Приведу максимальную выжимку из этого исследования, максимально сохраняя авторскую стилистику.

У Белого написано, что жил-был в начале XX века в Латвии человек по имени Авраам Цви Идельсон. Что-то ему в голову стукнуло, и он отправился бродить по миру – собирать и записывать еврейский фольклор. Затем грянула Первая мировая война и Идельсон отправился на нее – руководил там полковым оркестром. Когда война окончилась, руководитель оркестра вернулся в Иерусалим, где все приятным образом изменилось: турки ушли, оставив Палестину британцам, после чего была обнародована так называемая Бальфурская Декларация, дававшая евреям Палестины право на самоопределение.

(На самом деле это была одной из «славных еврейских придумок», потому как «Бальфурская декларация» – это всего лишь письмо от 2.11.1917 министра иностранных дел Великобитании Дж. Бальфура лорду Ротшильду, в котором было сказано следующее: «...правительство Великобритании признает историческую связь между еврейским народом и землей Израиля и сделает все, чтобы способствовать созданию здесь Еврейского Национального Очага», а дальше про то, чтобы при этом «ни в коем случае не пострадали бы чьи-либо права...»)



Так или иначе, но по поводу самоопределения евреи Иерусалима стали готовить большой праздничный концерт. Идельсон был в числе организаторов. И вот в какой-то момент он столкнулся с проблемой: нет хорошей, запоминающейся финальной песни. Тогда он начал копаться в своих фольклорных довоенных бумагах и нарыл в них безымянный хасидский напев. Внес в него правки, написал аранжировку и сочинил простенькие слова – проще не бывает:

Давайте-ка возрадуемся,
Давайте-ка возрадуемся да возвеселимся!
Давайте-ка и споем!
Давайте-ка и споем, и возвеселимся!
Просыпайтесь, братья!
Просыпайтесь, братья, с радостью в сердце!

С тех пор эти слова не менялись никогда, став еврейской классикой.
Концерт получился замечательным, финальная песня стала хитом – и не просто надолго, а на всю дальнейшую историю еврейской музыки, аж до наших дней.
Ее первые слова на иврите знает весь мир, пишутся они так: הבה נגילה.
А звучат так: хава нагила.

Песня «Хава нагила» с годами стала одной из духовных основ для тех, кто уверовал таки в слова сионистов о необходимости всем евреям собраться в одном месте и построить там свое государство. Уверовали, стали ехать, с трудом доезжая, но все же выкатили на берега земли обетованной несколько волн алии, – и эту землю теперь у евреев не отнять.

Кто бы что ни говорил потом про Абрама Идельсона, кто бы ни приписывал потом себе авторство слов, но «Хава нагилу» написал наш латвийский еврей – и этого у нас, у латвийцев, тоже не отнимешь!

Вот почему мы решили воздвигнуть нашему славному еврею небольшой (всего 6 м в высоту) монумент на его малой родине. А поскольку под его песню евреи ехали в Израиль со всей Европы, то мы главную визуальную доминанту монумента освя(е)тили именно в Центре Европы, что под Вильнюсом.



Малая родина Идельсона находится на крайнем западе нашей страны. Раньше то курляндское местечко именовалось Феликсбергом, теперь именуется Юркалне. Вот туда мы и двинулись. Дабы долг памяти автору мирового шлягера отдать, а заодно припасть к духовным основам сионизма и одновременно предать его (сионизм) остракизму.

За что предать остакизму? Про это будет сказано в конце.


По биссектрисе

В Юркалне можно ехать по вентспилсскому шоссе, можно по лиепайскому. Мы решили проехаться «по биссектрисе». Это в чистом виде латвийская глубинка, посмотреть на которую весьма любопытно.




Погода выдалась – полная дрянь, шел дождь. Дорога в начале биссектрисы – тоже дрянь, вся в заплатках «ямочного ремонта». Это вам не Эстония... И не Литва тоже... Хуже дороги только сами знаете, где.




Но родину не выбирают. В ней нечаянно рождаются. И, любя, понемногу приводят в порядок.
Не всем это удается. В том числе народу, живущему на биссекирисе. Посмотрите на крышу: на ней черепицы на несколько сотен (а может и тыщ) латов. Звонкая такая, крепенькая, выдержанная (я поднял, постучал, проверил)! Ну снял бы ее хозяин развалюхи аккуратно, да продал. Ан хрен вам!





Архитектурные консервы

Кулдига – это наши архитектурные консервы. Честь и хвала тем, кто сумел сохранить бесподобную архитектуру этого города, которой можно любоваться бесконечно. Как и водопадом посреди города – самым длинным в Европе...

Вот деревянный домик, он построен в восемнадцатом веке, то есть еще при живой императрице Екатерине Второй...



А этот – в начале девятнадцатого, при живом еще Александре Пушкине... Кстати, во времена Пушкина, а именно в 1835 году, в Кулдиге проживало 2330 евреев, что составляло 54% населения местечка. Через сто лет, а именно в 1935 году, там было 648 евреев, или 9% от всего населения. Еще через десять лет – ноль...



И такая вот изумительно интересная вся центральная Кулдига...





Конечно, есть в городе и примеры запустения, но есть уже и примеры заботливого восстановления, реставрации старины. Я уверен: лет через десять-двадцать одна из столиц Курляндского герцогства Кулдига станет туристической меккой европейского уровня.


Эдолский замок, он же пещера Аладдина

По дороге к морю, от Кулдиги к Юркалне, стоит городок Эдоле. А в нем – старинный ливонский баронский замок.





Со временем пришел тот замок в совершеннейшее запустение. Однако два простых, но богатых частных лица его в 2007 году выкупили и отремонтрировали. А потом разместили в залах замка свои частные коллекции... О, их надо видеть!





Особенно надо видеть богатую и редкую по красоте коллекцию камней и минералов.



А так же интересно посмотреть на красивую жизнь эксплуататоров – крляндских немецких баронов, которые смотрят на вас со стендов. Они, конечно же, матерые хищники, но за семь веков столько зла этой земле не сделали, сколько она получила и продолжает получать за последние 70 лет.




Окрестности с высокой башни Эдолского замка просматривались почти до моря.
Они были туманны и тем прекрасны! Там, у моря, была родина нашего Идельсона.


Суйты – это не сето

Однако между Эдоле и Юркалне лежал еще один примечательный курземский городок, назывался он Алсунга. Это столица народности, называющей себя суйты. Это католическое латышское население этой части Латвии, где все сплошь протестанты (лютеране). Вера саделала свое дело: обособившиеся католики-суйты по культуре, языку и традициям несколько отличается от остального населения Курземе. И при этом они — самые настоящие курши.



На этом куршском католическом острове в лютеранской Курляндии чудом сохранились многие древние национальные традиции. Сейчас суйтов насчитывается около двух тысяч человек, и это крутые ребята и девчата, не чета нам, русским. Поясняю: в 2009 году суйтов включили в список «не материальных ценностей» ЮНЕСКО. А все потому, что, дабы сохранить свою идентичность, суйты пригрозили на сутки провозгласить независимость от Латвии и объявить о создании независимого государства…

Суйты в Алсунге бережно, по крупицам собирают все, что относится к их культуре. Музей открыли. Он пока беден, и греется одною лишь любовью народной...

Выяснил попутно, что наши латвийские суйты – совсем не эстонские сето. Но как меж ними много общего! Какие независимые характеры! А возьмем нагрудное женское украшение – сакту: нет ни у кого больше Латвии таких здоровенных сакт. Только у эстонских сето они больше и тяжелее…




Пятиметровый монумент

Ну, вот мы и приехали! В Юркалне остановились в гостевом домике с символическим идельсоновым названием Avoti («Истоки»).


Его хозяйка Марита познакомила нас с руководителем округа Иваром Грунтманисом, который одобрил возведение монумента в честь автора «Хава нагилы». И мы поехали в лес – за постаментом. Коим стала шестиметровая засохшая ель (на это уточнение прошу обратить особое внимание – мы противники рубки живого леса).



Срубив и очистив дерево, пошли в местный трактирчик («кродзиньш») перекусить. Поесть простой деревенской пищи. Качество и количество которой потрясло наше воображение и наши организмы.



Этот нежнейший и вкуснейший шмат мяса имел название «Суйту лакатиньш» («Суйтский платочек») и гомерические размеры! Ели, ели, но, увы, со всем так и не справились... Наравне с нами потрясен был суйтской пищей и гость нашей страны, приехавший из Германии.



Приехал он вот на этом велосипеде.



Ехал на нем вдоль границы «Восток-Запад» – от города Киркинеса, что на границе России и Норвегии, и далее на юг, через Карелию, Петербург и Эстонию к нам. Жизнерадостный, сильный и здоровый немец, в свои-то 67 лет… Мы рассказали ему о затее с монументом, он был искренне впечатлен ею…

И поехал торжественно наш шестиметровый кол прямо к синему морю…





Песнь Абрама и остракизм сионизму

Там, на крутом обрыве моя спутница, она же моя родная сестра, живущая сейчас в России, выкопала яму, решительно (как женщина сето или суйта) отодвинув меня в сторону. Я не стал перечить...



И воткнули мы в ту яму монумент, закопав его более чем на метр в дюну – дабы балтические шторма не сдули…







И как только монумент встал над берегом, из туч, весь день висевших на всем пути от Риги до Юркалне, вдруг вывалилось солнце и засверкало в стекле навершья!




Хава нагила, сестры и братья!






Стоя у моря, я спел, как смог (но во весь голос!) великое произведение юркалнского парня Абрама Идельсона.

Посмотрел с печалью туда, куда долгие годы смотрел и он – на запад.

И предал остракизму сионизм, будь он неладен, который вычистил из моего родного города еврейских друзей моей юности — Сашку, Додика, Илью, Марка, Анету…

Ах, Анета! Помнишь как мы с тобой репетировали фрагмент из «Разбойников» Шиллера? Я помню. Помню, как горели у тебя, семнадцатилетней, глаза, как пылали твои щечки… Уехала Анета, стала в Израиле бизнес-вумен, разбогатела на косметике, сочиненной из грязи Мертвого моря, а потом ее партнеры отодвинули в сторонку, хорошо еще не ободрали, как липку…

А если б не уехала?..
А если б не уехали из Риги все евреи, не поддавшись на агитацию и посулы сионистов?
Я не знаю, какими сильными мы стали бы тут, но твердо уверен в одном: во времена герцога Якоба герцогство Курляндское стало известным на весь мир своею экономической мощью во многом благодаря «понаехавшим сюда» предприимчивым польским евреям и русским староверам. Это сам Якоб признавал. Ну да у него за плечами было два европейских университетских образования
…
Так что трудно даже вообразить, как далеко ушли бы вперед мои Ливония с Курляндией и Лагалией, если бы не поузжали те, кто умеет дело делать. Суйты, вон, никуда не поехали, и так сохранили себя, и такие довольные собою.



А впрочем, всяк сам хозяин своей судьбы.
А раз так, то хава нагила, ребята, и давайте-ка посильно радоваться всему тому, что воздается нам свыше по делам нашим!
Сдается мне, что именно на это умение радоваться и веселиться нам свыше и намекают постоянно, а мы все никак не прислушаемся...