Свержение советских режимов на Ближнем Востоке стало для Европейского союза своеобразным ящиком Пандоры, который очень уж хотелось открыть, но содержимое вовсе не обрадовало: искали демократию и толерантность, а вытащили хаос и насилие.


Мультикультурализм трещит по швам

К удивлению руководителей объединенной Европы, львиная доля так называемых «беженцев», хлынувших миллионными потоками в страны ЕС, вовсе не планируют «интегрироваться» в европейскую реальность. Они, наоборот, считают, что им как минимум должны, а как максимум и вовсе собираются мстить западным обывателям за разрушенную мирную жизнь.

Выстрелом «Авроры» для инициаторов политики «мульти-культи» громыхнула отвратительная бойня, устроенная исламистами в Париже. Затем было грустное Рождество в Брюсселе, прошедшее в ожидании терактов.

Венцом этой трагикомедии стали массовые нападения мигрантов на женщин, произошедшие в новогоднюю ночь в немецком Кельне и в других городах старой Европы.

После этих событий власти ведущих европейских государств, еще в сентябре прошлого года договорившиеся о распределении квот по размещению беженцев, медленно, но верно стали отрекаться от собственных принципов и принимать меры к ограничению миграционных потоков.

Особого внимания заслуживает тот факт, что пионерами в этом деле стали страны Скандинавии, давно известные в мире своими либеральными свободами, а это значит, что мультикультурализм просто трещит по швам.

Например, Финляндия объявила, что планирует экстрадировать около двух третей от общего числа прибывших мигрантов, то есть примерно 20 тысяч из 32. А «икона либерализма» — Швеция вышлет не менее 80 тысяч человек.

Думается, что такие жесткие решения принимаются не потому, что европейские элитарии вдруг кардинально изменили свою позицию по вопросу беженцев, а скорее по причине того, что давление общества на органы управления стало просто беспрецедентным.

Промедление в данном вопросе может не только открыть путь во власть крайне правым, но и стать причиной настоящего социального взрыва на межэтнической почве.

Кроме того, рост антимигрантских настроений в государствах «ядра» Евросоюза естественным образом находит свое отражение в народных массах так называемых «новых членов» и ранее слывших весьма проблемными с точки зрения восприятия обществом европейских ценностей.

Поэтому совсем не зря министр иностранных дел Литвы Линас Линкявичус пришел к выводу о том, что 2016 год станет настоящим испытанием на прочность для Шенгенской зоны, так как страны ЕС «все активнее отгораживаются друг от друга», а закрытие государственных границ приобретает характер «эффекта домино».





Есть такое слово «надо»: беженцев придется принимать

Между тем в самой Литве проблематика мигрантов уже используется различными силами в преддверии проведения парламентских выборов осенью 2016 года, а в дальнейшем вполне может стать поводом для весьма серьезной внутриполитической дискуссии в литовском обществе.

Согласно решению Европейской Комиссии, Литовская Республика в ближайшие два года будет вынуждена принять больше тысячи беженцев из Сирии и Ирака. Не исключено, что их количество может увеличиться до 10 тысяч человек.

Безусловно, основные массы мигрантов будут рассматривать Литву не как конечную точку маршрута, а скорее как трамплин для «прыжка» в Западную Европу. Но даже этот транзит приведет к образованию крупных общин выходцев из Ближнего Востока на территории Литвы.

Такая ситуация станет совершенно новым явлением для литовского руководства, а отсутствие у чиновников и полиции практического опыта работы с массами мигрантов вполне могут привести к возникновению дополнительных рисков криминогенного характера.

При этом нужно учитывать, что литовское общество достаточно однородно в этническом плане и весьма консервативно в своих убеждениях, а государственная власть не может избежать конфликтов даже с относительно близкими национальными меньшинствами русских и поляков, не говоря уже об адекватном понимании далекой арабской культуры.

Например, основным камнем преткновения в отношениях властей Литвы и польской общины является вопрос права литовских поляков на родную транскрипцию названий улиц в местах компактного проживания и польскую версию написания имен в паспортах.

А теперь представим себе, как отреагирует электорат литовских консерваторов на появление женщин в парандже в общественном транспорте, торговых центрах и ресторанах?

Другим проблемным вопросом, скорее всего, будет рост социальной напряженности, связанной с государственными расходами по пребыванию мигрантов. Обнародованные суммы в 600 евро, которые правительство планирует выделять ежемесячно на обеспечение одного беженца, уже вызывают гнев и возмущение среди малообеспеченных слоев населения.

Литва, прямо скажем, не самая богатая страна Европы, и политикам будет очень сложно объяснить, почему пенсионер с 30-летним стажем получает 200 евро и платит из них около 150 евро за квартиру, а «пришелец» из Ирака находится в гораздо лучших условиях?

Конечно, можно ответить, что большая часть средств на содержание беженцев поступит в Литву из бюджета ЕС, однако тогда гражданам начнет казаться, что для властей Евросоюза значительно важнее пришлые мигранты, чем коренные литовцы, вдруг оказавшиеся на вторых ролях в собственной стране.





Кроме того, обыватели обязательно вспомнят о том, что и сама Литва — страна с большим миграционным потенциалом, правда, в большей степени выездным.

Это объясняется тем, что уровень безработицы в Литве выше среднего в ЕС и по данным Евростата составляет около 9,5%, по причине чего многие молодые и активные литовцы в поисках лучшей доли уезжают за границу, в основном в государства Западной Европы.

В результате численность населения Литвы значительно упала — с 3,7 миллиона в 1989 году до 2 миллионов 890 тысяч в 2015 году и, по прогнозам специалистов, к 2030 году уменьшится еще на 20%.

Такая негативная демографическая тенденция еще в большей степени усилит спекуляции и фобии среди населения. Ведь допущение, что «наш маленький народ вымрет, а на его земле будут жить другие» — самый страшный кошмар для любого прибалта, в ментальности которого центральное место всегда занимает сохранение собственной идентичности и уникальной культуры.

Однако литовское государство, бюджет которого примерно на треть формируется из дотаций ЕС, вряд ли будет в состоянии перечить воле Германии и наднациональных элит Евросоюза. Поэтому беженцев придется принимать, с ними нужно будет работать.

И Литве целесообразно уже сейчас начинать готовиться разделить с остальными членами ЕС ту часть глобальной ответственности, которую несет на себе участие в проекте «единой Европы».