Трудно вспомнить в течение последних десятилетий столь острые дискуссии в русскоязычном мире о сущности и целесообразности религии, и ее взаимодействии с наукой. Называться атеистом или «светским человеком» стало модно.

Несомненно, в свете российских реалий — это своеобразная политическая декларация. Но если уйти в сторону от политики — есть ли будущее у религии, и как она взаимодействует с наукой?

При этом я буду опираться на знания естественнонаучные, поскольку они считаются объективными, то есть не зависящими от человеческого сознания.

И вот тут мы сразу сталкиваемся с одной из загадок мироздания. А именно — какое наше место во Вселенной? Мы — случайный продукт процессов, протекающих в ней, или есть какие-то другие варианты?


Какой цвет у ультрафиолета?

Прежде всего надо ответить на вопрос — понимаем ли мы мир, в котором живем? Какой он на самом деле? Вы уверены в том, что это не плод вашего мозга? Если ответите «да» — то ошибетесь.

Как ни странно, строгий материализм приводит нас к идеалистической точке зрения: мир — это порождение нашей мозговой деятельности.

Все очень просто. Вот вы едете на машине, и останавливаетесь на красный свет светофора, и трогаетесь на зеленый. Но в природе нет «красного» света. Есть электромагнитное излучение с длиной волны примерно 700 нанометров. А «зеленый» цвет — это примерно 500 нанометров. Красным и зеленым это излучение становится в нашем мозгу, но это не мешает нам жить в этой «мозговой иллюзии».

Мы любуемся звездным небом, рассуждая о черных глубинах пространства, освещаемых редкими кострами звезд. Это потому что наши глаза и мозг работают в диапазоне чувствительности от 400 до 750 нанометров.

А если бы мы могли любоваться небом в радиодиапазоне — вот таком? Какие странные светящиеся зоны бы мы увидали — если не сказать страшные. В гамма-диапазоне оно не менее удивительное, и совсем странноватое — в жестком ультрафиолете.



Карта неба в жестком ультрафиолете


Это не фантазии: например, насекомые видят ультрафиолет — но не видят красный цвет, и их мир мы даже не можем себе представить. Нарисовать на компьютере — можем. А увидеть, как видят они, — нет. Потому что мы не знаем, какой цвет у ультрафиолета.

Это касается и других чувств человека. Например, запах фекалий для нас — отпугивающий, потому что они нам не нужны. А вот для мух — притягивающий, потому что эта смесь органики — и пища, и кров для их личинок.

Самое главное — мы смертны. Мало того — мы постепенно старимся, в нас накапливаются изменения, которые мы способны считывать.

Представьте, если бы мы в 20 лет переставали меняться, и в 80 или в 90 — неважно, неожиданно помирали. Вы общаетесь с другом, который выглядит так же, как и 60 лет назад, и вдруг он хватается за сердце и умирает.

В таком мире была бы совсем иная культура отношений, нежели у нас. Каждый момент был бы последним.

Но дело даже не в культуре, точнее — не только в культуре.

Для бессмертного существа весьма размыто понятие времени. Чем короче индивидуальная жизнь, и чем быстрее проявляются видимые изменения, тем большее значение приобретает это понятие — «время».

Мы измеряем и описываем явления Вселенной, оперируя этим параметром, однако, согласно космогоническим теориям, если не принимать в расчет человека (или иное смертное разумное существо, которое ученые называют Наблюдателем), квантовый мир может развиваться в любом направлении (время в квантовом мире может течь в обратном направлении, или вообще остановиться), но именно наша биология, определяющая наше сознание, подгоняет его под себя.

Мы во всем создаем иллюзии — то есть иллюзии создает наш мозг. Мы воспринимаем жизнь так, как нам ее представляет наша высшая нервная система.

И вот вопрос — что она нам может показать, и зачем?


Жизнь как кино

С точки зрения эволюции человеку осознание своей смертности, которое приходит уже в детстве, никаких преференций не дает. Мало того — специалисты по боевой подготовке еще в античности знали — воин, который идет в атаку, не боясь смерти, с большими шансами победит и останется в живых, нежели панически боящийся умереть.

Зато это осознание очень развивает его внутреннюю жизнь, что, правда, неясно, как помогает в поисках пропитания.

Шопенгауэр писал, что животные проводят свою жизнь, не задумываясь о грядущей смерти, «животный  индивидуум непосредственно  пользуется всей нетленностью своей породы: он сознает себя только бесконечным». Животное имеет инстинкт самосохранения, когда его пытаются убить, но когда все в порядке, проблемы отдаленной смерти его не беспокоят.

А вот у человека, пользуясь терминами Шопенгауэра, есть «ужасающая уверенность в смерти». И тут, по его словам, как раз Природа дает противоядие — религию, как средство найти успокоение  в период постоянного окончания своего персонального существования — то есть осознания своего «я», своей личности.

Долгое время эта мысль воспринималась как логический вывод, своего рода объяснение, зачем нужна религия, точнее — вера в загробную жизнь, поскольку понятие религии, веры в Бога гораздо шире веры в загробную жизнь — мало того, есть религиозные течения и целые религии, в которой ее вообще не существует. И все же — вера в загробную жизнь очень важна. Но есть ли ей подтверждение?

Многие слышали фразу «жизнь пролетела перед глазами» в очень опасные, смертельно опасные моменты. Современные исследования позволяют считать, что в отдельные моменты действительно скорость и мощность работы мозга столь усиливаются, что для человека субъективно время растягивается.

Исследования голландских ученых-рентгенологов, которые искали наиболее гуманный способ умерщвления животных, показали, что после отрубания головы у лабораторной мыши в ее мозгу возникает мощное возбуждение, после которого он умирает.

Это возбуждение длится около 10 секунд, и охватывает весь мозг. Эти возмущения были названы «волнами смерти».

Аналогичные волны, только продолжительностью примерно три минуты, в 2007 году наблюдали американские реаниматологи в случае с умирающими пациентами. По их мнению, в этот момент мозг может сгенерировать самые разные видения, которые субъективно могут иметь для умирающего значительную длительность.

Жизнь, покидая нас, дает нам последний подарок?

Это вопрос сложный. Опрос людей, переживших клиническую смерть, показывает, что у людей религиозных видения имеют положительный настрой — они знают, что прожили жизнь праведно, и ожидают слияния с божественным Светом с радостью. Им мозг может подарить райское наслаждение. А вот грешникам — и смятение, и другие неприятные вещи.

Если вы скажете, что все это игры мозга, я напомню, что если мозг красный свет вам покажет в виде зеленого, то ни до каких видений вы можете и не дожить — смерть наступит слишком быстро. Не случайно христиане молятся о ниспослании им «мирной христианской кончины» — при которой «волна смерти» может в полной мере и осуществиться.

«Уход в Свет» — а не нырок в черное небытие — вот что выбирает верующий человек.


Суперреальность верных

Мы ощущаем мир таким, каким нам его преподносит мозг, и он же может преподнести перед своим разрушением последний подарок — приятное расставание с этим миром и чувство растворения в Боге. Если говорить развернуто — растворения во Вселенной, поскольку она — творение Господа, и он присутствует одновременно в любом атоме, в любом кварке этой Вселенной.

Но до смерти — что может получить верующий человек от своего мозга? Специалисты Принстонского университета исследовали мозговую активность тибетских буддистов, которые входили в состояние медитации, и францисканских монахинь в период интенсивных молитв.

Результат показал, что у интенсивно молящихся, как и у погруженных в транс, меняется ощущение себя в пространстве и времени — то есть «здесь» и «сейчас». Верующий оказывается вне этих координат, он испытывает, в зависимости от своей веры, чувство растворения во Вселенной и приближения к Создателю — погружения в бесконечность и вечность, — они сами ощущают себя частью этой вечности.

Медики отмечают, что передать на словах это чувство практически невозможно, но единожды его испытав, человек стремится обрести его вновь и вновь. Повторюсь — речь идет не о галлюцинациях — их наличие специалисты прекрасно научились обнаруживать по специфической активности мозга, — здесь совсем иной механизм. После этих переживаний религиозные люди получают особый эмоциональный опыт.

Важно здесь то, что эта система работает в любом мозгу, который начинает развивать религиозные практики. То есть каждый землянин объективно склонен к религии. Любой. И атеизм — то есть последовательное отрицание Бога как персонализированной Вселенной — по сути тоже есть религия, но в варианте «минус».

Все это близко знаменитому фейербаховскому афоризму: «Не Бог создал человека, а человек создал Бога». Но... с тех пор, как его высказал 140 лет тому назад Людвиг Фейербах, наши знания о мире изменились. Мозг человека «создает Бога» — каждому, в теории, своего. Но как абстрактная слепая эволюция могла создать такой специфический механизм — ведь непонятно, в чем религиозный человек более жизнеспособен, чем безбожный?


Польза от Бога

Специалисты-антропологи знают, что практически с появлением «человека разумного» появились и первые религиозные обряды. Стоит учесть, что тот человек ощущал себя частью природы — ему был неведом страх ночи, в том числе потому, что он умел охотиться в любое время суток, как это умеют делать современные воины в племенах, стоящих на первобытной стадии развития.

Оставим вопрос, как появилось религиозное чувство изначально, — пусть это будет мутация.

Но мутация положительная, иначе бы она не закрепилась. И положительность ее заключается в том, что религия как система взглядов требует от мозга дисциплины, и умения организации мышления.

Так торится дорога абстрактного мышления, потому что приходится говорить о том, чего в природе визуально нет. А это стимулирует дальнейшее развитие мозговой деятельности — искусств, и потом — науки.

Мне пришлось учиться в Вильнюсском университете, который был основан как школа иезуитов в 1570 году, а права университета получил в 1579. В библиотеке можно было прослушать лекцию о теории дискуссии, которая появилась в результате как бы бессмысленных рассуждений о «дьяволах, иголках и прочей белиберде».

Даже в советское, вполне атеистическое время с уважением говорили о том, что именно совершенствование религиозной мысли привело к появлению научной мысли в том виде, в котором мы ее видим сегодня.

Последовательный «русский православный атеист», как называл себя знаменитый просветитель нашего времени Сергей Петрович Капица, не уставал повторять, что «наука выросла из религии». Но это не означает, что выросла — и теперь может ее забыть.

Не получится. Человечество верило, и будет верить.

Если для умов развитых, обогащенных суммой знаний, возможно организовать мышление без «религиозных подпорок», то для огромного большинства — это как раз практика ума, школа порядка, дисциплины и обязательности.

Великий атеист Вольтер считал, что пользу от веры в Бога легко понять тогда, когда приходится управлять пятью сотнями крестьян. Мало того — в годы бед, войн, страданий и сплошной смерти именно религия помогает сохранить здравый рассудок. Не без эксцессов, конечно, но сохраняя генофонд для грядущих свершений.

А вот кто создал такого вот человека — это тема отдельного рассказа.