Наблюдение сквозь прорезь прицела

На земле многострадальной Сирии продолжает литься кровь. Казалось бы, ИГИЛ и ему подобные группировки еще недавно были разгромлены силами Сирийской арабской армии, ВКС Российской Федерации, курдскими и шиитскими формированиями. И вот – новая эскалация насилия.

Одним из немногих районов, где незаконным вооруженным группировкам удалось закрепиться, является провинция Идлиб на северо-восточной границе с Турцией. С начала беспорядков в САР, очень быстро переросших в гражданскую войну, значительная часть вооруженной оппозиции получала поддержку с турецкой территории. После концентрации там отрядов самых разнообразных боевиков стали говорить об «Идлибском гадюшнике».

В 2018 году военное присутствие Турции в этой провинции было узаконено Сочинскими соглашениями.
 

Правда, российско-турецкий договор предполагал прежде всего демилитаризацию Идлиба. Турецкая сторона ввела войска и установила по периметру провинции свои «наблюдательные пункты», на деле же ставшие опорными узлами обороны.

Под прикрытием турецких военных в Идлибе стали наращивать свое присутствие самые различные группировки боевиков. Прежде всего – это формирования салафитского радикального ислама. Крупнейшие из них — «Джебхат ан-Нусра» («Фронт Победы»), сирийское отделение «Аль-Кайды», и «Ахрар аш-Шам» («Исламское движение свободных людей Шама»). «Ан-Нусра» и «Ахрар аш-Шам» входят в широкую коалицию исламистских бригад «Джейш аль-Фатх» («Армия завоевания»). А такие организации, как «Джейш аль-Мухаджирин ва-ль-Ансар» состояли изначально преимущественно из граждан стран бывшего СССР и турок.

Кроме исламистов, здесь действует «светская» вооруженная оппозиция. Прежде всего это «Свободная сирийская армия», созданная дезертирами из армии Асада. Также «умеренно исламской» и «демократической» ориентации придерживается ряд других более мелких группировок. Их отношения с исламистами варьируются от локальных союзов до вооруженных столкновений.
 

В целом же сирийская провинция Идлиб представляет из себя слоенный пирог, нашпигованный всевозможными вооруженными формированиями. Но эксперты уже давно называют все эти отряды турецкими прокси-силами.

В начале этого года радикальные группировки вновь начали переходить из «демилитаризованного» Идлиба в наступление на сирийские территории, контролируемые правительственными войсками.

Атаки на позиции САА осуществлялись под прикрытием турецкой ствольной артиллерии и ударных БПЛА. В наступлении исламистов принимали также участие танки М60, состоящие на вооружении турецкой армии. Только турецкими «беспилотниками» было уничтожено 55 сирийских танков Е-55, Т-62, Т-72 т Т-90, 22 БМП-1, 18 САУ «Гвоздика» и «Акация». В Анкаре также заявляют о том, что в ходе последних боев погибло и ранено более 1000 военнослужащих САА и «Хезболлы».

Ответным огнем сирийской правительственной армии было убито свыше 30 турецких военнослужащих.
 

Руководство Турции заявляет об огневых ударах войск Башара Асада по турецким «наблюдательным пунктам». Сирийская же сторона утверждает, что турецкие кадровые военные находились в боевых порядках террористических формирований.

Поскольку в военных действиях принимала участие смешанная бригада ВКС РФ, турецкие соцсети переполнились призывами «расправиться с русскими гяурами», а также превратить Сирию в 82-ю провинцию Турции.

Что будет дальше?

Неоосманский реванш

Безусловно, дальнейшее развитие ситуации зависит от множества факторов. От твердости России, Ирана и других союзников Сирии. От поведения США в год президентских выборов, от стран ЕС и НАТО. От готовности измученного сирийского народа противостоять очередному витку агрессии.

Но очень важным представляется и положение дел в самой Турции. В конце концов, это по инициативе президента Реджепа Тайипа Эрдогана и его окружения разворачивается нынешняя конфронтация. И от того, как на военный конфликт будет реагировать турецкое общество, зависит очень многое.

Очевидно, что наступление протурецких сил в Идлибе исходит из неоосманских установок нынешнего руководства Анкары. Восстановление былой мощи Османской империи является важнейшей частью не только внешней, но и внутренней политики ныне правящей Партии справедливости и развития (ПСиР).

С одной стороны, экспансия вовне отвечает интересам определенных фракций крупной турецкой буржуазии. С другой – на руку политикам из ПСиР, подтверждая их великодержавную риторику. С третьей – в этом заинтересована и часть государственного аппарата, и прежде всего – руководство силовиков.

При этом, после провала «гюленовского путча» 2016 года и до него, по армии как традиционному оплоту светского характера государства был нанесен сильный удар. После произведенных в рядах военных чисток сегодня руководство вооруженными силами является лояльным власти «умеренных исламистов».

А есть ли в Турции силы, способные противостоять консервативному отступлению?

Да, есть. И их усиление в последнее время также может являться одной из причин, толкающих правящую партию к внешнеполитическим авантюрам. Также – как и непростая экономическая ситуация, сложившаяся в стране.

Первый звонок для «султана»

В апреле 2019 года в Турецкой республике прошли местные выборы. Правящая коалиция получила на них 51,6 процента голосов. И казалось бы – могла отчитаться об успехах? Но победой тут и не пахло.

Во-первых – ПсиР получила этот результат только в союзе с Партией националистического движения (ПНД). Что уже само собой говорит о том, что сторонники «умеренного исламизма» составляют в стране меньшинство. И Эрдоган крайне нуждается в союзе с крайне правыми.

Второе – из семи крупнейших городов консерваторы и националисты потеряли пять, включая Анкару и Стамбул. Кроме Бурсы и Газиантепа, в больших городах победила светская оппозиция. В-третьих – падение популярности ПСиР происходит очень резко. Даже в Бурсе, где консерваторы выиграли, их отрыв от оппонентов был минимальный. А ведь на выборах мэра Бурсы в 2014 году перевес у ПСиР был в 20 процентов.

Зато теперь в Измире, 3-м по величине городе Турции, с отрывом в 20 процентов победила оппозиционная Народно-республиканская партия. Кемалисты из НРП пришли к власти в Анталье, Адане, Мерсине и Хатае. Как отмечают аналитики, правящая партия Эрдогана впервые с 2002 года утратила позиции и в таком важном регионе, как побережье Средиземноморья.

Наиболее же чувствительным ударом для консерваторов стала потеря Стамбула. В этой исторической столице Турции сосредоточена почти пятая часть населения страны. С одной стороны, именно в Стамбуле сам Эрдоган начал свою политическую карьеру. С другой – здесь много прогрессивно настроенных студентов, рабочих, среднего класса.

Именно Стамбул в 2013 году стал эпицентром массовых протестов вокруг парка Гези. После недавней победы кандидата в мэры от НРП консерваторы даже потребовали отмены выборов в одном из районов Стамбула, но турецкий избирком отказал им в этом.

Одной из причин снижения популярности правящих консерваторов стали проблемы в экономике на фоне всплеска инфляции и обесценивания национальной валюты. Инфляция в Турции за последний год бьет рекорды и составила более 12 процентов – вопреки установке Центрального банка не выше 5-ти процентов.
 

Оппозиция также регулярно критикует Эродогана за авторитарное правление и репрессии в отношении своих политических противников. Официально в связи с разоблачением различных «заговоров» было задержано около 90 тысяч человек, около 160 тысяч были уволены с работы.

Во многом нынешнее фактическое поражение консерваторов обеспечил и негласный альянс, сложившийся между НРП и прокурдской Демократической партией народов (ДПН). Кроме этих двух крупнейших партий, в жесткой оппозиции к неоосманистам находится множество левых организаций.

А как они воспринимают нынешнюю эскалацию в Идлибе?

Заветам Кемаля верны?

Народно-республиканская партия имеет 2-ю фракцию в турецком парламенте. НРП является крупнейшей силой оппозиции и оплотом кемалистских идей. Входит в Социнтерн и Европейскую социалистическую партию. НРП выступает с критикой как внешней, так и внутренней политики Эрдогана. На состоявшемся в январе парламентском голосовании по поводу отправки турецких войск в Ливию «народные республиканцы» голосовали против. С их точки зрения, турецкая армия мола бы там содействовать установлению мира. Но никак – не помогать «Братьям-мусульманам», которые воюют с армией генерала Хафтара.
 

В тоже время президент Турции все чаще обрушивается с громкими обвинениями на Израиль и США. Но при этом – совершенно не собирается сворачивать сотрудничество с Западом. Однако именно жесткая антиамериканская и антиизральская риторика должна помочь президенту Турции в завоевании симпатий мусульман в регионе.

Накануне визита Эрдогана в Москву пресс-секретарь НРП Файк Озтрак жестко раскритиковал его политику. Озтрак сказал, что решение правительства открыть границы для беженцев (способ давления на ЕС для принуждения его руководителей поддержать Анкару –Ю.Г) выгоден только «контрабандистам, торгующим людьми». В Сирии же благодаря политике действующего президента растет «раскол и фрагментация». А это, в свою очередь, ведет к усилению как ИГИЛ, так и Рабочей партии Курдистана. 

При этом называть НРП «пророссийской» партией не приходится. Так, ее пресс-секретарь требует от Эрдогана задать президенту РФ вопросы о гибели турецких военнослужащих в Идлибе. Потери, которые сейчас несет турецкая армия – самые большие со времен войны на Кипре. И по мнению парламентской оппозиции, Эрдоган должен ответить за эту катастрофу. Однако нет оснований считать НРП пацифистами.
 

По мнению «народных республиканцев», основная вина власти – в плохой подготовке военной операции в Идлибе.

При этом ранее лидеры НРП неоднократно приветствовали российско-турецкое военное сотрудничество в регионе. Также руководство республиканцев также вполне искренне отстаивает территориальную целостность Сирии. Ведь появление в САР курдской автономии грозит обострить ситуацию в турецком Курдистане. Выступая за «демократическую конституцию» и «свободные выборы» в Сирии, руководство НРП, тем не менее, не отрицают прямых контактов с президентом САР Башаром Асадом. Тайип Эрдоган такого же формата переговоров не признает.

Мир вашему дому

На четких антивоенных позициях стоит Демократическая партия народов, имеющая в ВНСТ 4-ю по величине фракцию. И собственно, и закрывающую список значимых парламентских партий.

Это – широкая коалиция различных левых групп, от социал-демократов и «зеленых» до троцкистов и маоистов. Лидер ДПН Селахатти Демирташ неоднократно высказывался против войны и турецкого вмешательства в Сирии. По его мнению, мир в Сирии может быть установлен только при демократическом устройстве страны с широкой автономией для национальных и конфессиональных групп и регионов.

В 2018 году Демирташ был арестован по обвинению в связях с запрещенной Рабочей партией Курдистана и до сих пор находится в тюрьме.

Турецкие войска, одновременно с Идлибом, также оккупировали часть территорию Сирии, населенной курдами, под предлогом создания «зоны безопасности» для борьбы с курдскими формированиями YPG. Несколько дней назад турецкий спецназ заявил о ликвидации 56 курдских боевиков в Сирии, якобы пытавшихся совершить нападения. Одновременно с обострением в Идлибе турецкие силовики начали проводить спецоперации на территории Турции с компактным проживанием курдов.

3 марта сопредседатель ДПН Митхат Санкар заявил, что социальные проблемы Турции не могут быть решены и «декодированы» войной. И призвал к международной борьбе против войны, бенефициарами которой являются военные трейдеры, а первыми жертвами – бедные люди. Д

ПН намерена инициировать международное движение за мир на Ближнем Востоке. С призывом к созданию такой демократической коалиции левые из ДПН обратились ко всем турецким оппозиционным партиям. К этому движению за мир уже присоединились ряд политических и гражданских организаций Турции. Если такую инициативу удастся развернуть, то у реваншистов из ПСиР могут возникнуть немалые проблемы.

Еще одна левая партия — «Ватан» («Родина»), 28 февраля также сделала специальное заявление о регулировании в Идлибе. Отдавая должное «героической турецкой армии» и «государственной мудрости», левые националисты из «Ватан» рассматривают сложившуюся в сирийской провинции ситуацию как ловушку, которую США и Израиль поставили Турции, России и Ирану. Партия «Ватан» является турецкими евразийцами.
 

При этом они говорят о том, что следует отказаться от «узкого подхода», ограниченного одной Сирией, целостность и суверенитет которой нужно уважать, но действовать шире. И распространять свое влияние на весь регион от Северной Африки до Аравийского полуострова. 

Радикальные антивоенные позиции занимает большинство левых и крайне левых партий Турции. В частности, Коммунистическая партия Турции решительно выступает против эскалации в Идлибе. При этом по мнению КПТ, пока лишь меньшая часть «капиталистического класса» выступает за полномасштабную войну. Поэтому даже в гражданско-военной бюрократии и в ПсиР звучат разные голоса по этому вопросу. Т

урецкие коммунисты также скорбят о гибели солдат своей страны в Сирии, но возлагают ответственность за происшедшее — на правительство. Что касается отношения к России, то они признают, что она борется прежде всего за свои интересы и против расширения влияния США. Но сегодня интересы РФ совпадают с интересами Сирии. Однако если Россия сделает сейчас даже один шаг назад, то потеряет влияние в этом огромном регионе.

Коммунисты весьма резко критикуют военную экспансию Эрдогана. Но не доверяют и парламентской оппозиции типа НРП. Обвиняя «народных республиканцев» в том, что публично выступают против войны, их депутаты затем спокойно подписывают с правительством нужные соглашения. Эти радикальные турецкие левые надеются на массовое антивоенное движение в стране, после того, как матери начнут задаваться вопросом: «Почему мой сын должен умереть?». И призывают народ начать организованную борьбу «за равенство, секуляризм, независимость, республику и социализм». 

Уже из таких установок может следовать, что для современной Турции с ее консервативным режимом становятся вновь актуальны многие лозунги кемалисткой революции вековой давности? Как бы там ни было, но острое соперничество между ведущими глобальными игроками и стоящими за ними корпорациями погружает в состояние кризиса все более обширные регионы. А значит, неизбежно последует и ответная реакция живущих там народов.