---

ИМХОклуб продолжает публиковать фрагменты из новой книги
Николая Кабанова «ЗАПАДня».

От автора: «2002-2006 годы, на которые приходится работа VIII Cейма Латвийской Республики, были знаковым периодом в нашей новейшей истории. Во многом нынешняя ситуация в Латвии прорастает из начала «нулевых». Надеюсь, никто не сможет меня упрекнуть в том, что я был невнимателен к какой-то персоне или событию описываемого периода...»

Начало здесь
 

---

 

 
 
Глава 2. Первые впечатления от Сейма. Ноябрь-декабрь 2002 года
 

Повисли на паузе
 
В ночь выборов я посетил прямой радиоэфир на государственном радио, но уже по-русски — у Александра Алексеева (программа «Домская площадь»). Был уже в крайне хорошем настроении духа — начали праздновать. Присутствовал также медиа-аналитик Сергей Крук, который, как всегда, был мрачен. Потому как является принципиальным «негражданином», считающим, что его, как сторонника независимости Латвии, обманули. Ведь он проголосовал в марте 1991 года за демократическое государство вне СССР — а гражданства не получил, потому что выходец из Беларуси.
 
Какой-то особенной эйфории по поводу нашего — и моего личного — успеха не возникло. Да, конечно, удовлетворение от хорошо сделанной работы присутствовало, но я был все же не столь наивен, чтобы полагать, что ЗаПЧЕЛ возглавит правительство и лично мне придется занять какую-то должность, кроме как получить обыкновенный мандат депутата. Кампания закончилась, наступила некая неопределенность. Месячный кусочек вакуума между выборами и первым заседанием нового состава парламента, которое должно было пройти 5 ноября 2002 года.
 
Несмотря на то, что персональный состав избранного Сейма определился достаточно быстро, юридически мы все еще депутатами не были.
 
На инерции кампании, утром 13 октября, я принял участие в митинге Соцпартии у самого высокого в Риге памятника Освободителям Риги и Латвии от нацистов. Вспомнил отчего-то одного знакомого, Лаймониса, редактора рижской англоязычной газеты The Baltic Times. Он родился уже в США, застал расцвет движения хиппи и даже поучаствовал в войне во Вьетнаме. Там он служил на странной должности: фотографировал буддийские храмы на предмет сохранения образцов культурного наследия перед их вероятным уничтожением в ходе военных действий.

Ну и вот, этот Лаймонис мне заявлял, что пройдет лет 10-15, все ветераны вымрут, и никто у монумента Красной Армии собираться не будет. И вообще, его надо снести. Я ему тогда ответил (а в выступлении потом изложил), что скорее вымрет он сам, а народа сюда приходить будет еще больше. Меня просто тогда так штырило от этого продуваемого ветром пространства, хоть толпа была, действительно, не очень большой. Место силы, что скажешь.
 

Параллельно в пространстве околополитики сделался громкий скандал. Группа национал-большевиков была арестована Полицией безопасности в связи с обнаруженными в заброшенных казематах Мангальсалы тротилом и листовками с призывом к братьям-славянам сбросить фашистскую власть.

Взяли троих — очень приличную староверку Ольгу Морозову, работавшую у Линдермана секретарем, и молодых раздолбаев Раймонда Крумгольда и Артура Петрова. В квартире самого Линдермана по ул. Пернавас, 10 (дом моих родителей, где я прожил 20 лет!), полиция безопасности произвела обыск. Собачка удивительно быстро нашла брикет тротила, зашитый в кресло… Не знаю уж, какого цвета были нитки на кресле, но дело, которое сварганил замначальника ПБ Дидзис Шмитиньш, было шито белыми нитками и потом позорно развалилось. Сам же ее автор вначале ушел из госбезопасности, а потом и из полиции вовсе.
 
Трое нацболов, тем не менее, отсидели в тюрьме несколько месяцев. Владимир Ильич в это время мотался по России, выступая в качестве второго лица НБП после Эдуарда Лимонова, в итоге посетил даже на пару недель Лефортовский СИЗО ФСБ, о чем полученную справку потом долго демонстрировал московским милиционерам, когда те останавливали небритого брюнета с характерным «горским» профилем. Линдермана всегда почему-то считали горцем…
 

В Сейме, тем временем, с молодой депутатской порослью решили провести небольшой ликбез. Завели нас в зал пленарных заседаний, усадили в будущие кресла. Раскладки по табличкам с фамилиями пока не было, но уже определились места фракции ЗаПЧЕЛ — слева от трибуны президиума.

Помню, были два вечных парламентских чиновника — начальник канцелярии Сейма Марис Стейнс и его боевой зам (точнее, завхоз) Валдис Зиемелис. Оба уже в солидном возрасте мужчины, работали в системе еще Верховного Совета («В русские времена», — сказал мне как-то Зиемелис). Для них ведь депутаты — как артисты, меняются в зависимости от постановки. А сами — незаменимая дирекция киностудии.

Все сеймовское хозяйство, административная и юридическая система, управляется канцелярией. Ее, естественно, никто не выбирает. Бюджет Сейма уже тогда составлял несколько миллионов латов, имея тенденцию к росту.
 

Первый пошёл!
 
Первое заседание нового парламента открылось в 9 утра 5 ноября 2002 года. При входе в здание Сейма, который, как принято при торжественных случаях (праздники, визиты иностранных делегаций) был открыт с парадной стороны напротив католического кафедрального собора святого Екаба, нас ожидали столы с портфельчиками фирмы Daniel Rey. Cудя по всему, все-таки китайского производства, ибо вскоре этот кожзам растрепался и стал функционально непригоден.
 
Так или иначе, внутри имелось несколько прозрачных папок, в которых располагались анкета для данных, потребных бухгалтерии по выплате зарплаты; бланк на получение компенсации за бензин и съемную квартиру депутатам-нерижанам (мне это не полагалось, ибо был как раз безлошадным & столичным жителем); лист со справочными телефонами структур парламента; брошюрка Сатверсме (Конституции Латвии) и Картибас Руллис (Устав Сейма). И еще — цветная схема с квадратиками разных цветов (по фракциям) и фамилиями депутатов, где кому положено присесть. Всяк сверчок знай свой шесток.
 
Мы, ЗаПЧЕЛ (по-латышски аббревиатура обозначается как PCTVL), были розовыми и насчитывали 25 душ из 100 возможных. Правее к центру располагались 12 мест Союза «зеленых» и крестьян (ZZS); в центре расселись «Новое время» (JL, 26); Народная партия (TP, 20); Латвийская Первая партия (LPP, 10); а самыми правыми были депутаты объединения «Отечеству и Свободе»/Движения за национальную независимость Латвии (TB/LNNK).
 
Этот созыв Сейма впервые должен был по ходу принятия полномочий дать клятву (торжественное обещание) депутата, в коей гарантировать выполнение ряда важных функций:
 

«Я, принимая должностные обязанности депутата Сейма, перед лицом народа Латвии клянусь (торжественно обещаю) быть верным Латвии, укреплять ее суверенитет и латышский язык как единственный государственный язык, защищать Латвию как независимое и демократическое государство, свои обязанности исполнять честно и по совести. Я обязуюсь соблюдать Сатверсме и законы Латвии».
 

 
Надо сказать, что такую интересную формулу власти оставил нам предыдущий, VII Cейм. Спустя известное время я осознал, в том числе и на личном опыте, к чему все это было запечатлено в пункте 1 статьи 3 Устава Сейма.

Суть в том, что, уходя в политическую Лету, предыдущий парламент принял также поправки к Закону об образовании, предусматривающие перевод средних школ национальных меньшинств на государственный (латышский) язык обучения к 2004 году. Увязка пусть сомнительно юридически обязывающего, но прочитанного с трибуны и скрепленного подписью, торжественного обещания, призвана была оградить депутатский корпус от возможных соблазнов помешать далеко идущим планам по изменению системы народного просвещения.
 
Я же зачитал текст без обиняков, ибо искренне считал, и считаю, что одно дело — госязык, а другое — образование нацменьшинств. Хотя и в отношении статуса разных языков в Латвии необходима творческая дискуссия.
 
А независимость-то тоже дефиниция неоднозначная. Вот есть граненый стакан. Он принимает разные субстанции: воду, молоко, водку, серную кислоту даже, ему что, не поперхнется. Так и независимые государства. Швеция — независима? А то ж. Ну и Северная Корея тоже.
 




Эй, начальничек!
 
В тот же день, 5 ноября, избрали руководство парламента. Председателем стала Ингрида Удре из Союза «зеленых» и крестьян, заместителями — Янис Страуме из «Отечества и Свободе»/ДННЛ и Эрикс Екабсонс из Латвийской Первой партии, секретарем Яниса Рейрса из «Нового времени» и товарищем секретаря Александра Барташевича из ЗаПЧЕЛ.
 
— А Удре ничего бабенка, — с хитрецой заметил Альфред Петрович.

Истинно так, могу полностью подписаться. Высокая статная блондинка, с волейбольно-экономической подготовкой; мама русская, потому не чужда наших национальных культов. Я имею в виду православие — и поддать. Руководитель российско-латвийской группы по парламентскому сотрудничеству Павел Анатольевич Пожигайло (офицер ГРУ, впоследствии депутат Госдумы и замминистра культуры РФ), будучи с визитом в Латвии, посещал Удре и, как он мне рассказал, исполнял дуэтом с латышским спикером русские песни.
 
Жила спикер Сейма по улице Авоту, в отреставрированной квартире денационализированного дома. Но песец подкрался незаметно. Однажды к владению Ингриды, которой, к счастью, не было в Латвии, слетелись пожарные, полиция и скорая. В квартире сверху произошел взрыв!
 
Погиб человек, которого я знал по журналистской работе. Есть такие обделенные жизнью, которым по биографии доводится терпеть позор судьбы. Но безропотно они того делать не желают. Вот и человек с говорящим именем Ян Полушкин пришел как-то в редакцию Вести Сегодня и начал хрипло доказывать свою правоту в вопросе о владении земельным участком, который у него отобрали соседи-мироеды. Я тогда еще, помнится, материал назвал: «Земля и воля Яна Полушкина».
 
И вот Ян, очевидно, не надеясь уже отстоять свою фазенду, впрягся за друга, которого хотели лишить квартиры в хозяйском доме. Не знаю уж, что они там употребляли, и куда делся квартиросъемщик, только, когда представители собственника пришли ломать дверь и выносить вещи, Полушкин был в квартире один. И — включил газ… Слесаря сильно ушибло.
 
Странно даже, что Полиция безопасности не квалифицировала происшествие как теракт. Хотя квартиру Ингриды Удре сильно залило. Ну да ей-то сейчас с шотландским мужем улица Авоту уже не интересна. Кстати, мистер Латимир с супругой часто и подолгу — по бизнесу — проводят время в России.
 

О вице-спикере Янисе Страуме тоже можно рассказать много чего. Скажем — когда учился он в рижском меде — то сильно нервничал при экзаменах. А так как был уже тогда юношей массивным, то изрядно потел. Причем, что пикантно, даже той в области, которую именуют бикини. Из-за чего получил неполиткорректное прозвище Ссуль.
 
Наверное, в том числе и из-за этого у Страуме выработались националистические комплексы, и молодой доктор вскоре стал тусоваться по нарождающимся политиканам, осуществив свои амбиции в качестве председателя «Партии 18 ноября». Затем это карликовое образование присоединилось к «Отечеству и Свободе»/ДННЛ, и Страуме 4 года — с 1998 по 2002, был спикером VII Cейма.
 
Тем не менее Страуме вполне нормально воспринимали мои старшие по стажу в парламенте коллеги по фракции. Зорким глазком отмечали, когда Янис, уже поменявший — к сороковнику — погоняло на куда более солидного Батьку, опрокинул в буфете рюмашку и довольно ухмыляется. Или отмечали, что сей опытный муж куда быстрее ведет повестку дня, чем Удре.
 
Страуме чем только не прославился — ведь на 90-е пришелся расцвет кумовства и чванства. Так, будучи уже спикером Сейма, Страуме сохранял должность члена совета Агентства приватизации Латвии. В то же время прокуратура вела проверку законности присвоения (т.е. бесплатной выдачи, и это при бурном строительстве капитализма!) господину государственной квартиры в доме югендстиля на улице Театра, в ста метрах от Латвийской Национальной оперы. Через несколько лет Страуме ее продал, выручив более 100 тысяч латов (150 тысяч евро). Сейчас такие хоромы стоят в десять раз дороже.
 
…Когда уже в жесткие времена пост-депутатства поймали Батьку с 1,9 промилле, пришлось ему и на нарах покуковать. И ничего, знаете, потом баллотировался в XII Cейм. Не преуспел.
 
Но давайте будем справедливы к людям и не станем огульно очернять. Факт, характеризующий Батьку с хорошей стороны, рассказал мне шофер парламентской автобазы Владимир, ныне покойный.

В юрмальской резиденции Сейма (о которой в дальнейших главах еще будет поподробней) имеется холл на первом, или нулевом (как посмотреть, он заглубленный) этаже. Там — удобные кресла и столик. Как-то вечерком собралась компания за идейным топливом и затянула что-то вроде «Ой, мороз, мороз…» На всякий случай, в резиденции люди живут серьезные — спикер, вице-спикер, главы комиссий.

На звуки русских песен вышла строгая госпожа, депутат от националистической партии Инесе Вайдере, выразившая свое крайнее неудовольствие.
 
Несмотря на то, что она была не просто партайгеноссе, но главой в Комиссии по иностранным делам, Батька ее взял в охапку и… вынес из помещения. Наверное — по праву национального партайгеноссе.
 

Другой вицык, 43-летний Эрикс Екабсонс, был противоположностью тучному соседу по президиуму. Высокий, атлетического телосложения, словом — орел! К тому же лютеранский священнослужитель. Коим стал он, что удивительно, в Америке — куда попал в конце 80-х годов после мутной истории с некими пасторами-каратистами, которых якобы преследовал КГБ.

По иной версии, Эрикс тогда водил дружбы с Владимиром Лесковым и Борисом Райгородским, успешно конвертировавшими бокс и прочие единоборства в силовой контроль над зарождающимся кооперативным движением.

Так или иначе, Екабсонс решил подвязать с пехотой и отбыл в длительную командировку в США, где кроме конфессиональной работы вел еще и физкультурную. Фитнес-центры были у него.
 
Вернувшись в Латвию с помощью Эрикса Стендзениекса, которого позднее многие в Риге воспринимали как знаменитого шарлатана и манипулятора-политтехнолога, Екабсонс сделался лицом кампании Первой партии. «Вы в таком государстве хотели жить?» — мрачно вещали агитационные газеты, где черно-белые фотографии демонстрировали всяческих ущемленных продажным режимом олигархов.
 

Самое смешное, что генеральным спонсором и основным выгодополучателем Первой партии был самый настоящий олигарх-лайт Айнарс Шлесерс — который в золотые девяностые как раз занимал должность министра экономики, и, как никто, должен был бы ответить за наши тогдашние «успехи».

Выдвинув в качестве ковёр-боя мужественного морализатора Екабсонса, хитрый бульдозер Шлесерс сделался вице-премьером при Эйнарсе Репше. Такого поста, кстати, в Латвии доселе не было и вскоре уж не будет. Хотя молодой дон себя еще покажет.
 
Секретарь Сейма Янис Рейрс из «Нового времени» и его боевой товарищ (в смысле — зам) Александр Барташевич из ЗаПЧЕЛ, и выглядели и вели себя похоже. Оба хоть и принадлежали к враждебным политическим лагерям, олицетворяли типаж молодого функционера, взращенного на традициях отцов. Так сказать, олд совьет мани.

Обоим чуть за 30. Рейрс уже в 18 лет был помощником председателя райисполкома Центрального района Риги. Барташевич — сыном депутата Верховного Совета от Резекне Анатолия Барташевича, который не стал голосовать за независимость Латвии 4 мая 1990 года.

Сын героя, сам герой — Александр Анатольевич уже много лет руководит родным латгальским городком. А Рейрс министром пашет, то финансов, то благосостояния. Не жалеет себя человек, все о народе думает.
 

Большие люди маленькой страны
 
Спустя два дня, 7 ноября, Латвия обрела новый Кабинет Министров. Им был избран лидер «Нового времени», Эйнарс Репше. В то время ему было только 40 лет. Физик по диплому, бывший президент Банка Латвии крайне оригинально построил предвыборную кампанию, объявив, что ему надо собрать два раза по 1 миллиону латов — собственно на партию и себе, чисто на прожить.

Впоследствии г-н Репше, как человек с яркой, но отрицательной харизмой и своеобразными личностными качествами на грани патологии, разругался вдрызг вначале с партнерами по коалиции, а затем и с товарищами по партии. Пока же в его правительство вошли: Первая партия, «Отечеству и Свободе», и Союз «зеленых» и крестьян. Вместе у них было большинство в 55 мандатов — как оказалось впоследствии, нестабильное.
 
Оппозиция вздохнула и принялась за рутинную работу, не забывая поддерживать контакт с коллегами, также оставшимися за бортом золотой удачи. Перед одним из самых первых заседаний фракции перед ее началом лидер ЗаПЧЕЛ Янис Юрканс все с кем-то никак не мог закончить беседу по телефону (что моветон). Все ждут. Юрканс прижал микрофон к ладони и пояснил аудитории:
 
— Я говорю со Шкеле.
 
Да, скорее всего, с ним он уж точно общался поподробней, чем с нами, простыми топорниками (или, если угодно, депутатами-первоходами). У меня, например, в течение нескольких месяцев не было собственного компьютера — за ним восседал лощеный молодой человек Паулис, помощник Юрканса и друг его сына, тоже Яниса. На табличке при кабинете фамилия моя значилась — и за то должен благодарить.
 

Надо сказать, в депутатской фракции ЗаПЧЕЛ сразу выявилось несколько линий поведения.

Если Юрканс был Большой Политик, эдакий барин (что там, он Леху Валенсе и Рональду Рейгану руку жал!), то полной противоположностью ему выступал геолог по специальности, в прошлом депутат Рижского горсовета, бывший активист Интерфронта и отец-основатель Латвийского комитета по правам человека Владимир Викторович Бузаев из «Равноправия». Более всего он со своей бородой походил на протопопа Аввакума с несколькими дефектами дикции одновременно.

Не в обиду коллеге, но он настолько порою злоупотреблял своими речевыми периодами с завывающими интонациями и воздетыми руками, что я искренне понимаю, каковы были мотивы лидеров «большой» фракции ЗаПЧЕЛ освободиться от Бузаева. Непростой человек, хотя однозначный честняга и горел на работе. Дай Бог ему здоровья.
 
Сразу же выявился и стабилизирующий элемент — от Партии народного согласия в заместители председателя фракции ЗаПЧЕЛ избрали дуэт флегматиков — Яниса Урбановича и Валерия Агешина. Можно сказать, они даже географически уравновешивали, представляя крайности Латвии — Латгалию и Курляндию.

Хотя от Соцпартии еще один латгалец — Мартьян Бекасов — вошел в формальное руководство фракции. Его избрали секретарем, что обеспечивало какую-то небольшую доплату, но никакими мало-мальскими функциями не обременяло.
 

Работа не волк
 
В целом первые заседания фракции — до Нового, 2003 года, проходили относительно рутинно.

Как правило, каждую среду в 14.00 начиналось все с обстоятельного доклада по завтрашней повестке дня пленарного заседания. Ее излагал главный консультант фракции Айварс Датавс, руководитель частного юридического бюро, приятный человек, впоследствии рано ушедший из жизни. Дискуссий по повестке дня было немного. Собственно, и повестки изначально были не особо объемными, они накапливались по мере приближения к принятию бюджета на будущий год. А вот эти заседания продолжались уже до поздней ночи.
 
Пока же мы параллельно фракциям и пленарным заседаниям, начали участвовать в заседаниях парламентских комиссий. Мне было доверено принимать участие в Комиссии по делам Европы и в Комиссии по иностранным делам.

Обе они тогда считались не только престижными, но и критически важными, так как в будущем году должен был пройти референдум о членстве Латвии в Европейском Союзе, да и прием в НАТО был на подходе. Но известная стратегическая неопределенность на тот момент еще сохранялась, и потому участие в этих комиссиях для меня было крайне интригующим. Прямо не терпелось изложить подробности в статье для родной газеты Вести Сегодня, что и как обсуждается. На этом я и погорел достаточно быстро.
 

Но вначале изложу один небольшой инцидент, который сразу дал понять, что первоходов в Сейме не жалуют, и дедовщина еще ого-го. Дело было в конце ноября, когда в Сейме начали формироваться группы по сотрудничеству с иностранными парламентами.

Традиционно ЗаПЧЕЛ контролировал группы по сотрудничеству с Россией, Украиной, Беларусью, странами Средней Азии и Закавказья, а также Китаем. Там были от нас председатель или заместитель. Правые партии, соответственно, «забирали» государства Запада. Но было одно неприхваченное большое государство, про которое в спешке забыли. И я подал в президиум Сейма заявку на формирование группы по сотрудничеству с… Японией!
 
Ее подписали коллеги по фракции, я озвучил с трибуны предстоящее собрание, назвали мою кандидатуру, но в Золотой зал, где по правилам проходят заседания групп, уже натурально вбегали депутаты националов. За несколько секунд прискакавших конкурентов стало уже больше, чем депутатов от ЗаПЧЕЛ. И вот — председателем японской группы избран Айнарс Латковскис, бывший таможенник и корреспондент латвийского радио, депутат от правительственной партии «Нового времени». Микро-пример машины голосования. Сколько ж я таких еще увижу — да и сам приму участие — в разных ипостасях! Проголосовать кого-то — норма жизни.
 
С группами по сотрудничеству было и немало приятных моментов. Я принимал участие в 32 группах — в подавляющем большинстве из тех, что были в VIII Cейме. В группах по сотрудничеству с Болгарией, Сербией и Черногорией, Хорватией являлся председателем. Участвовал во встречах и переговорах в Риге с болгарской парламентской делегацией и с заместителем министра иностранных дел Сербии и Черногории.
 

Спалиться же в Комиссии по иностранным делам случилось мне в декабре 2002-го. Депутатам представлялась только что назначенная главой МИД Сандра Калниете из «Нового времени». Очень экзальтированная националистка, бывшая одним из руководителей Народного Фронта Латвии и гёрл-френд первого премьера независимой страны Иварса Годманиса. Когда же тот отказался уйти из семьи, траванулась таблетками — насилу откачали.
 
Я зашел в небольшой зал комиссии, опоздав буквально на минуту. А за это время, оказывается, председатель комиссии Инесе Вайдере — бывший вице-мэр Риги из «Отечества и Свободе»/ДННЛ, (а в ненавистное ей советское время — Ленинский стипендиат экономфака ЛГУ) объявила, что заседание будет закрытым. То есть, выносить о нем информацию имеет право только руководство. Я же на голубом глазу исполнил заметку в Вести Сегодня о сказанном Калниете. Враждебной она отнюдь не была, скорее, юморной — а из инсайдерской информации была только названная министром кандидатура будущего посла Латвии в Дании.
 
Тут такая тонкость: в дипломатической практике до получения согласия принимающей страны фамилии кандидатов в посты редко озвучиваются. Все, конечно, про всех знают — ну какие у нас секреты с датчанами?! Но те небольшие папочки (с парой листков анкетных данных), официально секретят на 5 лет! Полный бред, если вдуматься: посол-то уже спустя пару месяцев приезжает в отведенное ему государство.
 
Получается, что я чуть ли не государственную тайну выдал. Вайдериха (так мы ее звали за глаза) подняла кипеш в СМИ. Разумное дело — ей же тоже как-то надо пиариться. Наверняка, докинули коксу и заклятые мои коллеги, наиболее ярые русофобы комиссии — Леополдс Озолиньш (Народный депутат СССР и врач-изобретатель всяких мазей и присыпок из Союза «зеленых» и крестьян) и Александрс Кирштейнс (архитектор, тогда от Народной партии).
 
Иду, помню, мимо Кабинета Министров вечером. Снежок, я в мажорном настроении. А тут Юрканс звонит и начинает мозг выносить. Поначалу я не понял, отчего такое внимание руководителя фракции к моей скромной персоне.

Так или иначе, никаких особых последствий этот случай не имел, но кое-кто насчет меня узелок завязал.
 

На Комиссии по делам Европы председательствовал Гунтарс Крастс, бывший премьер-министр, тоже из «Отечеству и Свободе». Но то ли у него такой стиль стал начальственно-отточенный, то ли просто сама атмосфера величественного Красного зала смиряла нравы, только никаких инцидентов у меня в этой комиссии не было. Ни в этом созыве парламента, ни в трех последующих, когда я тоже в этой комиссии участвовал. Даже удивительно для нашего нервозного законодательного собрания.
 
А не так уж, подумав, неожиданно. Просто формат у комиссий разный. На европейской надо за одно заседание (это максимум два часа) принять несколько десятков официальных позиций Латвии по вопросам отношений с Евросоюзом. Без этого утверждения, хоть и формального, наши министры и чиновники не могут участвовать в брюссельских советах. Поэтому, конечно, выступают, но блюдут регламент.
 
Что же до Иностранной, то там порою бывает один чисто формальный вопрос. К примеру, ратификация договора об автомобильном сообщении с Монголией. Изменить в подготовленном клерками тексте депутаты все равно ничего уже не могут, так хоть поговорить. А как оно там, в Улан-Баторе? Как-то быстро доходит и до соседних стран. Глядишь, за проблемой российско-китайских отношений в исполнении латышских депутатов исподволь пролетает часик.

Ко всему, в уютном помещении Комиссии по иностранным делам всегда были кофе-чай, и две секретарши-блондинки, Анита и Санита, чтоб вы еще долго были такие красивые!
 
 

---

Продолжение следует

---