Одноклубники, наверное, помнят мою полемику с Еленой Бачинской, которая настучала в Полицию безопасности на некоего латгальского писателя Ранцанса. Этот Ранцанс на страницах газеты «Неаткарига» неуважительно высказался о русских, которые якобы плохи даже на генетическом уровне.
 
В развитие темы я хочу рассказать две вроде бы не связанные между собой, но занимательные истории.
 
 
История первая. Бруно Калниньш
 
В прошлом году я познакомился со своей дальней родственницей. Я уже лет десять знал о ее существовании, но все не приходилось встретиться. А вот увиделись мельком, потом созвонились, и мы с женой отправились в гости.
 
И тут началась фантастика. Сидит передо мной маленькая почти слепая старушка, Нина Вильгельмовна, и рассказывает все, что знает о моей семье. Вы можете себе представить, что незнакомый человек сообщает вам о том, что было 80 лет назад, и при этом речь идет о ваших близких?
 
Ее мама совсем молодой разошлась с отцом, а потом вышла замуж за латыша, полицейского чиновника. Он продвинулся по службе настолько, что удостоился перевода из Лиепаи в Ригу, куда примерно в 1933 году переехало семейство. И мама вместе с дочкой в Риге навещала свою двоюродную сестру — мою бабушку. Бабушка охотно тетешкалась с восьмилетней тогда моей собеседницей и даже ущипнула ее за попку.
 
А потом наступило 15 мая 1934 года, улманисовский переворот. Отчим получил приказ арестовать Бруно Калниньша и застрелить его потом при попытке к бегству. Арестовать-то арестовал, но убивать отказался. За это его вскоре под каким-то предлогом разжаловали и перевели участковым в самую дыру — деревню Старая Слобода (привет Бычковскому!) около Зилупе. Конечно, там после Риги было неуютно, особенно учитывая, что маленькая Нина тогда ни в зуб ногой не понимала по-русски.
 
Я попытаюсь описать эту историю глазами ее участников. Начало тридцатых, великая депрессия. Молодая женщина бьется изо всех сил, чтобы прокормить себя и маленькую дочь. И вдруг подарок судьбы — замужество, удачная карьера супруга, переезд в столицу. Теперь она — дама из общества, нужны соответствующие знакомства. А в Риге — кузина-адвокат, и ее муж-адвокат. Надо нанести визит.
 
А сейчас глазами бабушки. В конце девятнадцатого века семьи были еще большие, у бабушки было семь братьев и сестер. Значит, двоюродных — человек тридцать или сорок, она с ними и не зналась. А мать Нины намного моложе, да еще жена полицейского — чужой человек. Но все же родня, надо о чем-то разговаривать и с милой девочкой приятно поиграть, свои дети уже взрослые.
 
Бруно Калниньш, из-за которого пострадал отчим героини, был очень яркой фигурой, депутат всех сеймов, набирающий силу молодой лидер латвийской социал-демократии. В современной политике его можно сравнить с Нилом Ушаковым. Вероятно, этим и объясняется приказ убить, не характерный для бескровного улманисовского переворота. А так Калниньш посидел несколько лет, потом еще при гитлеровцах в страшных концлагерях, но дожил аж до 1990 года.
 
Бруно арестовали вместе с отцом Паулсом, тоже виднейшим политиком, председателем Сейма. С Калниньшами мои дружили домами. Представляю, как неприятно было наутро деду узнать, что друзей арестовал его родственник. Вероятно, поэтому всякие отношения были прекращены, и о самом существовании Нины Вильгельмовны я узнал только после смерти родителей.
 
Что очень важно — отчим Нины был настоящим героем. Во время войны — они уже вернулись в Лиепаю — спас жену и падчерицу от нацистов. Нина с матерью — одни из очень немногих латвийских евреев, которым выпало счастье пережить оккупацию.
 
 
История вторая. Папс
 
А вторая история связана непосредственно с нашим клубом. Сижу я три года назад у компьютера, читаю этот текст. И вдруг звонок — не могу ли я встретиться с человеком, который попал в трудную ситуацию. Понимаю, что речь как раз о герое.
 
Встречаюсь с жалким стариком, очень неприятным на вид — какие-то прыщи на обритом черепе. Рассказывает он мне совершенно дикую историю. Он русский по происхождению и культуре, но латышский националист по убеждениям. На пенсии от нечего делать стал активным комментатором «Делфи» под ником Папс. Для обличения русских хамских комментариев он их цитировал. Почему-то при этом не выделяя никак, что это цитаты.
 
В результате его привлекают к ответственности за разжигание национальной ненависти против латышей. А люди, которых он цитировал, для суда недоступны, они либо из-за границы, либо из интернет-кафе выходили в сеть.
 
Человек абсолютно раздавлен горем, убежден, что его на днях посадят на долгие годы в тюрьму. Адвоката не найти, все отвернулись, никто не хочет понять его истинных мотивов.
 
Я попробовал успокоить. Сказал, что до сих пор по таким статьям не сажали. Надо найти адвоката, а пока заболеть и отложить суд. И в крайнем случае еще есть вторая инстанция, там тоже можно побороться. А я подумаю, чем помочь.
 
Я придумал. У меня есть знакомая психолог, ее часто привлекают в суд в качестве эксперта. Она договорилась с коллегой — «жуткая латышская националистка, но сейчас это хорошо» — та готова дать в суде заключение психолога, что это действительно цитаты, умысла на разжигание ненависти не было, а в данном случае это должно привести к оправданию.
 
Позвонил Папсу обрадовать его, но поздно. Он нашел адвоката, адвокат договорился с прокурором об условном сроке, дело будут рассматривать без проверки доказательств.
 
А прошлой осенью мы ездили компанией за грибами. На обратном пути водитель сказал, что ему что-то надо забрать или отдать общей знакомой — я знал ее меньше других. Заехали, попили чаю. В гостях там был интеллигентный пожилой человек, чем-то помогал по хозяйству, с нами посидел.
 
Лицо мне показалось знакомым, но я не вспомнил. Спросил потом, кто это был. И друзья наперебой стали мне рассказывать, какой это хороший человек. У хозяйки незадолго до того умер муж, это его друг. Ухаживал до последних дней за умирающим, а теперь не оставляет вниманием вдову. Зовут его...
 
И тут я сообразил — так это же Папс! И рассказал то, что здесь описано выше. Мне никто не поверил. «Он же русский, мы при нем всегда обо всем свободно говорим. Он никогда ничего против нас не имел. Ты что-то перепутал!»
 
   
А теперь мораль, которая связывает эти истории между собой и с доносом Бачинской.
 
Первый вывод сформулирован задолго до меня: «От сумы и тюрьмы не зарекайся». Даже если ты основатель государства и известный всей стране депутат, как отец и сын Калниньши. Или солидный пожилой адвокат, как мой дед, которого 14 июня 1941 года так же бесцеремонно, как Калныньшей, вытащили из дома и отправили в соликамский концлагерь.
 
А чтобы тебя не арестовал твой знакомый, надо просто никогда, ни при каких обстоятельствах не общаться с сотрудниками охранки, разве что на допросе. Каждый отдельный работник органов вполне может быть хорошим человеком или даже героем, как отчим Нины Вильгельмовны. Но люди они подневольные. Им прикажут — придут и арестуют. Поэтому лучше заранее проявить осторожность. Индусы вот не общаются с париями, которые ни в чем не виноваты, — а менты сами выбрали свой путь.
 
А второй вывод: тюрьма — это зло. И даже не тюрьма, а само пребывание под уголовным преследованием. Я помоложе Папса, и семейный опыт отношений с карательными органами мне немало помогал, но ощущения крайне неприятные.
 
Перечитал комментарии — большинство одноклубников считают необходимым посадить тогда Папса, а теперь Ранцанса, который, уверен, в этом случае тоже окажется смертельно запуганным жалким старикашкой. А я вот думаю — посадили бы Папса, а кто бы ухаживал за другом? Умирающему всегда нужна помощь, покойный был довольно нелюдимым...
 
Вынесем за скобки тех, кто ворует и прибегает к насилию — их без помощи тюрьмы не исправишь. Но всерьез желать подобного автору злобных комментариев не по-человечески. Не нравится — не читай. Ущерб, который нам причиняют эти глупости, несоизмеримо меньше, чем тот, который общество наносит попавшему на скамью подсудимых.
 
Бачинская отослала донос и спит спокойно. А где-то в Латгалии старика начнут тягать на допросы. Он вот действительно путем глубоких размышлений пришел к выводу, что у русских есть какие-то генетические отклонения, написал об этом книгу — и вдруг его судят. На самом деле только за то, что он — старый дурак.
 
Я понимаю, что не всем эти выводы понравятся. Но я пишу то, что думаю. Как Ранцанс.
 
 
P.S. У меня, конечно, нет доказательств, да и нельзя разглашать ники. Но мне кажется, что Папс — завсегдатай нашего клуба. Охотно пишет комментарии, естественно, гадкие. Правда, закон старается не нарушать. Но все равно конспирируется — общается исключительно на латышском. Горбатого могила исправит — а не Уголовный кодекс.