«Всё это я уже когда-то видел!» — вот первая мысль, которая рождается при просмотре военного сериала «Апостол». Уже где-то начиная с третьей серии понимаешь, что этот сериал, увы, откровенно ВТОРИЧЕН — и в этом его первая (и главная) беда.

«Щит и меч», «Подвиг разведчика», «Путь в «Сатурн», «Тегеран-43», и даже совершенно конъюнктурный «Штрафбат» — именно эти фильмы послужили для «Апостола» источником подавляющего большинства его мизансцен и даже целых сюжетных линий; иногда вообще кажется, что создатели «Апостола», не напрягая свои мозговые извилины, просто брали из старых фильмов целые куски — и вставляли в свой «шедевр», нисколько не страдая от угрызений совести.


Вторая же беда сериала — сам общий сюжет этого фильма.

Разработка сложнейшей операции со многими жертвами и неочевидным результатом, долженствующей закончится тем, что на столе у руководителей Германии появятся фальшивые документы армии Андерса — вообще ничего, кроме откровенного недоумения и глухого раздражения вопиющей бесталанностью авторов сценария, не вызывает.

Почему эти люди вообще взялись за написание сценария — ни уха, ни рыла не смысля в практике разведывательной работы? Кто вообще заказал этим «мастерам» написания сценария?

Сюжет «Апостола» — идиотский бред; и ничем иным, кроме абсолютного непрофессионализма сценаристов, этот маразм объяснить невозможно.

Зачем чекистам рьяно натаскивать на роль вора в законе и немецкого агента субтильного учителя в очках, сугубого ботаника — чтобы затем его немцы забросили в наш тыл, где он, вырезав десяток соотечественников, добудет документы польской армии, которые позже, путем сложнейших интриг, всё же попадут в руки Абвера?

К чему все эти сложности? Что собой представляла армия Андерса в июле 1942 года, перед своей отправкой в Иран? Сорок тысяч рядовых, шестнадцать тысяч унтер-офицеров и три с небольшим тысячи офицеров — по большому счёту, один корпус; как этот корпус мог повлиять на судьбы войны?

КАКИЕ такие сверхсекретные ПОЛЬСКИЕ документы надо было подбросить на стол Гитлеру, чтобы ради них стоило убивать десятки русских и польских солдат и офицеров? Ведомости на тушёнку? Накладные на сапоги? Акты на списание портянок? ЧТО?!


Да, Миронов играет блестяще. Да, Фоменко, хотя иногда и переигрывает — но всё же в форме офицера НКВД весьма органичен. Но всё остальное — такая развесистая клюква, что не знаешь, смеяться с этого бреда — или плакать.

Немецких офицеров с погонами обер-лейтенантов герой Миронова в своих монологах называет «оберст-лейтенант» — сиречь подполковник; таким образом получается, что заместитель начальника школы, гауптмана (капитана!) Гельдриха, майор (майор — заместитель капитана; диковатый финт сценариста?) Штейнгиц командует целой оравой подполковников.

«Мерседес» этого майора Штейнгица (вызывающе малинового цвета!) оснащён не просто современными литыми дисками — эти диски ещё и хромированы (надо полагать, для пущей достоверности).

Герой Фоменко прибывает с инспекцией в занятый немцами городок почти так же легко, как в какой-нибудь Красноуральск (и ведёт себя там соответственно), запросто вызывает для доклада Миронова, легко и непринуждённо выскальзывает из немецкой камеры.

Начальник разведшколы Абвера (которых на оккупированной территории было штук сорок, не меньше), являясь всего лишь капитаном, почему-то — близкий друг Гитлера и вхож в высшие кабинеты Рейха.

Преподаватель Миронов сообщает курсантам калибр МГ-34 — «семь шестьдесят две», тогда как любой школьник, дошедший до второго уровня во «Второй мировой», знает, что немецкий калибр — семь девяносто две.

Улицы Берлина, в который за геройство отправляют на побывку Миронова, столь густо задрапированы знаменами со свастикой, что создаётся впечатление, что красную бязь и ситец немцам просто некуда было девать.

В последних сериях фильма прибывший в Иран Миронов отаборивается в Энзели (ибо в фильме несколько раз подчёркивается, что это — портовый город) и изредка похаживает мимо советского посольства, а затем забрасывает на его территорию портфель с листиком польского архива — хотя посольство СССР в Иране и тогда, и позже квартировало в Тегеране.

Весь северный Иран был зоной советской оккупации, посему иранские сарбазы с оружием по улицам его городов запросто не шлялись — как они это периодически делают в фильме.

Ну и напоследок — постоянные избиения «палачами-энкавэдэшниками» всех, кого ни попадя: надо излупцевать ботаника-учителя — пожалуйста, отхлестать по лицу его жену — да ради Бога, изувечить недавного коллегу Хромова — с нашим удовольствием! — превращают фильм в какую-то садистскую сагу. Семью агента, направляемого в глубокий немецкий тыл с особо важным заданием — мордуют, изнуряют голодом и насильно разлучают; надо полагать, агент, зная о ТАКОМ отношении к своей семье, будет с особым рвением выполнять задание…


Мерзость авторов фильма, в бессчетный раз оболгавших мою страну и мой народ, — непростительна; но ещё более непростительна подлость продюсеров телеканалов, задающих этим авторам рамочные условия на производство фильма.

Ведь не может господин Эрнст не знать, ЧТО именно он хочет от авторов фильма? Знает. Мало того — именно ему, как ни крути, принадлежит право формирования общей политики канала.

И раз на экраны Первого канала выходят (с утомляющей периодичностью) антисоветские (антирусские, по большому счёту) пасквили «про войну» — значит, господин Эрнст именно таким фильмам отдаёт пальму первенства.

Ему не нужны фильмы о любви к Родине, о мужестве, о доблести, о самоотверженности — ему (и тем, кто стоит за его спиной) нужны такие фильмы, в которых Советский Союз представал бы канонической «Империей Зла», Красная Армия выглядела бы сборищем недоумков, безжалостных убийц и подлых трусов, органы же госбезопасности представляли из себя тусовку садистов. Только так!

Ничего. Придёт время — и лживый хлам вроде «Последнего бронепоезда», «Диверсанта», «Сволочей», «Апостола», «Штрафбата» окажется там, где ему самое место — на свалке, там же, где и породивший эти «шедевры» либерализм вкупе с его адептами.

Время лжи закончится — как бы ни уверяли нас в обратном либеральные создатели лже-«Апостола»!