Для работы мы сняли приличный офис в географически очень неплохом месте — 200 метров до метро, 200 метров до магистрали — улицы Профсоюзной, автобусная остановка напротив, парковка бесплатная. Офис располагался в заводоуправлении достаточно новой постройки завода — что-то типа нашей «Радиотехники».

Как и на «Радиотехнике», в здании заводоуправления разместились многочисленные фирмы-арендаторы, а в производственных цехах еле-еле теплилась жизнь — оставшиеся 150 человек из некогда многотысячного коллектива. Делали то, что в СССР было дефицитным товаром.

Оставшиеся площади занимали склады, тоже сданные в аренду. Никаких вложений в завод не делалось, все ветшало на глазах. Каждый день по старой привычке завод обходил директор — ныне его хозяин. Очень дорого одетый, аккуратно причесанный, ухоженный.

А ведь лет пять назад все было совсем не так, рассказали мне старожилы завода. В середине 90-х директор вместе с главбухом приватизировали этот завод, применив расхожую в те времена схему — обменяв у трудового коллектива акции на выплату задолженности по зарплате. Кое-как завод работал, но дефолт 1998 года окончательно добил производство. Сырье покупать не на что, арендаторы ушли, зимой в цехах перестали топить, а директор-хозяин сидел в ватнике в своем кабинете и пил водку.

Но через пару лет кризис прошел, начали возвращаться арендаторы, еще через пару лет арендатором можно было стать только по блату или за взятку. Директор и главбух наконец-то расцвели и почувствовали себя капиталистами. В этот период расцвета я как раз и попал. Все было хорошо, но в один прекрасный момент я заметил, что лица охранников посуровели, женщины перешептывались о чем-то.

А на следующий день перед проходной стали строить мощную железную решетку. «Что происходит?» — спрашиваю. Шепотом отвечают: «На нас готовится нападение рейдеров. У директора завод хотят отнять, а нас выгнать на улицу». Дела, думаю. Досмотр на проходной стал такой, что аэропортам и не снилось. Но мы терпели — это лучше, чем быть выгнанными на улицу.

Проходит пара дней, никакого штурма. Но вдруг нам объявляют: все, у завода новый хозяин, всем явиться к новому руководству для пересмотра условий аренды! Пока директор строил баррикады, рейдеры применили весь свой арсенал — угрозы, подкуп, подставы — и получили контрольный пакет. Оказалось, что главбух тихо продала свою долю, а родная дочь, получив на свадьбу в качестве подарка 30% акций, тоже «уступила» их рейдерам, предав отца. По слухам, рейдеры приходили к директору, предложили ему 6 млн. за завод. А он уперся, говорит: «Меньше чем за 30 не отдам!»

Я возмутился — какие сволочи эти рейдеры! Отобрали у человека дело его жизни, не погнушались ничем. Кстати, все арендаторы были на стороне директора и жалели его. Я рассказал эту историю своему московскому приятелю. Мы с ним частенько ужинали вместе — он любил удивлять чудными московскими ресторанами. Надо здесь добавить, что он был очень серьезный бизнесмен, с большими деньгами и своим (иногда неожиданным для меня — прибалта) взглядом на российские бизнес-процессы.

Естественно, во время рассказа я высказал сочувствие разоренному директору. На что мой приятель сказал: это нормальный процесс в Москве, а рейдеры эти просто красавцы. Как волки в лесу — санитары леса, так и рейдеры — санитары бизнеса. Они якобы не трогают кого попало, а вычисляют объекты, в основном ценные как недвижимость, которые годами неэффективно используются. Потом перенимают их, используя свои методы, и превращают в современные высокорентабельные объекты. При этом всем хорошо — и городу, и бизнесу. Только бывшему неэффективному управленцу плохо.

Что ж, как говорится, сам виноват. Честно говоря, я опешил. Я глубоко верил в неприкосновенность частной собственности, считал, что это основа основ любого бизнеса. «А ты хотел, чтобы в городе стояли заводы-призраки, которые за бутерброд прихватизировали люди, оказавшиеся в нужное время в нужном месте, которые ничего не умеют, кроме того, чтобы брать за аренду черным налом? — ответил мой приятель. — Они же ни копейки не инвестировали в эти объекты — и будут выжимать из них эту аренду, пока перекрытия не рухнут».

И тут я задумался. А может, и действительно надо иногда выпускать этих «санитаров бизнеса» для генеральной уборки? Кстати, на месте того завода сейчас бизнес-центр класса «А» со стеклом, алюминием, эскалаторами. Арендаторы — в основном представительства мировых брендов.

И напоследок к нашим реалиям.

«На месте "Радиотехники" скоро будет торговый центр с "Макдональдсом"» — так называлась недавняя статья в «Вести Сегодня». И глядя на поднявшуюся суету на фоне зияющих глазниц пустых оконных проемов и облетевшей штукатурки некогда крупнейшего радиозавода Европы, понимаешь, что таки будет наконец-то в Иманте «Макдональдс»! И уже все меньше слышно разговоров о том, какой завод здесь можно было воссоздать, сейчас народ доволен тем, что хоть что-то из этого гиганта сделают. А то стыдно было смотреть на березки, выросшие и окрепшие за годы независимости на крыше главного корпуса.

Да, незаметно пролетели уже почти 20 лет с тех пор, как радиогигант перешел в частные руки. И сейчас в газетах и на интернет-порталах с радостью сообщают, что финны берут в аренду аж 8,5 тыс. из 20 тыс. квадратных метров площадей главного производственного корпуса «Радиотехники». Нам обещают еще один супермаркет и «Макдональдс». Может, это и хорошо. Может, только «Макдональдса» в Иманте и не хватает.

P.S. Я лично знаю многих владельцев приватизированных заводов в Риге. Поверьте, никого из вас я не хотел обидеть.