На протяжении всех лет независимости политические партии и общественные организации, представляющие интересы нацменьшинств, пытались играть по правилам либеральной демократии, проводя всевозможные акции протеста против дефицита демократии.

Несомненно, правильный, но в целом путь конформизма, потому что он предполагает согласие с главным — сохранением социального расизма, который касается большинства жителей Латвии. И некоторые успехи в этом направлении были достигнуты — отмена окон натурализации, массовая натурализация неграждан в начале 2000-х, сохранение языковых пропорций в школьном образовании, присутствие представителей нацменьшинств в органах государственного управления и самоуправлений.
 
В целом же эти успехи принципиально ничего не изменили. Официальная идеологическая доктрина остается все той же — «латышская Латвия», социальный расизм для большинства и дискриминация для нацменьшинств продолжаются, несмотря на все заявления, обращения, консультативные советы, пикеты, митинги и референдумы.

В который уже раз выносится на общественное обсуждение вопрос о полном переводе русского образования на латышский язык. И даже принята программа почти полной латышизации русских школ. Принудительной и далекой от какой-либо научности, как и полагается в «латышской Латвии».
 
Возможен ли успех на пути конформизма?

Успех возможен на любом пути, вопрос в том, что считать успехом. Можно считать успехом большую фракцию в Сейме, которая ничего не решает, но иногда громко кричит, или отмену тех же окон натурализации, или 273 тысячи граждан, проголосовавших на референдуме за русский язык, или отдельные самоуправления, где представители лояльной нацменьшинствам оппозиции у власти. Однако это формальный успех. Принципиально ничего не меняется, концепция «латышской Латвии» никак от этого не пострадала, социальный расизм, на котором она держится тем более.

Напомним, что социальный расизм — это не порождение бытия, которое можно исправить правильной экономической программой, это — духовная болезнь, воспаленного гордыней сознания.

И как ни печально, никто из действующих политических субъектов даже не заикается об этой болезни. 
 
Властная элита нам постоянно объясняет, что низкий уровень социального обеспечения жителей Латвии, увеличение платных услуг в образовании и здравоохранении, снижение социального обеспечения объясняется мировым кризисом, в результате которого падают доходы бюджета. Себя любимых власти выставляют этакими нравственно безупречными борцами за народное счастье. Правда, сами борцы, мягко говоря, не безупречны.

Ну, вы, конечно, понимаете, что при спасении государства от кризиса, щепки все-таки летят, иногда, как говаривал товарищ Балаганов, машинально путаешь карманы и потом приходится давать пояснения компетентным органам о разных мелочах вроде списанных кредитов или не совсем честной приватизации. Но это так, не более чем издержки большой и светлой борьбы с темными силами. При этом наши борцы скромно умалчивают о главном — догматика крайнего либерализма, которую они восприняли и исповедуют как откровение, является безнравственной, потому что именно благодаря ей, кризис и пришел в Латвию, и социальный расизм стал печальной нормой нашей жизни. Учитывая радикальную отстраненность государства от экономики — кризис пришел всерьез и надолго. 
 
Во всех высокоразвитых странах мира, государство участвует в экономике как активный инвестор. Степень участия определяется финансово-экономической ситуацией в стране.

В тяжелые времена — государство инвестирует в экономику и создает новые рабочие места, в условиях роста — сокращает инвестиции, но не уходит из экономики полностью и содержит собственные промышленные и сельскохозяйственные предприятия. Все большие достижения США — лазеры и транзисторы, компьютеры и Интернет — созданы благодаря научным и производственным возможностям государственного сектора экономики. Интернет в течение тридцати лет разрабатывался и финансировался главным образом в госсекторе, в основном Пентагоном и Национальным научным фондом, лишь затем был передан в частный сектор.
 
Экономический рост Японии, стран Юго-Восточной Азии, а сегодня Китая был связан не с частной инициативой, а с большими государственными программами развития, в которых с высокой степенью координации соединялись предприятия разных типов. В свое время в Японии был опубликован многотомный обзор японской программы экономического развития начиная со Второй мировой войны. В нем говорится: «Япония отклонила неолиберальные доктрины своих американских советников, избрав вместо этого форму индустриальной политики, отводившую преобладающую роль государству».
 
Примерно то же самое написал председатель Комитета экономических советников при Клинтоне лауреат Нобелевской премии Дж. Стиглиц об «уроках восточноазиатского чуда», где «правительство взяло на себя основную ответственность за осуществление экономического роста», отбросив «религию» рынка.
 
Но наша политическая элита живет в плену мифологической идеологии западного и собственного производства. И «религия» рынка занимает в этой идеологии главное место.

Более того, наша политическая элита убеждена, что рыночные отношения во всех сферах — это ключ к успеху. Даже межнациональные отношения у нас строятся на основе грантовой поддержки проектов — сугубо рыночный механизм, мол, вся Европа так делает.
 
Однако примеры успешного европейского опыта межнациональных отношений показывают совсем другое. Например, в Финляндии проживает около 6% шведов, но там шведский язык — второй государственный, работают национальные шведские школы и у властей, почему-то не возникает желания «интегрировать» шведов путем ассимиляции. Но сказав «а», не забудем добавить и «б». В Финляндии либеральная демократия имеет принципиальные ограничения, прежде всего, это относится к отказу от принципа социального расизма. Поэтому финское общество не болеет национальной гордыней и понимает, что стабильные межнациональные отношения — одно из главных условий социально-экономического успеха.
 
В Швейцарии собраны 126 тысяч подписей за введение «Безусловного основного дохода», гарантирующего безбедную жизнь даже тем, кто не хочет работать. Теперь вопрос о «безусловном основном доходе» будет вынесен на всенародный референдум. «Безусловный основной доход» гарантировал бы каждому взрослому жителю Швейцарии ежемесячно примерно 2000 евро. За эти деньги не надо было бы работать или стоять на бирже труда, эти деньги не являются социальной помощью нуждающимся. Они будут выплачиваться государством просто так, без каких-либо условий. Работающим, кстати, тоже.
 
Но в Швейцарии, как нам известно, четыре государственных языка и соответственно четыре информационных поля культуры. Однако и там нет социального расизма и межнациональные отношения прочны, что позволяет достигать успеха в социально-экономическом развитии. И предполагаемое введение безусловного основного дохода — тому явное подтверждение.
 
И, наконец, нужно вспомнить о нашем советском прошлом. Социальная защита в советский период была достаточно высокой, во всяком случае, намного выше, чем сейчас.

И межнациональные отношения были стабильно хорошими. Советский проект показал всему миру, что социальный расизм можно полностью преодолеть, и в этом было одно из главных достижений советской эпохи.

И проблемы межнациональных отношений решались в рамках целого комплекса государственных мероприятий, направленных на поддержку национальных культур и межкультурного диалога. Большими тиражами издавались книги, журналы, снимались фильмы, ставились пьесы. Огромные средства вкладывались в развитие национальной художественной самодеятельности. И это давало видимый результат — межнационального напряжения не было. 
 
Большевики, при всей своей марксисткой ограниченности, прекрасно понимали, что успешное социально-экономическое развитие общества возможно при приоритетном развитии, как они называли, социалистического сознания. Это сознание развивается на основе национальной культуры и межкультурного диалога. Марксизма в этом не было совсем, но здравого смысла было более чем и даже с избытком.

Развитие национальных культур сохраняло у людей историческую память, и было мощным фактором мобилизации для выполнения задач пятилетних планов. Духовное начало было первичным в формировании социалистического бытия. Об этом не любили говорить, предпочитали говорить о повышении материального благополучия, но это было реальностью советского общества.    
 
Развитие национальной культуры, обеспечение широкого доступа к ней людей, подрывает духовную основу для формирования социального расизма.

Поэтому не случайно в странах победившего либерализма, культура успешно подменяется псевдокультурой. Сокращение информационного поля культуры приводит на пустое место либеральные культы потребительства, конкуренции, эгоизма, индивидуализма. Христианские идеалы национальных культур подменяются идолами гностицизма, позитивизма, рационализма. Расцветают магия, оккультизм, сектантство, радикальные националистические группы с откровенно неонацистскими лозунгами и требованиями «латышской Латвии».
 
Возможно ли похожее явление в Финляндии, нечто вроде «финской Финляндии» или в Швейцарии, нечто вроде «немецкой Швейцарии»? Невозможно. Почему? Потому что нет основы для этого — социального расизма и его следствия — радикального национализма.

Как преодолеть социальный расизм? Для этого существует несколько стратегий.
 
Первая стратегия заключается в последовательной общественно-политической работе по защите прав дискриминируемых. Учитывая, что в настоящее время у нас много разных групп дискриминируемых, а силы, которые их защищают, малочисленны и не обладают должными ресурсами, эта работа надолго. Да и вряд ли стоит ожидать на этом пути принципиальных политических решений, снимающих причины дискриминации в отношении той или иной группы.

Следует помнить, что информационная гражданская война есть основная форма существования либеральной демократии. При либерализме, в такой войне побеждает не тот, кто прав, а тот, на чьей стороне больше силы. В благополучных европейских странах социальный расизм был побежден только через столетия. Если мы согласимся столько ждать, от коренного населения Латвии может ничего не остаться, кроме депутатов Сейма и чиновников. Да плюс еще мигранты, которые и станут новым населением.
 
Вторая стратегия заключается в попытке получения парламентского большинства партиями, которые понимают, что главное зло для развития Латвии — социальный расизм. Назовем эти партии правильными. В одиночку ни одна из них в наших условиях большинство в парламенте не получит, разговоры об этом не более, чем дешевый политический пиар. Но допустим, что правильные политические партии смогли получить большинство в парламенте и мы ждем, что они начнут восстанавливать социальную справедливость.

Но вот беда, все наши правильные партии, имеющие сегодня авторитет в обществе, являются не чем иным, как коммерческими проектами. Поэтому их главная задача — отработать вложенные в их содержание средства и дать прибыль спонсорам.

И естественно возникает вопрос — что будет приоритетом в их деятельности — отработка спонсорских денег или борьба за социальную справедливость?
 
Воздержимся от однозначного ответа, из лучших побуждений будем считать, что правильные партии после прихода к власти будут делать и то и другое. Посмотрим на проблему с другой стороны.

Для преодоления социального расизма необходимо мощное развитие экономики, большой рывок в сторону индустриализации в промышленности и инвестиции в сельское хозяйство. В рамках Евросоюза такой рывок невозможен и можно не уходить в глубокие объяснения почему. Такой рывок возможен при налаживании экономических отношений с Евразийским союзом, странами Юго-Восточной Азии и Южной Америки. Но наиболее реальный путь — сотрудничество с Евразийским союзом и конкретно Россией.
 
И вот здесь может произойти «украинский эффект», когда олигархи местного разлива встанут на дыбы и ни при каких условиях не согласятся на сотрудничество с ЕвразЭС.

Своя рубашка все-таки ближе к телу, лучше быть первым на хуторе, чем десятым в поселке. А это может означать, что никакой индустриализации и, следовательно, преодоления социального расизма мы так и не дождемся.
 
Кроме того, существуют еще и субъективные проблемы, которые в определенный момент времени могут сыграть крайне негативную роль.

Речь идет о непримиримых личностных и групповых противоречиях, которые до поры, до времени подавляются, но не исчезают. Даже в правильных партиях существуют различные влиятельные группы, сознание которых отравлено совсем не нарзаном, а социальным расизмом и радикальным национализмом. Печальнее всего, что некоторые лидеры правильных партий уже скатились до русофобии, объявляя защитников русских школ и русского языка радикалами. Как известно, нет ничего гадкого, что нельзя было бы сделать еще гаже.

Поэтому нет никакой гарантии, что в момент принятия принципиальных решений, эти группы не переметнутся на сторону нынешней радикально-националистической коалиции. Такие примеры в новейшей политической истории уже были.
 
В результате вместо принципиальных решений мы получим паллиативы, которые, несомненно, облегчат жизнь простых людей, но массовая бедность не исчезнет. Температура больного немного понизится, но болезнь не будет побеждена.

Потому что духовную болезнь вылечить социально-экономическими пилюлями невозможно, гордыни и алчности меньше не станет. Здесь необходимо другое лекарство.