензии?...
 

Но не все так просто. При ближайшем рассмотрении представления эти в целом выглядят довольно-таки размашисто и в чем-то даже интересно.

В фильм введено немало свежих для сериального мира идей (например, увлечение Червинского морфием, линия с сектой скопцов), и персонажи его — вовсе не статичные, а живые, развивающиеся (чего стоит, к примеру, перерождение жены Червинского из обаятельной и милой светской барышни в монахиню, сначала духом, а затем и телом, или симпатичный купец-миллионщик Жадан).

А главное, сериал любопытен как взгляд современной Украины на общерусское прошлое. Некоторые критики уже успели обрушиться на «Крепостную» как на памфлет, выставляющий Российскую империю как царство произвола и насилия — и совершенно напрасно.

Во-первых, никакого собственно антирусского пафоса в «Крепостной» нет совсем: да, действие происходит в Малороссии, все герои (и дворяне) — украинцы, но говорят они по-русски, да и вообще «современных» аналогий и ассоциаций в сериале не просматривается.

В связи с этим происходящее на экране вовсе не воспринимается как некая «чужая», «заграничная» история, наоборот, зритель чувствует, что Малороссия 1850-х, с украинскими крестьянами, песнями, гопаком, поговорками, малороссийскими фамилиями помещиков и прочим антуражем — это часть нашей общей русской истории, часть огромного прошлого огромной России, лежавшей тогда от Камчатки до Варшавы, и проникается симпатией к персонажам (примерно так же, как мы любим и воспринимаем «своим» украинский колорит в «В бой идут одни «старики»; кстати, среди персонажей множество русских офицеров, участников Крымской войны).
 

В итоге в красивейшую Качановку, «имение Червинских», прямо-таки хочется поехать, чтобы увидеть своими глазами это роскошное место, где Глинка заканчивал «Руслана и Людмилу», где гостевали Гоголь и Шевченко.

Во-вторых, что, в крепостной России не было коллизий, описанных в сериале?.. Были, и еще сколько. «Крепостная» тем и хороша, что пытается дать достаточно широкий срез чисто человеческого отношения к проблеме крепостничества — от морально-этического до патологического. Конечно, чем-то приходится жертвовать жанра ради, идти на условности, но, в конце концов, в предках у сериала все же не «Война и мир» Толстого, а «Петербургские трущобы» Крестовского.

Однако и романы Крестовского сейчас считаются своего рода классикой. Исторические мыльные оперы ведь снимаются вовсе не об истории как таковой, прошлое там — просто фон для рассказа о любви, доброте, стойкости, предательстве, мужестве…

Сколько лет прошло с тех пор, как гремела по стране «Рабыня Изаура», а коварный прищур злобного Леонсио, третировавшего свою несчастную рабыню, помнят все до сих пор. И здесь — точно то же самое. Есть командор Алмейда (отец Григория Червинского), есть Леонсио (сам Григорий, даже усы такие же), есть Изаура — добрая, умная и образованная рабыня, т.е. крепостная Катя Вербицкая (кстати, ее играет не украинка, а русская актриса Катерина Ковальчук), есть полюбивший ее благородный дворянин…
 

Ну да, аллюзия явная, лежащая на поверхности, но все равно — чем плохо-то? Речь-то все равно о правильных, добрых вещах, пусть и рассказанных картонным языком.

О том, что подлец — это подлец, пусть даже и благородный происхождением. О том, что любовь и дружба не продаются. О том, что меняется время, и нужно к нему приспосабливаться, меняться тоже. О вере православной, кстати (герои сериала — верующие, мы это видим, и это играет очень важную роль в их судьбах). А значит, та самая массовая аудитория, которая с замиранием сердца следит за крепостническими коллизиями, глядишь, и задумается, кем ей быть, как жить дальше, чью сторону в жизни занять — добра или зла.

Современное «серьезное» искусство такими вещами уже практически нас не балует. Там на равных балансируют добро и зло, мерзавцы и святые. Выбирай, мол, зритель-читатель: у всех своя правда, и неясно, кто тут хорош, фашист или наш — мы, авторы, или и сами этого не знаем, или намеренно тебе не скажем.

Пожалуй, только картонные сказки и несут в этом мире некую определенность: хорошая Одетта в них всегда носит белое, а злодейка Одиллия — черное. И все понятно. И зритель, подумав, делает выбор.