ХРОНИКИ НЕОБЪЯВЛЕННОГО УБИЙСТВА. ЧАСТЬ 3 :: IMHOclub

АРХИПЕЛАГ БАЛТЛАГ. ЛАТВИЯ

Сегодня

Александр Гапоненко

Доктор экономических наук

ХРОНИКИ НЕОБЪЯВЛЕННОГО УБИЙСТВА. ЧАСТЬ 3

Малява с грифом «военная» или как меня друзья с поля боя пытались вынести

Участники дискуссии:

3

3
Последняя реплика:

2 часа назад

Юрий Васильевич Мартинович, Ярослав Александрович Русаков, Борис Мельников

Продолжаю свои Хроники.
Часть 1 Часть 2

Лежу я на нижней полке (шконке) в камере Рижской центральной тюрьмы, накаченный обезболивающими таблетками. Это чтобы забыться от нестерпимой боли в почках. Мне на днях неожиданно дали обезболивающие, пообещали тут же прислать собственно лекарства, но уже пять дней с обещанным не появляются. От обезболивающих голова, как чугунная — что та двухпудовая гиря во дворике для прогулок, которую я пытался поднять и не смог.

Тут двойной стук по трубе парового отопления — пришла тюремная почта. На ней гриф «военная». Это значит срочная и передать ее надо любым путем. Я в эти тюремные игры не играю, но записка (по тюремному малява) мне. Я ее разворачиваю и читаю то, что с грамматическими ошибками там написано. А написано следующее: «Из Москвы баба по фамилии Т. Московская прислала маляву и у нас началась движуха».

Движуха — это какие-то события. А кто такая Т. Московская, я понять никак не мог. Ясно, что женщина, но у меня знакомой с такой фамилией точно нет ни в Москве, ни в Париже, ни в Нью-Йорке.

Полежав пару часов и отойдя от таблеток, я сообразил, что это российский омбудсмен Татьяна Москалькова написала кому-то письмо в Латвию и оно оказало воздействие на мою ситуацию.

Это я в прошлом письме жаловался друзьям, что меня в тюрьме пытают изощренно, не допуская к врачу, мое письмо попало к российскому омбудсмену. Она по дипломатическим каналам обратилась, поскольку латвийский омбудсмен полгода в запое и писать ему нет смысла.

Ага! В разом прояснившейся голове сложилась четкая картина из ряда казавшихся ранее независимых друг от друга и малозначительных событий. Во-первых, стало ясно, почему после месячного перерыва с первого визита и получения первой партии обезболивающих лекарств (на три дня) меня вызвал терапевт. Он был любезен, дал вторую порцию обезболивающих и показал результаты анализов. Они были, оказывается, готовы две недели тому назад и показали, что в моем организме идет воспалительный процесс.

На мой вопрос почему не было выписано направление на анализ мочи, если у меня больные почки, врач не ответил. Тут же предложил пройти томографию. Это в тюрьме тоже самое, что записаться на прием к Папе Римскому. Я согласился. За деньги — говорит. Я согласился. Он звонит куда-то, называет сумму процедуры, не называя фамилии. «Это вы в бухгалтерию звоните?» − спрашиваю, поскольку деньги должны быть зарезервированы на моем счету. «Нет, просто резервирую», — отвечает. А это по тюремным правилам то же самое, что согласовать меню званого обеда с главой Святого престола. Мол, суп пюре из овощей и тунец…

Совершенно сбитый с толку я пошел в свою камеру ждать обещанных волшебных лекарств, которых, как упомянул выше, так и не получил.

Во-вторых, после визита к врачу, на следующее утро на проверку пришел целый полковник внутренних войск. В РУТ полковник только один — начальник учреждения, но я его в лицо знаю. Полковник ждал, что я буду опять жаловаться, но под влиянием обезболивающих я этого делать не стал.

В-третьих, в камеру прислали «подсадную утку» — беспомощный молодой человек, который по-русски не говорит. Он представился экономистом и писателем, но поддерживать профессиональный разговор не мог. Зато стал интересоваться моими взглядами на украинские события, поддерживаю ли я Путина. Ответил ему, что на эти темы не разговариваю. Он чуть позже стал интересоваться, что такое знак «Z» и откуда взялся. Тогда я ему сказал: «Мальчик, куратор тебя лучше инструктировать должен был для сбора компромата на меня. Больше с тобой не буду разговаривать…»

И отправил его в бан. «Утка» вдруг на чистом русском языке начал извиняться, но я просто отвернулся от него. Он пробыл в камере еще ночь, потом был вызван вечером в пятницу к следователю. Якобы. Вернулся через 5 минут, то есть дойти до следственной части явно не успел. По возвращению радостно сообщил, что его переводят в другую камеру. Попрощался на чистом русском языке, сбросил придурковатый вид, и распрямившись, ушел, чуть не забыв нехитрые тюремные пожитки. Больше в тюрьме его никто не видел. Сокамерники на выказанном мною подозрении ответили: да он же все время носил с собою в кармане документы о решении суда о санкции, даже в туалет, а ночью их под подушку прятал! Верно. Так никто в камере никогда не делает.

Так что, собрать доказательства о том, что я разжигаю ненависть к украинскому народу, не удалось. Да и какая ненависть у меня может быть, если по происхождению я наполовину украинец, точнее малорос? Это что — левая нога должна ненавидеть правую руку? Или я должен желать гибели своих родственников в Запорожской области?

В-четвертых, стало понятно, зачем меня допрашивал про Украину сотрудник СГБ, который, прикрываясь заинтересованностью о состоянии здоровья, прощупывал почву перед «заброской» своего агента. Делал это, заметим, в нарушение закона.

В-пятых, стало ясно, почему прокурор запретил мне жаловаться на организованные должностными лицами пытки путем неоказания медицинской помощи. Этот отказ позволил продолжить пытки путем неоказания медицинской помощи и с целью добиться самооговора или оговора третьих лиц.

Драматический сюжет, я вам скажу. Вполне годится для написания сценария для детектива в духе произведений итальянского неореализма. Режиссеру и сценаристу фильмов про борца с мафией капитану Катанья такое развитие событий и в голову прийти не могло.

А всем друзьям, которые меня пытаются вытащить с поля боя, больного, спасибо большое. И Татьяне Москальковой, и тому мужику, что прислал маляву с грифом «военная», и всем прочим, тут не поименован из соображений их безопасности. Следите за развитием событий.

Александр Гапоненко, правозащитник, узник Рижской центральной тюрьмы.

***

От Аллы Березовской:

Друзья, я знаю, многие из вас хорошо знакомы с нашим узником совести, общались с ним, спорили, дружили, даже иногда выпивали вместе — пока он был на свободе. Но почему-то пишут ему сейчас только единицы из вас. А он ждет, переживает и радуется каждой весточке с воли. Что-то вам мешает поддержать хотя бы добрым словом достойного человека, попавшего в беду? Лень? Страх? Равнодушие? Но это как-то совсем не по-христиански, уж простите меня за эти слова! И не по-русски.. В общем, напоминаю адрес для переписки. (Не забудьте вложить, пожалуйста, конверт с марками. По Риге сейчас — 2.30 е).

АДРЕС ДЛЯ ПИСЕМ:

ALEKSANDRS GAPONENKO

Rīgas centrālcietums,

Mazā Matīsa iela 5, Rīga, LV-1009, Latvia