Более полугода длится гражданская война на Украине, хотя этого не признают власти Киева. Все это время украинские новости для нас, бывших граждан одной страны, главные. И чем больше мы узнаем о событиях в «Нэзалэжной», тем дальше расходимся во взглядах со своими знакомыми, друзьями, даже — родственниками.
 
Так что же там — за той условной линией, разделившей мир на два лагеря?
 
Об этом сегодня рассказывает журналист «Динабурга» Владислав Воевода, только что вернувшийся из Луганска.

 

Журналист «Динабурга» Владислав Воевода. На бронежилете бирка с группой крови.
 
 
Американский «обком»
 
Нас разводит понимание справедливости, честности и чести, милосердия и добра. И в то время, когда одни поддерживают ополченцев Донбасса и гордятся Россией, посылающей гуманитарные конвои растерзанным Луганску и Донецку, — другие приветствуют карателей батальона «Айдар», зверски уничтожающих в поселках стариков, женщин и детей и добивающих даже своих раненых, тех, кому аплодируют НАТО и США с Евросоюзом и даже проводят свои марши предателей, представляя их «маршами мира».
 
На стороне этих самых «других» почти все главные политические фигуры Латвии, о чем они сами громко заявляют в СМИ. Вот и министр обороны Раймонд Вейонис с симпатиями вполне определился. Он отправился с двухдневным рабочим визитом в Киев, чтобы обсудить возможности Латвии оказать поддержку вооруженным силам Украины.
 
Как сообщили в Минобороны ЛР, Р. Вейонис встретится с украинским коллегой Валерием Гелетеем. Конечно, если успеет, ведь отставки Гелетея требуют не только военные, но даже Ю.Тимошенко. Несколько месяцев назад она сама очень хотела «расстрелять этих москалей из атомного оружия». Но когда министр обороны Украины В.Гелетей с трибуны заявил, что Россия нанесла по Украине два атомных удара, даже «оранжевая» Юля не смолчала после такой дурости.

Вот к такому «ответственному» коллеге, за два месяца работы снискавшему ненависть депутатов Рады, силовиков, простых солдат, собрался наш Вейонис «оказать поддержку». Его не смутило даже то, что президент П. Порошенко уже признал (и тоже не в кулуарах, а с трибуны в Раде), что никаких вооруженных сил Украины практически не осталось — на 65% уничтожена ополченцами техника, а укровоины толпами бегут с мест боев или сдаются в плен.

Но, может, это и к лучшему для латвийского министра, потому как непонятно, какую поддержку может оказать тот, в чьем подчинении пара крылатых машин типа «кукурузник» и столько же другой «передовой» техники, не говоря уже об элитных подразделениях латвийской армии. Вероятнее всего, поддержка будет моральной. С дежурными улыбками и теплыми рукопожатиями.

Для вылетающего из кресла г-на Гелетея — самое оно.
 
На эту небольшую новость о визите живо откликнулись комментаторы сети. «Кого поддерживаете? — спрашивает большинство. — Опомнитесь, не бегите впереди планеты всей, не отмоетесь потом», — призывают латвийцы. Напрасный труд — наши министры не услышат ничего, кроме команд из вашингтонского обкома. И никакие угрызения совести мучить их не будут. Докапываться до правды — не для них.



 
«Оправдывать — быть соучастником!»
 
Обо всем этом я беседую с «другим» латышом, моим коллегой — оператором: к счастью, в обществе, даже таком пассивном, как наше, все-таки существуют люди, журналисты, которые хотят только правды, именно правды, и которые готовы ради этого рискнуть даже собственной головой.
 
Я уже знаю ответ на вопрос и все-таки, спрашиваю Владислава, только что вернувшегося из Луганской области:
 
— А наша ли это война: ведь там убивают не понарошку?
 
— Случиться, конечно, может всякое. Адреналину я там, конечно, хватил. Но тут, в Латвии внутри постоянно что-то дергало: хотелось поехать, увидеть все своими глазами, рассказать людям правду не словами, а кадрами видеофильма — у меня ведь неплохой опыт работы оператором.
 
Вначале хотели ехать с Романом Самариным, главным редактором «Динабурга» — у него опыт работы во время боевых действий в Южной Осетии, но сейчас время выборов в Сейм — без него никак, поэтому «Динабург» командировал меня и Леонтия Алексеева.
 
— С ним мы поговорим позже.
 
— Что касается меня, то надоело спорить: теперь меня не упрекнешь, мол, а ты там был?! Думаю, если не сделал бы этого, то потом всю жизнь считал бы, что упустил в жизни что-то очень важное. И, хотя моя поездка была довольно короткой — одну неделю, мне удалось познакомиться и поговорить со многими людьми, снять эпизоды той жизни и, главное, тихо привезти все это сюда.


 
— Боялся, что камеру отберут?
 
— Да, вместе с жизнью! У карателей — это просто. Но, хочешь верь — хочешь нет, я, когда проходил их блокпосты, думал тогда только о том, что будет «до смерти» обидно, если весь отснятый материал бесследно пропадет. А про себя решил: «Да и черт с ним, если убьют, значит, судьба такая, но я хоть пытался сделать что-то стоящее». С камеры я все стер, флешки рассовал... не скажу где. Страха при обысках не было, потом, уже в безопасности, осмысливал ситуацию и крестился.
 
— Об этом чуть позже. В нескольких фразах обо всем увиденном — как бы ты сказал...
 
— Обо все увиденном и пережитом за несколько дней могу сказать только одно: нынешняя украинская власть очень боится, что мир узнает правду! Они выдают на гора самую дикую ложь, идут на всякие подтасовки, провокации и убийства только ради одного — скрыть эту правду.
 
Они — преступники, такие же, как их кукловоды! Оправдывать их, верить их чудовищной лжи — значит, быть соучастником их преступлений! И рано или поздно им тоже будет вынесен приговор, как это случилось в Нюрнберге.


 
Именно это я, латыш, понял на Донбассе и говорю сейчас здесь, в Латвии. И если мы, латвийцы, из нашего уездного города «D» внесем в это правое дело свою маленькую лепту, значит, кто-то из сомневающихся да прозреет, кто-то из нашего «дружного» Европейского союза да скажет: «Стоп! А вот журналисты из Латвии по-другому видят картинку...»
 
Сейчас, помимо публикаций, редакция приготовила ролик на мое видео — написана песня на слова и музыку нашего редактора Романа Самарина, чем он денно и нощно занимался, пока мы были в командировке. Это уже наш второй ролик, посвященный этой теме:
 

 
 
 
Будни Донбасса
 
— Дорога на Донбасс началась на нашем автовокзале. Сели в автобус «Даугавпилс-Киев», затем на Киевском автовокзале почти сразу пересели в другой: «Киев-Харьков». Эта часть пути прошла без всяких приключений. В Харькове пришлось переночевать, а утром мы отправились в небольшой город Луганской области — Алчевск, где проходит зона боевых действий. Автобус маленький, частный. Водители ездят в Луганскую область на свой страх и риск, под пулями, обстрелами. Но все равно — ездят. Для них — это способ прокормить семью.


 
Пассажиры всегда есть, так как только в Харькове можно снять деньги в банкоматах, купить какие-то продукты. До Алчевска 300 километров наш автобус ехал 8 часов через шесть блокпостов: пять — украинская армия, шестой, последний перед городом, у ополченцев. Пока едем, узнаю кое-что полезное для себя. Водитель всех строго предупреждает не провоцировать «укропов», четко и быстро выполнять все требования. Иначе можно нарваться на крупные неприятности и не только самому, но и других пассажиров подставить. Повезет, если на блокпостах стоят нацгвардейцы, то есть просто армия — они более вменяемые.
 
Наемники и «правосеки» — полный неадекват. Могут запросто расстрелять и отчитываться ни перед кем не будут. Под особым подозрением оказываются мужчины, начиная от ребят-подростков и кончая довольно пожилыми. Тех, у кого российский паспорт, сразу арестовывают и увозят неизвестно куда. Меня практически на всех постах выдергивали из группы пассажиров — как-то во мне сразу угадывался чужой да и телосложения я спортивного.
 
Латвийский паспорт многие видели, видимо, впервые, крутили и так, и эдак, спрашивали, где прописка, где виза, что тут вообще написано. Но, в принципе, въезд через все блокпосты прошел довольно спокойно. Возможно, сработало еще и то, что именно в этот день было объявлено перемирие (хотя, конечно, это как-то не вязалось с видом колонны военной техники, шедшей нам навстречу в сторону Дебальцево, на Донбасс). Я насчитал пять армейских БМП и пять САУ. Солдаты в форме и в очках для корректировки огня. Кто-то сказал о том, что укропы пользуются затишьем для перегруппировки оставшихся сил.



Предпоследний блокпост запомнился жутковатой картиной лежащих у дороги восьми противотанковых мин, связанных вместе и готовых к взрыву. Если возникнет какая-то ситуация, в нужном месте, что называется, дернут за веревочку. Любой автобус (и не один) разнесет на детали вместе с людьми, среди которых всегда есть дети. В нашем было четверо: от младенца до 14-летнего паренька.
 
И вот, наконец, последняя преграда. Здесь на блокпосту уже ополченцы. Мой паспорт снова удивил; предупредили, что видеокамеру без специального разрешения не доставать и на улицах не снимать, а за помощью обращаться в штаб ополчения.

Отметил, что ополченцы говорят людям о том, что собирают пожертвования на выкуп своих из плена. Как выяснилось потом, нацгвардейцы «подрабатывают» таким образом: могут, например, похитить человека, а потом его вернуть за выкуп. Подобное стало обычным делом, поэтому деньги нужны. Кто может — жертвует добровольно, никакой принудиловки нет.


 
Штаб ополчения — хорошо организованная структура, выполняет много разных задач, например, защищает гражданское население от хулиганства, мародерства. В нем есть особый отдел, который борется с диверсантами. Таких хватает, причем, не только засланные группы, а свои, местные, хорошо знающие город и жителей.
 
Мне рассказывали, как дедушка с бабулей в Луганске, решив подзаработать денег на учебу внучку, согласились установить в окне дома миномет, из которого вели огонь по прохожим на улице. За «работу» укропы платили им хорошо, но недолго. «Заботливых» старичков «вычислили» ополченцы — и накрыли.


 
Другая пара, молодые супруги, причем, жена уже была на последних месяцах беременности, согласились пострелять с последнего этажа девятиэтажки, за квартиру, которую им пообещали дать в этом же доме сторонники киевской хунты. Там же, на крыше, их и взяли... ее пощадили.
 
Все это часть жизни Донбасса.
 
Сразу скажу, что на каждый рассказанный тебе сюжет у меня есть кадры видео.



 
Чужой среди своих...
 
— Алчевск — большой город?
 
— По украинским или российским меркам, сравнительно небольшой — 130 тысяч населения, почти как наш Даугавпилс в его лучшие времена. В городе есть свет, вода; на базарчиках можно купить продукты.

Но появилась масса людей, не имеющих ни денег, ни крыши над головой. Это беженцы, которые стекаются в Алчевск из окрестных деревень и поселков, унося ноги от «правосеков» и прочих наемников. Те творят жуткие зверства: мало того, что грабят дома, унося все, что приглянулось, но издеваются над «ватниками» и «колорадами» с садистским удовольствием.

За проявление недовольства, попытки защитить свой дом могут избить до полусмерти, а уж если подозревают в симпатиях к ополченцам или знают об этом из доносов, просто истязают, мучают: ломают кости, отрезают носы, уши, головы.
 
 
 
Мы в штабе бригады «Призрак». Из комнат выходят люди в камуфляжах, глазеют. Встречают радушно: мой напарник Леонтий был тут «на разведке» около месяца назад. Как и обещал — вернулся... «с живым латышом»! Раздаем подарки — рижский бальзам и газету «Динабург».
 
Вопрос о съемках, однако, может решить только сам Мозговой. К нему попадаем только вечером. Кстати, вопрос с охраной штаба — на уровне. Подход к зданию, каждый этаж, отдел разведки, отдел связи, особый отдел — ни один посторонний не пройдет.


 
По понятным причинам верь разговор пересказывать не стану. Вот конец нашей беседы: «То, что вы из Латвии — для нас бесценно! Просьба одна — не высовываться там, где не надо, перемирия как такового нет и, думаю, вообще не будет! А за ваши жизни теперь отвечаем мы! Идет информационная война, прошу: пишите и показывайте только правду! Говорите со всеми, пропускайте, что видите, через себя. Рассказы иностранных журналистов — шанс всему миру узнать правду о Новороссии. Мне звоните напрямую, любая помощь будет оказана».
 
После получения разрешения на съемку, иду в госпиталь, где в основном лежат с не очень опасными для жизни ранениями — тяжелораненых, из-за отсутствия нужных лекарств, оборудования, врачей, стараются переправить в Россию, чтобы спасти жизни ополченцам. В госпитале меня встречают с некоторым любопытством. Спрашивают, откуда я приехал?

Ответ «Из Латвии» вызывает массу эмоций. Раненый парень, лет 22-х, вскипает. Выражений не выбирает, перевожу: «Латвия, Литва, Эстония, Польша — фашисты! Латыши их поддерживают, воюют на их стороне, ненавидят Россию. Вы все — наши враги!» Объясняю, что в Латвии и других странах полно людей, и не только русских, которые на стороне ополченцев, и тоже стараются чем-то помочь. Обстановка разряжается.
 
После госпиталя удается добраться до расположенного совсем близко небольшого городка, где в ополченцах — казаки. Дисциплина тут очень строгая: если вдруг кого-то заметили пьяным — выпорют нагайкой прилюдно, а уж если какой проступок посерьезнее — вон из ополчения. Поразило, что среди них воюют и молодые женщины. У некоторых есть дети, которых они отправили от войны в Россию, а сами встали в строй рядом с мужчинами.


После присяги на площади. Никаких масок.

 
Возвращаюсь в Алчевск и случайно знакомлюсь с удивительным человеком по имени Кирилл. Не смог толком расспросить кто он, откуда, чем занимался в мирной жизни, но зато я увидел масштаб его деятельности под постоянными обстрелами.
 
А познакомился так. Идя по улице, наткнулся на людей, разгружающих машины с крупой, подошел, предложил помочь, и мне без долгих разговоров положили на плечи тяжеленный мешок: «Неси в склад, там Кирилл командует».
 
После разгрузки гуманитарной помощи удалось немного поснимать и поговорить. Кирилл, когда началась эта война, по собственной инициативе, бесплатно взялся организовывать питание людей. Нашел подходящее место для склада, договорился с множеством предпринимателей, которые согласились привозить какие-то продукты.


 
Для ежедневного приготовления еды для нуждающихся и беженцев привлек через штаб ополчения правонарушителей, которые сидят в КПЗ. Так пьяницы, драчуны и воришки стали поварами и официантами, причем все отрабатывают — старательно и добросовестно. Кто-то понимает, что халтура может обойтись ему дороже, кто-то вдруг «прозревает» относительно своей никчемной жизни; общая беда проверяет каждого, и выходит, что вчерашний забулдыга вдруг перерождается на глазах в героя, а интеллигентная дама сообщает карателям координаты детсадов и больницы, чтобы снаряды ложились точно в цель.
 
Пока разговаривали с Кириллом, приехали добровольцы из России, привезли на разгрузку нужные позарез лекарства и специальный холодильник для их хранения. Все сдержанно радовались, что удалось довезти в целости под обстрелами лекарства для раненых и диабетиков.



Сердце сжалось: я впервые в жизни видел столько людей, делающих все не просто добровольно, а с каким-то бешенным энтузиазмом и все это — с огромным риском для жизни.
 
Мне посоветовали поехать в поселок Кировское на разминирование, где еще дымилась земля после боев с карателями. «Снимай это на свою камеру, покажи, сколько мин они разбрасывают по полям, прямо на улицах, как минируют дома. Они, суки, бегут, а невинные люди продолжают умирать».










 
Довезти до Кировского вызвалась женщина средних лет. «Будешь с мужиком — мало ли напоретесь на пост укропов, — сразу застрелят обоих. Со мной шансов больше, не волнуйся, я тут все дороги знаю».
 
Сели в ее машину, поехали. Прибыли на место уже к ночи. Нацгвардию действительно отсюда выбили, так что я попал сразу к ополченцам, а моя бесстрашная проводница уехала обратно.
 
Меня сразу же повели кормить, потом, узнав цель поездки, отправили спать, снабдив по-походному матрацем. А рано утром стали внимательно разбираться.
 
Увидев латвийский паспорт, некоторые ополченцы изменились в лице: «Ты, мужик, адресом ошибся. Твои латышки — там, на той стороне за укропов воюют. Там весь ваш гребаный европейский «миротворческий» союз наемников: латыши, поляки, америкосы и прочая мразь со всей Европы. Тебе — туда! Все их «подвиги» зарисуешь. Сейчас мы тебе «переправу» организуем».
 
...И словно откликаясь на эти горькие слова, «та сторона» заговорила минометными выстрелами, словно и нет никакого перемирия...







 
   
От редакции «Динабурга»: начало статьи — общая картинка, констатация факта о занимаемой официальной позиции Латвии в украинском вопросе. Эти несколько абзацев — не для местной публики, которая, понятно, в курсе всех дел и имеет на все свою точку зрения.
 
Эти строчки в первую очередь — для россиян и украинцев, а также наших новых друзей из Новороссии, попросивших нас (для дальнейшей рассылки) сказать пару слов о том, что не все так однозначно — не все в той же Латвии одурманены местной пропагандой, идущей из «американского обкома».
 
И позиция нашей газеты — тому скромное доказательство. Везде есть люди грамотные, думающие, читающие и сами пишущие, которым не сложно сопоставлять факты. Лишь бы они были.
 
Для наших новых друзей из Новороссии, например, было настоящим откровением узнать, что в Латвии запрещен только один российский телевизионный канал, что «латыши» знают (могут знать) практически обо всем, что творится в мире, что о них, об их подвигах и страшных жертвах в СМИ говорят и показывают открыто.
 
 
От редакции ИМХОклуба. Фотокорр. «Динабурга» Владислав Воевода — человек совершенно не интернетный. Потому на вопросы имхоклубовцев готов ответить его прямой начальник — главный редактор газеты Роман Самарин, наш спикер.