Вхождение в Первопрестольную Великой армии очень сочно, со слов очевидцев описал Земцов:

Великая армия увидела Москву в полдень 14 сентября (все даты даны по новому стилю) 1812 г. Картина, неожиданно открывшаяся солдатам Наполеона с Поклонной горы, была настолько ошеломляющей, что свои впечатления от нее сочли необходимым описать десятки, если не сотни участников похода.




«Вид на эту столицу с холма, откуда Москва предстала перед нашим изумленным взором, — записал в дневнике 21 сентября Фантен дез Одар, — как будто перенес нас в детские фантазии об арабах из сказок тысячи и одной ночи. Мы были внезапно перенесены в Азию, так как [то, что мы видели] уже не было нашей архитектурой… В отличие от устремленных к облакам колоколен наших городов Европы, здесь тысячи минаретов — одни зеленые, другие разноцветные — были закруглены и блестели под лучами солнца, похожие на множество светящихся шаров, разбросанных и плывущих над необъятным городом. Восхищенные этой блестящей картиной, наши сердца забились сильней с гордостью, радостью и надеждой»[ Fantin des Odoards L.-F. Op.cit. P. 331-332.].




Об азиатских чертах архитектуры Москвы писали и другие французы. Как отметил в письме интендантский чиновник Проспер, город Москва «построен в азиатском [стиле] и включает огромное количество куполов церквей и мечетей» [Проспер – отчиму. Москва, 15 октября 1812 г. // Lettres interceptées… Р. 150]. Как о мечети «с многочисленными колокольнями» позднее упомянет о соборе Василия Блаженного и Наполеон, предложив в приказе Бертье от 1 октября его разрушить[ Наполеон – Бертье. Москва, 1 октября 1812 г. // Correspondance de Napoléon I. P. 239.].



Федор Алексеев Москворецкая улица и собор Василия Блаженного

В 19-м бюллетене Великой армии находим такое описание: «Москва столь же велика, как и Париж. Город очень богат, здесь расположено множество дворцов высшей знати империи». А в следующем бюллетене Москва описывается как центр России, один из прекраснейших и богатейших городов мира: «…это кладовая Европы и Азии, здесь огромные магазины и все дома имеют запасы на восемь месяцев»



Улица Ильинка в конце XVIII века. Неизвестный художник

Польский граф майор П. Дунин-Стжижевский также прибыл в Москву уже после первых пожаров. Но и он в письме жене отметил, что город, «хотя и сгоревший в очень значительной части, нам показался все же в высшей степени великолепным… Все дворцы огромны, обладают непостижимой роскошью, их архитектура, их колоннады восхитительны. Интерьеры этих огромных строений украшены с отменным вкусом; начиная с вестибюлей, лестниц, вплоть до чердака – все совершенно. Я видел очаровательной работы статуи в натуральную величину из античной бронзы, держащие канделябры в 20 свечей». И далее: «Французы, сами столь гордящиеся Парижем, удивлены величием Москвы из-за ее великолепия, ее роскоши, которая соответствует найденным здесь богатствам, при том, что город почти полностью эвакуирован»[ П. Дунин-Стжижевский – жене. Москва, 12 октября 1812 г. // Ibid. P. 79.]



Федор Алексеев Вид на кремль от Воспитательного дома

Многие чины армии не могли удержаться, чтобы не сравнить Москву с Парижем. Москва – «это красивый город, — пишет су-лейтенант Л.Ф. Куантен, — он составляет 11 лье в окружности. Все дома похожи на дворцы, улицы очень длинные. Наконец, утверждают, что он значительно красивее Парижа»[ Л.Ф. Куантен – матери. Москва (Россия), 20 сентября 1812 г. // Ibid. P. 18.].



Лубянка. Слева Церковь Гребневской Божьей Матери. Вдали виднеются Владимирские ворота Китайгородской стены

«Представь себе, — пишет капитан конной артиллерии императорской гвардии Ф.Ш. Лист, — что Москва на 3 лье в окружности превышает Париж, говорят, что она составляет в 10 лье. Однако в ней не так много жителей, как в Париже. И я нахожу ее более приятным и более нарядным городом, чем Париж. Улицы все очень широки, удобны и, особо замечу, очень чисты»[ Ф.Ш. Лист – жене. Москва, 22 сентября 1812 г. — РГАДА. Д. 268. Л. 150; Lettres interceptées…P. 27.].



Церковь Николая Чудотворца Большой Крест на Ильинке

Москва «столь же значительна и так же велика как Париж», — замечает су-лейтенант Ж. Дав [Ж. Дав – отцу. Москва, 28 сентября 1812 г. // Lettres interceptées… P. 54.]. Подобное стремление сравнить Москву с Парижем испытал и Наполеон. «Город столь же велик, как Париж», — сообщает он 16 сентября в своем первом письме Марии-Луизе из Москвы[ Наполеон – Марии-Луизе. Москва, 16 сентября 1812 г. // Lettres inédites de Napoléon á Marie-Louise. P. 78.].



Воскресенский мост и Иверские ворота

«Мой друг, я пишу тебе уже из Москвы. Я не в состоянии составить представление об этом городе (Je n’avois pas d’ideé de cette ville). В нем 500 дворцов столь же прекрасных, как Елисейский дворец (l’Élisé Napoléon), обставленных на французский манер с невероятной роскошью, многочисленные императорские дворцы, казармы, восхитительные госпитали»[ 9-й бюллетень Великой армии. Москва, 16 сентября 1812 г. // Œuvres de Napoléon I. P. 62.]



Триумфальная арка на Страстной площади

«Город Москва столь же велик, как Париж; это в высшей степени богатый город, заполненный дворцами всех князей империи», — говорилось в 19-м бюллетене Великой армии от 16 сентября, составленном, по всей видимости, под диктовку Наполеона[ 19-й бюллетень Великой армии. Москва, 16 сентября 1812 г. // Œuvres de Napoléon I. P. 62.]. Город «в высшей степени прекрасен», — пишет Наполеон о Москве 18 сентября министру иностранных дел Франции Ю.Б. Маре[ Наполеон – Ю.-Б.Маре. Москва, 18 сентября 1812 г. // Correspondance de Napoléon I. P. 219.].



Боярская площадка

«Мы были поражены чудным видом Москвы, и авангард с восторгом приветствовал город криком: Москва! Москва! – говорит Labaume. – Все бросились на высоту и наперерыв один перед другим открывали и указывали друг другу новые красоты. Дома, выкрашенные разными красками, купола, крытые железом, серебром и золотом, удивительно разнообразили вид; балконы и террасы дворцов, памятники и особенно колокольни давали нам в общем картину одного из тех знаменитых городов Азии, которые до тех пор мы считали существовавшими только в воображении арабских поэтов».



Соборная площадь. Благовещенский собор и Грановитая палата

Так пространно и иллюстрировано я привел отзывы французов о Москве исключительно с целью продемонстрировать разительный контраст между их впечатлениями и описанием их дальнейших действий в хрониках, когда они, если верить официальной версии, занимались только тем, что грабили, поджигали, расстреливали и взрывали.


Зверства и антизверства оккупантов

Читая воспоминания современников о действиях Великой армии в оккупированной Москве, я в конце концов не выдержал и начал ставить на полях плюсы и минусы. Минус ставил там, где очевидцы рассказывали о бесчеловечном отношении наполеоновских солдат к жителям и хамском – по отношению к сакральным местам. Плюсы ставил там, где их поведение заслуживало как минимум благодарности, а нередко являлось самым настоящим героизмом. И о том, и о другом, Вы легко можете найти доступную информацию в интернете, для ленивых я оставляю у председателя первоисточники.



Так вот то, что количество «+» и «-» оказалось примерно равны, лишний раз подтвердило мое мнение о том, что на войне бывает по-всякому и у любой армии. На ней цинизм и зверства соседствуют с бескорыстным самопожертвованием, а героизм ходит рядом с садизмом, причем настолько близко, что иногда одно полностью затеняет другое. И в любой войне в любой армии можно найти как примеры жестокости и подлости, так и примеры благородства и самопожертвования, и весь вопрос, что заметить, а что забыть.

Для исторического агитпропа возможности открываются просто фантастические. Тем более что одно и то же событие может быть одной группой лиц воспринято как святотатство, а другими, как военная целесообразность. Одни и те же поступки одних и тех же людей, в зависимости от воспитания, опыта и влияния окружающей среды у одних будут вызывать отвращение, а у других – гордость. Но даже среди ментально близких людей, стоящих «по одну сторону баррикад», возможны диаметрально противоположное отношение к одним и тем же событиям.

Достаточно просто не упомянуть о героях и романтиках и более подробно остановиться на садистах и грабителях, и вся огромная масса людей в шинелях превращается в банду извращенцев. И наоборот, стоит зациклиться на романтиках и героях, как война превращается в благородное, а потому не только оправданное, но и очень нужное действо, которое необходимо время о времени инициировать и которому должен уделять некоторое время каждый уважающий себя мужчина.

Описывая войну и отдавая почести героям, нельзя забывать, что «война – это когда абсолютно незнакомые люди убивают друг друга ради других, которые хорошо друг друга знают и никогда убивать не будут». Война по отношению к простым людям никогда не бывает справедливой. И начинающему войну никогда не оправдать ее никакими благородными мотивами и помыслами.

Окончание тут