Часть первая. Ехать надо

1. «В этот край таежный...»
 

Честно говоря, я испытывал некоторый дискомфорт. Где та Архангельская область?! И где в той области железнодорожная станция Сулозеро, от которой по шпалам боковой ветки топать еще пять километров до поселка Золотуха, куда добраться мне нужно было обязательно, даже дОлжно?

ДОлжно по причинам личным, и я о них умолчу.

Хорошо, что есть дядюшка «Гугл» — все-то он знает. Он и рекомендовал мне сайт продажи билетов на российские поезда с чудесным, из детства, названием TUTU.RU. И «Гугл», и TUTU.RU не подвели, и я, не выходя из кабинета, стал обладателем электронных билетов от станции Архангельск до станции Сулозеро и обратно. На скорый пассажирский поезд. Скорый-то он скорый, однако на три сотни километров пути в одну сторону надобно ему восемь часов из жизни пассажиров.


Вот и вся станция.


По этим шпалам... до Золотухи


Стало быть, надо добраться до Архангельска, и это, само собой, самолетом Рига — Москва, там пересадка, и все в том же Шереметьево — взлет, и посадка в Архангельске. Ну а затем — «ту-ту!».

Улетал рано утром — практически ночью нужно было быть в аэропорту, и в Шереметьево я прилетел нашим «Эйрболтиком» в 9:00 по Москве. До рейса на Архангельск одной из местных авиалиний оставалось более шести часов, а вылет все из того же Шереметьева. Чего же медлить — на экспресс и в центр Златоглавой! Но рассказ мой не о столице, которая, как известно, и не Россия вовсе, как и мозг наш — не душа, а о провинциальном Архангельске и разных русских людях, повстречавшихся в пути.

Авиакомпания тоже была провинциальной. Старенький-старенький «Боинг» с истертой донельзя тканью сидений и ставший от того вконец обрусевшим, управлялся российским экипажем и тремя предпенсионного возраста стюардессами, в чьем, э-э-э... чрезмерно серьезном исполнении ритуальная пантомима про спасательные жилеты и запасные выходы выглядела талантливой и веселой пародией. А вот командир экипажа, напротив, был несерьезен и порою балагурил. Неожиданно, но уместно. А еще его английский был напрочь лишен какого-либо допустимого акцента — в том смысле, что он иногда уверенно и бегло, также следуя какому-то обязательному авиационному ритуалу, произносил с абсолютно русской фонетикой предложения из различных английских слов о деталях полета!

Однако же в главном своем деле он настоящий мастер! Мы приземлялись при очень сильном боковом ветре, и самолет имел значительную «бортовую качку», как плоскодонная посудина в шторм, и не «зачерпнуть» крылом казалось невозможным. Но вот прямо в нескольких метрах от посадочной полосы пилот как-то убедил «Боинг» сгруппироваться на пару секунд, которых и было ему достаточно, чтобы касание с землей произошло методом посадки, а не как-нибудь иначе, о чем обязательно рассказывают в новостях.

Пассажиры этому очень обрадовались — уверяю вас. Да и не только они — даже и пугала вдоль взлетно-посадочной полосы приветливо замахали пустыми рукавами своей традиционной служебной униформы.





Тайга «под крылом самолета».



Пугало (одно из...).





2. Лох иностранный

В Архангельске суждено мне было в тот день провести столько же времени, как и в Москве — шесть часов. «Есть ли у вас план, мистер... Хесин?» — никто меня по прилете не спросил. Но план был — от аэропорта сесть на такси и с помощью водителя произвести рекогносцировку местности. Узнать, где вокзал, откуда мне «ту-ту», доехать до центра и там просто походить по городу с фотиком — и вернуться в нужное время к вокзалу.

На выходе из аэропорта не было ни одной машины с «шашечками», а взамен толпились мужики и спрашивали у прибывших: куда ехать? Туда-то, говорили различные пассажиры, называя совершенно неизвестные мне места — и в ответ я слышал «семьсот», «пятьсот» и «восемьсот». Поделил в уме на пятьдесят (тогдашний примерный курс евро еще ого-го какого рубля), соотнес с расстоянием от мужиков до центра города, получились у.е., номинал которых был явно пониже наших латвийских при такой же дистанции.

И вот тут я сглупил.

Задним-то умом все мы, как известно. Словом, я сел в машину к одному из тех, что соглашались куда-то везти в обмен на от пятисот до восьмисот и сказал: «В центр, но по пути показать, где вокзал». Российского производства моложавая Daewoo продемонстрировала нешумный, но аскетичный салон и приличную подвеску. Сородич машины (по ее месту выпуска) — водитель-«бомбила», был приветлив и предупредителен как джентльмен. Все у меня в пути и расспросил — и откуда я сюда, да и зачем.

Уяснив, что мне надобно убить шесть часов времени в городе, но не попусту, а чтобы почерпнуть впечатлений, он учтиво предложил катать меня до отправления поезда из расчета пятьсот за час в надежде на три. Я поблагодарил джентльмена, но отказался и высказал идею, что пешеходная прогулка будет мне весьма полезна и поспособствует крепкому сну в поезде. Мой собеседник счел мои намерения и доводы достаточно благоразумными, и чтобы скрасить мне поездку по маршруту «центр, через вокзал», принялся рассказывать о тех районах и отдельных строениях, что в пути в режиме слайд-шоу демонстрировал нам город. И настолько был любезен, что даже сделал кружок-экскурсию, обогнув четыре квартала.

Минут двадцать пути прошли в приятном общении и по выполнении плана — аэропорт-вокзал-центр — я поинтересовался стоимостью его реализации. «Тысяча двести!» — доброжелательно ответил мне водитель, и именно сутью, а не формой ответа заставил меня усомниться в его достоинствах как джентльмена. Я даже рассмеялся и спросил, как эта цена соответствует тарифу «500 за час», при том что в минутах минуло двадцать, а в километрах лишь пятнадцать? «Так ведь тариф другой совсем!» — нашелся водитель. И уже убеждая себя добавил: «Вы же сами отказались от почасового — и я вас и возил, и был гидом. Значит, мы применяем тариф за поездку с гидом»...

Бомбила был немолод, мелковат телом, явно небогат и нес эту ахинею не очень уверенно и, скорее, в расчете на жалость. Мне ситуация не показалась оскорбительной, и даже веселой, и я сторговался на тысячу, рассудив, что в чужой стране 20 евро от аэропорта до центра города, да с «экскурсией» — совсем недорого, и что я сам виноват, не оговорив цену сразу, полагая, что жуликоватые таксисты-частники, «разводящие лохов-иностранцев» — это достояние только нашего гостеприимного города.

Но был и плюс — эта ситуация сразу поставила меня на место и мобилизовала — здесь я и есть тот самый «лох-иностранец», и ко мне отношение может быть не только снисходительно-доброжелательное.

Полезный совет для путешествующего по Архангельску. Легальные такси там далеко не всегда имеют плафоны «TAXI» сверху либо «шашечки». И почти никогда какой-либо специальной окраски. Более того, и «бомбилы» частенько ставят плафоны на свои машины. Отличие лишь в антенне для рации на крыше — если она есть, то это фирма. Нет — «бомбила». А цена на заказное такси от центра до аэропорта всего-то 200 (!) рублей. 4 евро на 15 километров пути. Так что — 5:1 в пользу «бомбилы».


3. «Так вот ты какой»... город на Двине

Я вышел на набережную северной тезки нашей Даугавини. По ней и потопал, куда глаза глядят. А глядели они в сторону какого-то храма, и пройти нужно было около двух километров. Набережная Северной Двины (так она называется) широка и обустроена. Со вполне уместной там велосипедной дорожкой. А песчаный пляж вдоль нее даст фору пляжам нашей Юрмалы.






 

По пути прямо на набережной встретил два памятника...
 

Немного отвлекусь. Это нужно пояснить — я ехал туда налегке и поэтому не взял свою «зеркалку» Nikon, а только старенький и маленький цифровой Panasonic с «никакой» оптикой, да в резерве был смартфон. А потому и прошу простить великодушно за весьма среднего уровня фотки в условиях вечера и недостаточной освещенности.

Итак, два памятника... Первый — братьям нашим меньшим в знак благодарности.



Второй — в знак гордости и скорби о военных юнгах той самой (дай бог, чтобы последней) страшной войны.






Храм, который я наметил крайней точкой прогулки по набережной, называется Церковь Успения Пресвятой Богородицы. По некоторым признакам легко догадаться, что церковь эта — любимое место обряда венчания архангелогородцев.





Невдалеке от храма, в скверике, снова памятник. Подумал я, что он каким-то знатным жителям древнего Архангельска поставлен. Но нет! Надпись — «Святые благоверные князь Петр и княгиня Феврония Муромские». Из города Муром они, стало быть. Понятно, памятник православным святым и благоверным, как пример венчающимся.

Позже, в Риге уже, поискал в интернете историю их «жития» и святости, но пересказывать не буду. Главное — умерли они в один день и час и чудесным образом оказались в одном гробу, о чем и молились при жизни в разных монастырях после монашеского пострига. Попытался я поискать и католических святых покровителей семьи, однако таковых за пределами Святого Семейства и ветхозаветных персонажей (а они общие и для православных, и для католиков) не нашел. Не знаю, почему так, и версий не имею. Может, плохо искал.



Но давайте вернемся в Архангельск. Впрочем, раз уж о памятниках пошла речь, то сразу же все, что увидел, и покажу.

Когда возвращался по улице параллельной набережной назад в точку моего расставания с «гидом-бомбилой», внезапно увидел танк ИС-3М на постаменте, с табличкой обо всех его ТТХ (тактико-технических характеристиках). Осмотрел, конечно же, со всех ракурсов. Перефотографировал. И в свете новороссийских событий подумалось, что на постамент он заехал наверняка своим ходом — и им же и готов сойти в случае нужды, как спящий сказочный богатырь, пробудившийся, чтобы победить силы зла.





Почему танк времен той войны в Архангельске? Наверное, чтобы не было следующей...

На скамеечке рядом с танком сидела старушка. Думаю, ей около восьмидесяти или больше. Невысокого роста, сухонькая и одета так, как я себе представляю зимнюю одежду санкт-петербургских старушек, чьи предки в поколениях проживали в Питере различных наименований — в изящного покроя пальто с воротником, отороченным мехом, и шляпке.

«Молодой человек, — обратилась она ко мне, — будьте любезны сказать, который сейчас час?» Построением фразы образ был закончен совершенно, и я буквально растрогался. Немного побеседовал с ней. Спросил и про танк — откуда и почему? Старушка историю монумента не знала, но подсказала, что далее по улице стоит еще один танк, и он — тут она изменила тональность речи, придав ей оттенок «со значением» — накрыт стеклянным саркофагом! И действительно! Вот он.







Понятное дело — танк принципиально другой, нежели предыдущий. И знаете, что еще подумалось — дай бог, чтобы не было поводов ставить и еще один, какой-то посовременнее.


А теперь о городе.

Центр города удивительно чист. Удивительно для меня, что, простите за тавтологию — не удивительно: как и взгляды большинства из нас, так и мои деформированы стереотипами — Россия же! Тем паче провинция! Ан нет! Есть же поговорка, что чисто не там, где убирают, а где не мусорят. Вот в европейских городах эта поговорка населению не известна, и там по утрам чисто потому, что хоть днем и мусорят, но вечерами и с утречка убирают. А в Архангельске — не мусорят. Может, и убирают тоже, но в любом случае тем вечером центр был чист.

А вот асфальтовое покрытие в городе еле живое и со следами весьма небрежной поверхностной реанимации. Нет — ям нет, но тротуары все в заплатках и неровностях. Улицы широкие, и как-то мало светофоров на пешеходных переходов. Да и вообще их немного.

Еще один хорошо усвоенный мною стереотип из интернета о кровожадных российских водителях, вожделеющих давить пешехода на переходах, тоже оказался уже ложным. Стоило мне ступить на проезжую часть в районе «зебры», как оба транспортных потока на всех полосах движения, и с моей стороны, и со встречной, мгновенно останавливались. А улицы в Архангельске рижским не чета — куда как шире. И с необычайной частотой, словно садовые муравьишки на своих тропках, снуют по этим широким улицам небольшие городские маршрутные автобусы, по два за минуту, а то и чаще. Вот такие:



Ну и я не бездельничаю — бегаю по улицам туда-сюда, фотографируя различные, как сейчас говорят, «артефакты» городского строительства и рекламного творчества.






















Значит, сную по тротуарам и под ноги смотрю, чтобы на неровностях полезное скелету и всему организму вертикальное положение сохранять. А под ногами то тут, то там на асфальт краской нанесены какие-то трафаретные надписи с заманчивыми предложениями о покупке или продаже. Сначала даже не обращал на них внимания, фоном проходили, так как смотрел либо строго вниз, либо по верхам улиц. А потом их количество перешло в качество моего к ним отношения, я стал вчитываться, и дошло — батюшки! Так это же не просто чья-то самодеятельность! Это официальный способ нанесения визуальной рекламы!



Но самое интересное — и этот опыт можно перенимать — на тротуары нанесена и социальная реклама, рассчитанная в первую очередь на молодежь. Она и креативная, и достаточна жесткая одновременно. Нил Валерьевич, а ну-ка!





И вы знаете, она ли действует, или, и правда, Россия не мегаполисов психически куда здоровее нас, чем может казаться отсюда, из «просвещенной Европы»? Я шатался по центру несколько часов. Он был наполнен молодежью, но я не слышал НИ РАЗУ, чтобы в общении ими использовался мат. Ни в каком качестве — ни для «связки слов», ни в качестве самих слов...

К мату у меня отношение исключительно негативное. Он для меня крайне резкий раздражитель, и я его всегда слышу в фоновом потоке речи людей на улице. Я не ханжествую и допускаю, конечно же, его употребление в узком кругу хорошо знакомых людей, но лишь по случаю. И считаю, если он заменяет либо дополняет обыденную речь, то это свидетельство очень серьезных проблем с сознанием человека. За исключением, безусловно, каких-то критических ситуаций в жизни.

Так вот, в центре Архангельска, полном молодежи и не только, я мата не слышал ни на улицах, ни в кафе...

А лица у молодежи хорошие, одета она стильно, девушки миловидны — все, естественно, со смартфонами, в кафе — WiFi. Уровень кафе в городе пониже нашего среднего — и сравним, пожалуй, с Čili Pica.


Центральная часть города вся в новостройках — и тоже нашим не чета. Помасштабнее, да и поосновательнее.



















Дело было в самом-самом, уже депрессивном в тех широтах конце октября, отягощенном разгаром санкционной войны. Поэтому я, любопытствуя, забегал в продуктовые магазины, чтобы найти дефицит чего-нибудь. В центре города я большого супермаркета не заметил и заходил в аналоги наших небольших «Максим».

Ассортимент таков же, но не по маркам, естественно, а количественно. За стандартным для России исключением — как там и принято, шоколада и сладостей все-таки поболее. А самым крупным «сладким» стендом был стенд с продукцией «Roshen»... Думаю, что все уже в курсе, но мало ли? Эти конфеты производят фабрики некоего олигарха, который стал президентом в одной европейской стране в результате победившей там над властью олигархов революции.

Вообще-то понимаю, что фигню написал, но делать нечего — во всяком случае, на Западе именно так эта революция подается массам. Да! А еще массам рассказывают, что теперь эта страна защищается от агрессии России. Воюет с нею! Я лично как-то в это не очень верю, но конфеты покупать не стал — олигарх-то в это верит и даже сам всех убеждает! А ну-как перед засылкой в тыл врага конфетки-то и отравил...




Часть вторая. «Вагончик тронется, перрон останется...»