---

Друзья, шёл я как-то по Риге, смотрел по сторонам, думу думал, и в какой-то момент со всей неотвратимостью встал передо мной прямой вопрос: в какую сторону смотрят памятники?

Вообще, это интересная тема. Серьёзные монументы не устанавливают от балды и абы как. Здесь должна быть какая-то логика или смысл. Поделюсь с вами своими рассуждениями и предположениями.
 

---

 

Глава первая (без названия)

Наша Милда-Свобода смотрит на запад, а точнее, прямёхонько на Вашингтон — это понятно.

Ленин, когда стоял на Бривибас, смотрел в сторону России — это логично.

Пётр Первый «рубил окно в Европу», поэтому пока стоял на законном месте, взирал на запад.

Недалеко от Бастионной горки стоит памятный камень — хачкар. Это армянский памятник, представляющий собой каменную стелу с резным изображением креста. Слово «хачкар» образовано из армянских корней «хач» — крест и «кар» — камень. Стела установлена в память о жертвах геноцида 1915 года. Не знаю, случайно или нет, но хачкар своей фасадной частью смотрит прямо на священную для всех армян гору — Арарат. Не верите? Проверьте по «гугл-карте».

В 2004 году в городе появился памятник великому астроному и математику своего времени, начальнику Самарканда — Мирзо Улугбеку. Дар городу Рига от Узбекистана был установлен в парке Кронвальда. Восток дело тонкое. Здесь ничто не делается просто так. Улугбек, как и большая часть магометанских памятников, смотрит в сторону святых для всех мусульман мест — на Мекку и Медину.

Три латышских стрелка смотрят с пьедестала в разные стороны. У меня по этому поводу такая версия. Скульптор Валдис Албергс (1922—1984) хотел отдать дань памяти всем латышским стрелкам, независимо от того, за что они воевали в то смутное время. Монумент устанавливался в 1971 году, официально в честь только красных стрелков. В таком случае было бы логично, чтобы стрелки стояли в едином строю и смотрели в одну сторону, символизируя волю и сплочённость большевиков. Скульптор для маскировки повесил всем троим на фуражки звёзды, а на самом деле сделал попытку обойти идеологию и таким образом, вперёд сквозь десятилетия, отправил послание потомкам, пытаясь примирить будущие поколения. Трое смотрящих в разные стороны стрелков символизируют три основные части, на которые распалось всё латышское добровольческое движение. Первая часть — это красные стрелки, поддержавшие Ленина и воевавшие за большевиков. Вторая — это стрелки, оставшиеся верными присяге, воевавшие за Веру, Царя и Отечество. И третья часть — сепары, эти сражались за независимую Латвию. Конечно, мы не знаем, что на самом деле задумывал автор памятника, но никто не может запретить нам думать именно так.













Глава вторая (она же — последняя). Барклай

Если вы — не интересуетесь историей,
Если вы — зануда и ворчун,
Просьба — дальше не читать.


Михаил Богданович Барклай-де-Толли смотрит с пьедестала на юг.

Предлагаю следующую версию. Начнём издалека. В 1801 году император Павел Первый и Наполеон, тогда союзники, решили вырвать из короны Британской Империи главную жемчужину — Индию. Было принято решение отправить на восток союзный экспедиционный корпус численностью, по разным данным, 50—70 тысяч штыков.

Барклай в то время был в чине генерал-майора, командовал полком и, конечно, принял деятельное участие в организации этой экспедиции. Будущий фельдмаршал планировал сам участвовать в этой кампании, но в конечном итоге Павел принял решение использовать в этом деле Донское войско.

План был такой. (Я уверен, вы всё это знаете, просто коротко напомню.) Французские части (генерал Массена) спускаются по Дунаю в Черное, затем Азовское море, высадка в Таганроге, пеший переход к Царицыну. Затем по Волге на судах до Астрахани, где их уже ждут российские войска (атаман Орлов). Дальше объединенный экспедиционный корпус через Каспийское море переправляется в персидский Астрабад (сегодня Горган, Иран), после чего двигается по маршруту Мешхед — Герат — Фаррах — Кандагар — правый берег реки Инд в районе Пенджаба.

Даже сегодня план кажется фантастическим (есть версия, что маршрут планировался другой — не через Туркестан, а через Месопотамию). Тем не менее 28 февраля на Дон пришёл приказ императора, и первый корпус, 20 тысяч казаков под командованием Платова, будущего героя войны 1812 года, двинулся в поход на восток.

Они успели дойти только до притока Волги реки Иргиз в Саратовской губернии. 11 марта Император Павел был убит (большинство историков склоняются к версии, что заговор организовал английский посол). На престол взошёл Александр Первый, который дал приказ возвращаться назад.

Большая часть документов по этой кампании уничтожена ещё при царе Александре. В этой истории много предположений, домыслов и легенд. Одна из них звучит так.


Платов сидел в одиночной камере Петропавловской крепости, оттуда его доставили к Императору. Атаман был участником Персидского похода 1796 года, и наверняка Павел Первый считал его специалистом по Востоку. Император задал казаку вопрос, знает ли он дорогу в Индию.

Дорогу в Индию Платов, конечно, не знал. Но атаман понимал, что такой ответ не сулит ему ничего хорошего, а может только возвратить в камеру, и поэтому твёрдо ответил:

— Знаю, ваше величество!..

Не будем отвлекаться. Вернёмся к Барклаю.

Весь XVIII век Россия и Британия продолжали колонизацию Сибири и Индии соответственно. Рано или поздно интересы обеих империй должны были столкнуться на Востоке. Барклай одним из первых понял главное. Самый опасный противник России — Англия. И наиболее опасна Англия в тот момент, когда она союзник. Будущий фельдмаршал, как никто другой, всегда чувствовал пульс времени, истории и мировой политики, и наверняка он отдал все свои силы, опыт и знания, чтобы осуществить свой «последний бросок на юг». Не вина Барклая в том, что Англии в очередной раз удалось столкнуть между собой континентальные державы и остановить движение России.


Семнадцать лет спустя

Мыза Штилитзен, Восточная Пруссия (сегодня территория Калининградской области, Россия).

Барклай умирал... Сознание периодически ускользало, мысль терялась. В печке потрескивали дрова, чувствовался лёгкий запах ладана, в воздухе витало какое-то умиротворение. Барклай видел себя как бы со стороны и уже не понимал, где сон, где явь. В памяти фельдмаршала появлялись и исчезали картины из прошлого.

Солнечный свет в ослепительных снах...

Вот император лично вручает ему награду. Весь высший свет рукоплещет. Фальшивые улыбки, мундиры, бриллианты и медные трубы.

Вот свист картечи, канонада, дым и высокое синее небо над Бородинским полем. Под кинжальным огнём французских батарей он поднимает полк в контратаку, пытаясь выровнять фланг. Чудом пробившийся адъютант передаёт ему слова от тяжелораненого генерала Багратиона.

— Участь армии и её спасение зависят от вас. До сих пор всё идёт хорошо. Да сохранит вас Бог.

Вот залитый солнечным светом двор отцовского имения. Голос матери зовёт его домой, а он, четырёхлетний, убегает от огромного гуся. Гусь догоняет, шипение уже близко...

Рядом послышалось осторожное покашливание. Барклай очнулся и открыл глаза. Вышколенный обер-секретарь почтительно замер в полупоклоне. Фельдмаршал вспомнил, что собирался надиктовать докладную записку императору и последние распоряжения родным. Он взглядом показал обер-секретарю на небольшой столик, стоящий у изголовья. Секретарь сел и приготовился писать.

— Судьба России решится на юге, — попытался сказать Барклай, но язык уже плохо слушался, в глазах темнело. Мысль ускользала.

— Что? — переспросил обер-секретарь, наклонившись к изголовью.

— На юге, — из последних сил прохрипел умирающий фельдмаршал. В этот момент жизненная энергия окончательно его покинула. Барклай почувствовал необычайную лёгкость и абсолютную свободу от своего тела. Сознание сначала сфокусировалось в точку, а затем расширилось в бесконечность. Врата вечности открылись перед фельдмаршалом, и душа его покинула этот беспокойный мир.

Обер-секретарь вытер платком взмокшую лысину, подумал несколько секунд, затем достал лист гербовой бумаги, обмакнул перо в чернильницу и каллиграфическим почерком зафиксировал последнюю волю усопшего:

— На юг... — и поставил многоточие.

Затем приложил фамильную печать и начертал дату — 14 мая 1818 года от Рождества Христова.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


Красивая версия. Такое вполне могло быть. Если и притянуто за уши, то самую малость. Я не стал рассматривать другие объяснения. Не хочу растекаться по древу. Возможно, здесь присутствуют иные тайные смыслы, масоны... Как бы там ни было, генерал-фельдмаршал князь Барклай-де-Толли — смотрит с пьедестала на юг.

Фото ниже:



 
 

---

П.С. Вообще по этой теме есть где разгуляться. Многие открытия еще не сделаны, романы и диссертации не написаны, поле не пахано, конь не валялся. Желающие — дерзайте...