Начало года выдалось в Венгрии жарким. 2 января десятки тысяч людей протестовали у здания оперы в Будапеште, где проходили торжества по случаю вступления в силу новой Конституции.

Правящую партию Fidesz упрекали в том, что процесс был слишком быстрым, оппонентов игнорировали, в результате итоговый документ отражает лишь ценности и установки правительства. Критиковали новый закон и жители Венгрии, и европейские организации — поводов для этого хватало.

Одним из камней преткновения стала фраза в преамбуле о том, что Конституция принимается от имени венгерской нации — имея в виду этнических венгров. На это Венецианская комиссия (экспертный орган Совета Европы, дающий рекомендации в области конституционного права) указала, что Конституция должна восприниматься как результат демократического волеизъявления общности граждан, а не только доминирующей этнической группы.

Однако латвийская Комиссия по конституционному праву, чье мнение о ядре Конституции было недавно опубликовано, вовсе не столь критично отнеслась к документу. Наоборот — помимо прочих, на новый основной закон Венгрии ссылаются в рамках обсуждения национального государства, чтобы продемонстрировать, как в документах отражается «историческое, национальное и культурное измерение государства и народа».

Само по себе создание Латвийской Республики как национального государства вполне нейтрально — исторический факт, государство появилось в результате самоопределения латышского народа. Однако выводы Комиссии этим не ограничиваются. Она предлагает предусмотреть и на будущее, что сверхзадачей латвийского государства является обеспечение существования и развития латышской нации, языка и культуры в веках.

При этом имеется в виду не политическая нация — общность граждан Латвии, а именно этническая: условием принадлежности является не гражданство, а «включенность в общий язык и культуру нации, признание и перенятие ее социальной памяти и системы ценностей». То есть, этнические меньшинства в нацию не входят. И наоборот — латыш по происхождению (независимо от гражданства) может идентифицировать себя с латвийским государством.

Но это еще не все — Комиссия приходит к выводу, что упомянутые принципы входят в ядро Конституции. Их невозможно изменить, меняя текст основного закона — даже на референдуме. Концепция народа Латвии не может поменяться так, чтобы уменьшилась значение латышской нации. Каким бы ни был в будущем по происхождению состав граждан Латвии, латышской нации отводится руководящая и направляющая роль.

Конечно, мнение Комиссии — это только мнение, хоть и достаточно авторитетное. Юридически обязывающим оно не является, но судам (в первую очередь, Конституционному) придется давать ему оценку. Например, соответствует ли принципу национального государства в понимании Комиссии признание языковых прав меньшинств? С одной стороны, такие права признаются в большинстве стран Европы. Финляндия остается национальным государством, невзирая на то, что шведский язык является официальным на уровне всей страны. С другой, если сверхзадачей является благо только латышской нации, то остальные могут и потерпеть. В общем, если суды признают правоту Комиссии, понимание Конституции серьезно изменится — причем без изменений в тексте. Тихая юридическая революция.

С точки зрения XXI века такой откат в понимании нации лет на сто назад выглядит довольно странно. Казалось бы, в других странах актуальны дискуссии о политической нации как общности граждан, о конституционном патриотизме, где люди разного происхождения и с разными убеждениями лояльны не языку или истории, а демократическому процессу, в рамках которого можно вести споры о всем остальном. Может, мы просто пока до этого не доросли? Но выясняется странная вещь — те люди, которые строили латвийскую государственность в начале прошлого века, были гораздо более прогрессивными в своих взглядах.

Например, ведущий правовед Карлис Дишлерс, на которого часто ссылается Комиссия, действительно писал, что активная роль в борьбе за независимость принадлежала только латышам. Однако далеко идущих выводов о будущем он из этого не делал — наоборот, подчеркивал добровольное объединение латышей и этнических меньшинств в единый латвийский народ на базе общего государства и желания сотрудничать. Дишлерс утверждал, что право на участие в реализации суверенитета принадлежит не только латышам, но всем полноправным гражданам, не делая различий в связи с национальностью, причем сравнивал при этом Латвию со Швейцарией. И никаких слов о руководящей и направляющей.

Для Евросоюза этот феномен возвращения в прошлое и подчеркивания роли нации достаточно тревожен. В июне один из ведущих юридических журналов Европы Common Market Law Review посвятил новой Конституции Венгрии редакторский комментарий, в котором упомянуто, что этническая концепция нации вряд ли совместима с моделью открытого и включающего общества, которую поддерживают основные документы ЕС. Различные традиции и национальные идентичности должны уважать и укреплять ценности прав человека, демократии и власти закона, а не наоборот. Так что мнение о ядре Конституции вполне может оказаться столь же подозрительным для европейских коллег — несмотря на солидную репутацию членов Комиссии по конституционному праву.