Реформа образования

14.02.2018

Константин Чекушин
Латвия

Константин Чекушин

Инженер, организатор игр «Что? Где? Когда?»

Какими будут школы для тех, кого нет

Новая реальность

Какими будут школы для тех, кого нет
  • Участники дискуссии:

    38
    190
  • Последняя реплика:

    больше месяца назад

 

 



В последнее время редкая встреча с друзьями или знакомыми обходится без упоминания темы образования. «Почему так происходит?», «неужели действительно все так плохо?», «надо ли идти на митинги» и много других вопросов у самых разных людей.

Поскольку процессу начавшегося давления на русские школы (по факту, только русские школы массово используют русский язык в процессе обучения и максимально стараются использовать тот разрешенный процент, который нам в свое время удалось отстоять, и который сейчас решили так мило отобрать для нашего же блага), то, наверное, можно подвести некоторые итоги.

 


 



Был человек — стал зомби

Если попытаться понять причины этой реформы образования, то искать их следует в начале девяностых годов уже прошлого столетия. Именно тогда произошла глобальная подмена понятий и был придуман новый мир, новая реальность, в которую всех заставили поверить. И эта реальность — что в Латвии живут только латыши. Живут исторически, многие столетия. То есть Латвия — для латышей, а все остальные могут разделить латышские ценности, и только.

То, что треть населения при этом говорила на другом языке, это воспринималось как проблема, которую надо решать. На уровне государства было решено зажмуриться, и прошептать про себя — «их нет, их нет, их нет». И — вуаля, можно принимать законы как будто их действительно нет.
 


Можно даже жить, будто их нет. В конце концов в государственных учреждениях их действительно не стало очень быстро. Всю политику можно проводить так, будто их нет. Зачем учить латышских детей русскому языку, если русского языка в стране нет? Зачем русские школы? Это все стало ненужным.
 


В этом плане показательны слова, которые я услышал в одной из своих недавних бесед в Министерстве образования, когда предлагал чиновникам обратиться к родителям на понятном для них языке и объяснить им, что же в министерстве хотят реформировать и как. На что в ответ получил: «Да, оно, конечно, надо было бы, но набегут журналисты, начнут спрашивать — почему мероприятие не на государственном, и начнутся разборки».
 
 

Ведь выйти к людям и поговорить с ними на их языке — это значит признать, что они существуют. А у нас их официально принято не видеть.

 

В новой реальности точно так же стали не нужны государственные СМИ на русском языке. Их довольно резво стали закрывать, тем более что редакционные составы — это не тысячи родителей. Дал расчет — и до свидания. Никаких тебе митингов. Пусть работают на частные фирмы. У нас в стране язык один.

Однако законы жизни сильнее законов от политиков. Если что-то востребовано — оно и будет востребовано. Оно может стать несколько дороже, но не пропадет. В случае с телевещанием — люди просто стали смотреть российское телевидение и те немногие частные местные каналы, которые остались доступны.

Конечно, государство хотело запретить и их, а если не запретить, то хотя бы ограничить вещание на иностранных языках. Но тут уже вмешался Конституционный суд. Все-таки Латвия к тому времени уже вовсю стремилась в Евросоюз, и было необходимо хотя бы изображать, что европейские ценности — это наше все.


Время шло. Государственное телевидение жило отдельно, большинство русскоязычных — отдельно. Результат? Думаю, многие из вас помнят, как еще недавно шел поиск средств на то, чтобы возродить государственный телеканал на русском. Оказалось, русскоязычные слушают неправильные источники информации на понятном и удобном для них языке.

Но ломать — не строить… Собрать потерянную аудиторию непросто. Тем более, когда действовать приходится в рамках все той же парадигмы — «почему мы должны делать передачи на иностранном языке за государственный счет?» Условный Райвис Д. явно не одобряет.
 


А таких Райвисов нынче выросло — чуть ли не все новое поколение. Тех, кто из мира школьных и студенческих грез врывается на рынок местного труда и вдруг обнаруживает в частном секторе требования об обязательном знании русского языка… Как же так? Говорили, что их нет, а они, оказывается, есть…
 


Именно эти оперившиеся птенцы сейчас больше всего и негодуют по поводу атавизма — русского языка в Латвии. И даже то, что выпускники сегодняшних школ прекрасно владеют латышским, их не успокаивает. Они привыкли к упрощенному восприятию истории и политики.
 
 

Раз русский, значит — оккупант, приехавший после сороковых годов на сладкие хлеба. Какие права у оккупанта? Пусть возвращаются к своему Путину. На этом и стоит новая политика.
 



Шадурскис, говоря о реформе, не говорит о цифрах, фактах, оценке качества образования. То, о чем, кстати, все время пытаются говорить родители, общественные организации, профессионалы. Он говорит о Путине и о руке Кремля, прекрасно понимая, что чем проще объяснение, тем лучше.
 


Латышская пресса не отстает — митинги показываются как шествие зомби. Вот так. Был человек, а вышел на митинг — значит, зомби. Или вошь в шубе. Кому как удобнее. Но общая риторика сводится примерно к одному уровню. Иногда кажется, что если кто даст команду «пора давить», то в ответ будет: «Что, уже можно начинать? Давно пора!»
 


Со школами тоже происходило нечто подобное. На митинги стали собираться люди, которых нет, а в политику шли партии, за которыми, стояли избиратели, которых тоже не существует. В 2004 году «политическая элита» отступила, ограничившись полумерами, и это было подано как разумный компромисс на пути в светлое будущее.

Однако если вы откроете обоснование реформ по выдавливанию русского языка из школ, то прочитаете там, что билингвальные пропорции — это была «временная мера», «переходный период». Этакая фига в кармане, спрятанная до поры.


Этот бой мы проиграли

И вот это время настало! Россия увязла в своих проблемах и ударными темпами строит новый железный занавес. Народ на месте стал пожиже. Кто-то уехал, кого-то все больше хлеб насущный беспокоит.

Пробные камни бросали в 2012 году, когда хотели закрыть детские сады для национальных меньшинств. Но министр оказался не подходящий. Потом расклад сил в Сейме не позволял.

И вот наконец звезды сложились. Партия, которой нечего терять, и министр, который прокладывает дорогу к дальнейшей политической карьере. Да еще президент, вовремя предложивший страшное — давать автоматическое гражданство детям неграждан. Национальное объединение так возмутилось, что в ответ пригрозило полным переводом всех школ на латышский язык!
 

Казалось, бы где связь? А связи нет. Наши дети просто заложники в политических играх. Собственно, сами дети их и не интересуют. Ими можно торговать. Чужие же, не свои.
 

И вот, как в окнах Овертона, прозвучавшая угроза упала на благодатную почву. И проросла. Артиллерийская подготовка в виде сопровождающих законов и поправок о лояльности учителей закончилась, и пошло наступление.
 


Простите, что буду реален в оценках. Этот бой мы проиграли: уж очень неравны силы. С одной стороны — родители, у которых своих проблем хватает, и политики, которые с защитой тоже не справляются. С другой — весь бюрократический аппарат государства. Плюс общество, взращенное на мифах о новой реальности, в которой Латвия для латышей.
 


Собственно, попытки убедить собеседника часто и заканчиваются фразой: «А что ты хочешь? Мы же в Латвии, значит и школы должны быть на латышском». Простота и примитивность этого посыла компенсируют убогость аргументации. Просто и понятно, и не надо этих всяких ваших заумных «рамочных конвенций», «решений конституционного суда», «мониторинга качества». А то пишут, пишут… Конгресс, русские какие-то… Голова пухнет.

И все же — кто виноват? Конечно, виноваты мы с вами, что подыгрываем современной мифологии о монообщинном обществе. И своим согласием с тем, что нас нет.


Голый король латвийского образования

Так что же все-таки делать? Знаете, в одном мы точно можем быть благодарны Министерству образования. Я вижу, что намного больше родителей стали задумываться — чему учат их детей в школе. Какой результат они хотят на выходе? Для чего вообще нужно образование?

Эти вопросы не так уж тривиальны, если попытаться на них ответить. В поисках ответа можно прийти к ужасным выводам.

Один из них: какую ценность представляет аккредитованная лицензированная министерством образовательная школьная программа? По сути, что она дает выпускнику? Возможность без дополнительных условий поступить в латвийские университеты? А если другая программа, не лицензированная, будет давать знания, помогающие поступать во все известные университеты мира?
 


Если вдруг завтра в центре Риги откроется школа, которая пригласит лучших педагогов; будет иметь практику гостевых лекций; действительно хорошо учить и латышскому языку, и русскому, и английскому; работать по современным методикам (которые нынешнем уровне бюрократии, политиканства и профессионализма, наверное, не будут лицензированы никогда)… А рядом с ней будет обычная школа, реализующая план министерства по какой-то билингвальной модели с каким-то компетентностным подходом, и с педагогами, которые про эти модели-подходы узнали год-два назад… Что вы выберете?
 


Государство сейчас старательно работает над девальвацией собственного образования, своих стандартов. Которые меняются в угоду политикам, а не ради детей и не в соответствии с реалиями окружающего мира. Когда это станет очевидно для многих, окажется, что король-то голый.
 

А ведь появление таких школ — это не фантастика. Это, безусловно, сложно, но над этим можно работать. Над этим даже приятнее работать. Нормы закона об обязательном образовании не принуждают родителя отдавать только в учебное заведение, получившее «благословение» министерства.

Если есть спрос, будет и предложение. А при попытках наложения ограничений на такие школы, которые не принадлежат государству, защищать свои права уже попроще. Тут суды не безнадежны, и история с телевидением, которую я не зря вспомнил выше — тому пример.

В теории я даже не исключаю варианта, что в создании подобных школ может поучаствовать и Россия, когда увидит, что вариантов больше нет. Конечно, очень велика вероятность, что за свои деньги она захочет, чтобы соблюдались некие стандарты, которые ей ближе, и это может стать проблемой, так как смысл самой идеи независимой школы исчезнет. А может и не стать, если директор и педагогический коллектив получат свободу маневра.
 

В наших силах продолжать бороться за качественное обучение для наших детей. Понимать — каким оно должно быть. Надеяться в первую очередь на себя. Стать, наконец, настоящим заказчиком образования.
 



Только надо держать в уме, что государство помогать нам не заинтересовано. Зачем помогать тем, кого нет? Поэтому сами-сами. Масштабно не получится, потому что дороже. Зато результат, надеюсь, окупит все вложения.
 



Будет забавно, как через десяток лет часть сегодняшних политиков (которые, как мы видим, бегают из партии в партию, но неизменно пролезают в Сейм) начнут бить в колокола и причитать — они уходят учиться в школы, где неправильно рассказывают историю!

Давайте же подумаем, почему родители не отдают детей в наши школы, а выбирают другие? Будут созданы дополнительные комиссии, а в Европе запрошены деньги на изучение этого феномена. История, как известно, любит повторяться…
 

Подписаться на RSS рассылку
Наверх
В начало дискуссии

Еще по теме

Борис Цилевич
Латвия

Борис Цилевич

Политик, депутат Сейма

В результате реформ Шадурскиса возникнет настоящая сегрегация

Владимир Соколов
Латвия

Владимир Соколов

Президент Русской общины Латвии (РОЛ)

Вначале закон — потом реформа

Илья Козырев
Латвия

Илья Козырев

Мыслитель

Эффект «доброго латыша»

Почему русские голосуют за тех, кто не голосует за русских

Янис Урбанович
Латвия

Янис Урбанович

Политик, лидер партии "Согласие"

Открытый ответ на Открытое письмо

Мы используем cookies-файлы, чтобы улучшить работу сайта и Ваше взаимодействие с ним. Если Вы продолжаете использовать этот сайт, вы даете IMHOCLUB разрешение на сбор и хранение cookies-файлов на вашем устройстве.