Про любой большой город можно сказать, что это «город контрастов». Однако вряд ли можно найти место более контрастное, чем Луанда, столица Анголы.

%script:googleAdSense%

Совсем недавно Ангола была одной из беднейших стран Африки: за тридцать лет гражданской войны, некомпетентной экономической политики и коррумпированного режима были уничтожены остатки еще колониальной инфраструктуры — и фактически ничего не создано взамен. Половина населения живет за порогом бедности, и каждый пятый неграмотен.

С другой стороны, Ангола — второй крупнейший экспортер нефти на африканском континенте, а Луанда — самый дорогой город мира. Мало где можно увидеть больший контраст между дорогими гостиницами в центре города, где номера стоят от $400 за ночь, дорогими ресторанами и яхт-клубами, массой дорогих машин на улицах и огромными трущобами, в которых люди зачастую живут в деревянных будках, коробках, а то и просто на улице.

Меня, как и многих других иностранцев, привела в Луанду нефть — ее начали добывать в Анголе еще при португальцах. Однако настоящий нефтяной бум начался около десяти лет назад, когда закончилась гражданская война и по удачному стечению обстоятельств мировые цены на нефть стали расти.



Сегодня город напоминает одну большую строительную площадку: пo всему центру растут многоэтажные офисы банков и нефтяных компаний, гостиницы и жилые центры. Почему же очень немногое из этого новоприобретенного богатства попадает за пределы центра Луанды?


В бедности виноваты бюрократы

В таком положении дел нередко обвиняют крупные международные компании, которые приходят в Африку и «обворовывают» бедные страны. Не спорю, есть немало примеров того, как ТНК вели себя, мягко говоря, неэтично, развивая бизнес в странах третьего мира.

Однако работая в Анголе, становится совершенно очевидно, что проблема бедных стран, и в частности Анголы, не в излишней открытости для международных компаний или излишней либерализации, а наоборот — в излишней забюрократизированности и зарегулированности экономики.


Трущобы в районе Боавишта, все это в нескольких сотнях метров от современных офисов около порта

Несмотря на большое количество дешевой рабочей силы, земли и дешевых местных ресурсов, Луанда остается самым дорогим городом мира, в то время как большинство ее населения живет в бедности. Государство настолько недружественно к бизнесу, что цивилизованное ведение бизнеса за пределами высокодоходного нефтегазового сектора практически невозможно. В международном рейтинге легкости ведения бизнеса Ангола занимает девятое место с конца и находится на 172-й позиции — на одну строчку ниже Зимбабве и значительно отставая от таких стран, как Ирак и Афганистан.

Лабиринт местных правил в отношении экспортно-импортных операций, лицензий или виз и избирательность их применения делает бизнес-среду совершенно непредсказуемой. Простое приглашение специалиста из-за границы для того, чтобы наладить поломавшееся оборудование, может превратиться в долгую переписку с ответственными структурами с требованием заключить отдельный контракт на португальском языке и утвердить его в Национальном банке. Даже за такую мелочь, как выход на улицу без паспорта, можно оказаться в тюрьме.


Гримасы протекционизма

Крупные компании, связанные с нефтегазовой отраслью, обязаны арендовать часть персонала и оборудования у государственной нефтяной компании "Сонангол" по астрономическим ценам. Это очень выгодно "Сонанголу", но совершенно не помогает зарубежным инвесторам и простым ангольцам.

Например, мы вынуждены платить государственной нефтяной компании "Сонангол" по $3000 в месяц за аренду каждого охранника, и мы не имеем права привлекать частные охранные компании. Если бы не это ограничение, за меньшие деньги мы трудоустроили бы не 4-5, а в два раза больше охранников на ту же зарплату. Просто "Сонангол" не получал бы своей прибыли.

Или вот еще один пример: мы пытались перевести большой кран из Нигерии в Анголу, однако оказалось, что мы не имеем права использовать на своем заводе свой кран — нефтегазовые компании обязаны брать такое оборудование в аренду у государственной компании. Естественно, за чрезвычайно щедрое вознаграждение.

Как и во многих других странах, в Анголе есть так называемые local content requirements, т.е. любой нефтегазовый проект должен быть реализован с использованием определенного процента местного производства и рабочей силы. Международные нефтяные компании больше не могут просто привезти произведенное в Европе и Америке оборудование и силами экспатов установить его в стране.


Дорогая дешевая страна

Теперь мы должны производить значительную часть оборудования в самой Анголе, при этом обеспечивая ангольцев не менее чем 60% рабочих мест. В теории это может показаться неплохой идеей, но на практике современное производство в стране, в которой практически отсутствует современное техническое образование, инфраструктура и абсолютно отсутствует сеть поставщиков, превращается в исключительно дорогую и бесполезную игру.

Практически все компоненты закупаются у поставщиков в Америке и Европе, реже — в Южной Африке. Потом мучительно протаскиваются через таможню, что иногда занимает месяцы, и в конце концов собираются экспатами на импортированном оборудовании. Мы с удовольствием берем на работу образованных ангольцев (среди них, кстати, многие окончили вузы в России), но таковых очень мало. Поэтому зачастую компании заполняют квоту водителями, уборщиками, работниками кухни и т.д.

В ответ государство ужесточает условия получения рабочей визы для экспатов. Так, я своей жду с января. Нам приходится летать туда-обратно на временных бизнес-визах, что только усугубляет проблемы. Когда у нас не хватает людей, мы не можем даже думать о том, чтобы обучать местных специалистов: нам нужно просто стараться уложиться в сроки, работая в авральном режиме.

При этом час работы одного экспата в Анголе, включая оплату труда, гостиницу, аренду офиса, охранников, водителей, бесконечные перечисления государственной нефтяной компании и т.д. стоит несколько сотен долларов. В результате производство в «дешевой» Анголе оказывается гораздо более дорогим, чем в Европе или Америке.


Давать взятки — себе дороже, но не для всех

Анголе и большинству ангольцев было бы гораздо выгоднее, если бы государство минимально вмешивалось в работу частного бизнеса, проводило институциональные реформы и создавало налоговые стимулы для переноса производства в страну, а не заставляло это делать любой ценой.

Возможно, в первое время было бы меньше высокотехнологичного и современного производства, но зато появилось бы больше рабочих мест для миллионов ангольцев, живущих в бедности, — и не только в нефтегазовой отрасли.

Работники любой западной компании, находясь в Анголе, по-прежнему подчиняются домашнему антикоррупционному законодательству. За небольшую взятку в Анголе можно получить большой штраф (или даже реальный тюремный срок). Конечно, у нас есть множество возможностей упростить свою жизнь известными коррупционными методами, однако репутационный и финансовый риск в таком случае гораздо выше, чем сиюминутная выгода.

Несколько лет назад известная компания Halliburton была вынуждена заплатить рекордный штраф в $569 миллионов долларов за взятки нигерийским чиновникам. В прошлом году общий размер штрафов, заплаченных американскими компаниями за взятки за границей, составил более полумиллиарда долларов.

Не могу сказать этого обо всех западных компаниях, но большинство американских, британских и норвежских компаний работают в Анголе по тем же этическим стандартам, что и у себя дома. В конечном счете мы делаем ангольскую бизнес-среду более цивилизованной.


А китайцев они почему-то любят

К сожалению, того же самого нельзя сказать о компаниях из развивающихся стран. В первую очередь речь идет, конечно, о китайцах. Они продолжают работать так же, как работают дома. Мягко говоря — не совсем чисто. Китайцы известны строительством по методу «построили за пять дней, развалилось за три». Правда, к этому времени они уже получили очередную концессию на добычу полезных ископаемых, и их ничто не интересует.

Новая и самая большая в Луанде больница, построенная китайской компанией и открытая китайским премьером, закрылась через четыре года из-за того, что трещины в здании сделали его небезопасным для пациентов и работников. Построенные китайцами дороги смыло во время сильных дождей. Как ни удивительно, все это не останавливает китайцев от получения новых контрактов в Анголе.

Существующие стереотипы о том, как нефтегазовые компании работают в странах третьего мира, во многом не соответствуют действительности. Мы сталкиваемся с очень серьезными препятствиями в этих странах, и тем не менее стараемся работать по тем же процедурам и в соответствии с теми же высокими стандартами, которые существуют дома. Мы развиваем местную деловую среду, и хочу надеяться, перевоспитываем чиновников.

Обеспечить устойчивый рост разных отраслей экономики и более равномерный доступ к возможностям, предоставляемым ресурсным бумом, могут в первую очередь развитие рыночных механизмов, поддержка конкуренции и сокращение роли государства в экономике. Надеюсь, что при нашей поддержке Ангола сможет реформироваться и в будущем стать привлекательным местом для инвестиций не только в нефтегазовой сфере.