Прибалтика
17.01.2025
IMHO club
ТАТЬЯНА АНДРИЕЦ: ПОРТРЕТ В ТЮРЕМНЫХ ПИСЬМАХ
Удерживающие русского зарубежья
-
Участники дискуссии:
00 -
Последняя реплика:
Вашему вниманию предлагаем цикл статей из сборника «Удерживающие русского зарубежья» под редакцией Александра Гапоненко и Леонида Мухина.
Поражаюсь стойкости этой 23-летней девочки, почти в 3 раза моложе меня… Сама сидит там уже полгода, а не ушла в себя, не возненавидела весь мир. Наоборот — сочувствует своим сокамерницам, сила воли этой девочки поражает. Почитайте её письмо, это пронзительно… (Юрий Алексеев).
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо, что присылаете мне много интересных статей. (Я регулярно шлю Танюше интересное из Сети в толстых конвертах, распечатываю. В тюрьме интернета нет. Прим. Ю.А.)
Я, конечно, в курсе основных новостей, но источники у меня — сами понимаете… Латвийские новости даже противно слушать. Чаще всего слушаю ВВС по радио, местечковые же новости (об электроскутерах, о том, что в лесу появились лисички или в правительстве произошла очередная рокировка) мне не очень интересны, о важном же они умалчивают.
Я очень сочувствую всем политическим узникам. Мы регулярно переписываемся с Палецкисом (его книга у меня — настольная!), с Грейчусом и с одним политзаключенным из Германии. А Сергей Середенко поделился со мною «советами бывалого». Я рада, что у него и у Палецкиса сроки подходят к концу.
…Вы удивились, почему мою француженку потянуло на латвийско-белорусскую границу. (В прошлом письме Таня написала, что сидела в одной камере с гражданкой Франции, которую держали в СИЗО за нелегальный переход белорусско-латвийской границы. Прим. Ю.А.)
Она переводила через границу своего брата. Его, кстати, оставили в Беларуси, она за него тоже очень переживала. Полагаю, что сама она живёт во Франции давно (поскольку имеет гражданство), а брат, наверное, гражданин какой-то африканской республики, вот она и хотела «перетащить» его к себе. Не знаю, к сожалению, о ней больше ничего, но обычно таким «нелегалам» дают 2 месяца (максимальный срок по этой статье — 4), потом депортируют. Так что в конце концов у неё всё должно быть хорошо, главное, чтобы вышла отсюда психически здоровым человеком.
К сожалению, здесь много грустных и трагических историй и судеб. Некоторые сидят в изоляторе годами, как, например, моя сокамерница, у которой в результате пожара погиб ребёнок, и её приговорили за непредумышленное убийство к 6-ти годам. Она судится уже 4-й год (сейчас у неё — рассмотрение апелляции), и всё это время она сидит в СИЗО, то есть практически 24/7 — в камере 4 года. За это время она потеряла здоровье — и физическое, и психическое, сидит на тяжелых антидепрессантах. Другая моя сокамерница — одна из первых — сидит в изоляторе уже 6-й год. Ей 38, но она вся седая. Говорит, поседела за первые месяцы в тюрьме…
Конечно, здесь есть разные люди, и вовсе не хочу сказать, что все тут поголовно сидят без вины. Но много — попавших по трагической случайности, но их всё равно даже до суда держат в тюрьме, будто они представляют какую-то угрозу для общества. И многие выходят отсюда уже нездоровыми людьми с поломанной психикой. А могли бы работать, платить налоги, искупать свои ошибки, делая добро и принося пользу обществу. Мне кажется, сидеть долго без работы — очень вредно…
Просто система у нас устроена так, что если тебе вынесен приговор, и ты его не оспариваешь, то ты отправляешься на зону. Там — больше свободы: возможность работать, учиться, выходить из камер, гулять под открытым небом и жить без решеток на окнах. Так же оттуда можно подавать на УДО и на поселение. Но если ты подал апелляцию или кассацию — тогда сиди в изоляторе дальше, терпи, раз не доверяешь нашему правосудию.
Скорее всего это делается для того, чтобы люди реже оспаривали решения суда, иначе трудно объяснить такой парадокс, что подследственных, хотя их вина ещё не доказана, содержат в более суровых условиях, чем осуждённых. Иногда даже сидящих на зоне, которые плохо себя ведут, отправляют в качестве наказания к нам в изолятор.
…Кстати, насчёт русских и латышских школ: у меня была одно сокамерница — преподавательница по математике и статистике в одном из латвийских вузов. Она латышка, но призналась, что у русских ребят база по её предмету обычно крепче, чем у выпускников латышских школ. И это до сих пор, несмотря на старания «реформаторов»…
…И я тоже, как и вы, очень жду суда. Фантазия у СГБ, конечно, бурная, но хочется уже увидеть и какие-то факты, доказательства, материалы дела… Пока же мало, что понятно. Неизвестность, конечно, давит, но я понимаю, что это и есть их цель — продержать нас в таком состоянии как можно дольше, в надежде сломать, склонить к «сотрудничеству» и пр. Ничего, они только делают нас сильнее, укрепляют нашу волю.
Обнимаю вас!
Таня»
Получил сразу два письма от Танюши Андриец из тюрьмы. Не понятно, почему они пришли «комплектом», отосланы они были 10 и 18 мая. Пути тюремной почты неисповедимы…Письмо первое:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Получила ваше письмо как раз на День Победы. Ещё раз поздравляю вас с Праздником! Мы с сокамерницей слушали сводки новостей, а вечером — салют, и хотя его не было видно, мы очень радовались, что несмотря на запрет, он был. Люди — молодцы!
И ещё удалось перекинуться несколькими репликами с Еленой Крейле — она гуляла в соседнем прогулочном дворике. Нас, правда, быстро «засекли» и пригрозили «рапортом», но поздравить друг друга мы успели. Верю, что всё у нас будет хорошо.
…Спасибо Вам, вы так точно описали то, что я чувствую, что ощутила сразу после попадания сюда: в неволе действительно можно быть намного более свободным, чем на воле. Свобода вообще не связана с тем, где ты находишься. Потому отнять у человека свободы никто не может, только сам человек может себя её лишить.
Губерман пишет:
Поскольку предан я мечтам,
То я сижу в тюрьме не весь,
А часть витает где-то там,
И только часть ютится здесь.
Это правда. Мы там, где наши мысли, а запретить нам мыслить, как и заставить нас поменять свои убеждения, никто не может. К тому же ведь страх перед чем-то — это тоже несвобода. Помещая нас в тюрьму, нам помогают избавиться от страха перед ней, а значит, делают нас свободнее внутренне! И я тоже не собираюсь никуда сбегать, сейчас это уже дело принципа. Потому я вас понимаю! Будем бороться!
…Но за Марата очень рада! Передавайте ему привет! Я правда волновалась, как там с ним будет, он ещё и без адвоката теперь… Насчёт меня — я тоже надеюсь, что в июне меня отпустят. И Марата, и Линдермана, и Гапоненко держали 4 месяца. Дольше, мне кажется, только Панкратова. Потому — жду!
Так что до скорой встречи, я в это верю! Обнимаю! И ещё раз большое вам спасибо за поддержку!
Таня
10.05.23»
Письмо второе:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо вам за предыдущее письмо — вы придали мне уверенности.
Мне тоже предлагали нечто подобное, но то, что предлагали мне, было даже не сделкой со следствием, не признанием своей вины, а сделкой с совестью. А когда я отказалась, у них был такой оскорблённый вид, как будто я только что отказалась от величайшего предложенного ими блага, не от совершенной подлости. [Под «нечто подобное» Таня имеет в виду мой ей рассказ в письме, как мне предлагали «сделку со следствием». Типа — «покаяться». И что я отказался. — Ю.А.]
Впрочем, это было в самом начале. Теперь они ничего такого не предлагают, а просто мстят, продлевая меру пресечения. Но 6-го или примерно в этих числах июня, должна появиться хоть какая-то ясность. Либо добавят новую статью, либо, наверное, отпустят…
У Водолаунина прочитала вчера, что суть различия между уголовными делами и политическими: первые от дела ищут человека, а вторые ищут человеку дело. Это точно. Толстой говорил, что в мире нет виноватых, а у нас нет невиновных, если только есть цель избавиться от человека — посадить/вынудить уехать из страны, заставить замолчать… Особенно с такими «универсальными» статьями, как 74-я, 81-я, 80-я — это проще простого. В общем, я считаю дни в ожидании июня.
Здесь время течёт не так, как на воле. Минуты и часы тянутся, а вот дни и недели сжимаются, сплющиваются за счёт своего однообразия. У меня такое ощущение, что меня задержали не 3 с половиной месяца назад, а вчера. Ну или несколько дней назад. Наверное, задержание, обыск и первый допрос произвели на меня самое глубокое впечатление. Они продолжают мне до сих пор сниться по ночам. И это не самые приятные сны. Но чаще снится что-то хорошее, слава богу.
Я очень уважаю, что вы, несмотря ни на что, несмотря на давление, под которым вы находитесь столько лет, остаётесь таким жизнерадостным! И продолжаете писать такие чудесные тексты. И ещё так меня поддерживать…
Обнимаю вас!
18.05.23»
Письмо третье:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо за письмо и за поздравление с днём рожденья! И за новости — мне всё очень интересно!..
...Я тоже заранее знала, что меня не выпустят, — после того, как за неделю до пересмотра меры пресечения поменяли статью. У меня даже не 1-я часть 89-й статьи, а 2-я…(справка, что это за 89-я статья, часть 2 — см. внизу — прим. Ю.А). То есть, если я правильно понимаю, меня хотят обвинить в совершении особо тяжкого преступления типа геноцида в составе преступной группировки. Звучит настолько дико и абсурдно, что даже трудно иногда поверить в реальность происходящего, кажется, что всё это сон.
Впрочем, я думаю, что просто таким образом меня пытаются ломать. Так что надо держаться, дождаться обвинения/узнать, что за геноцид я проводила… А потом — защищаться, бороться. Верю в то, что всё закончится хорошо. Надо только запастись терпением…
У меня много хороших книг, когда в них погружаешься с головой — нет никакой тюрьмы.
...А тут как-то меня подселили к француженке, которая попала за нелегальное пересечение границы с Беларусью и Латвией. Она не знала ни одного языка, кроме французского, которым я не владею, и была жутко напугана и целыми днями либо смотрела в одну точку, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча (типа «liberte, liberte!»), или с интервалом в 5 минут на протяжении всего дня подходила ко мне, со слезами тараторила что-то.
Спрашивала (это я уже научилась понимать), когда её отсюда депортируют, и что с ней будет потом? Я на пальцах объясняла, что через полтора месяца её депортируют во Францию, будет ей «liberte», и всё будет хорошо. Она радостно кивала, но успокаивалась только на несколько минут, потом всё начиналось сначала…
А тут я её невольно запугала ещё больше: она спросила, за что я здесь? А как объяснить? Жестами? Ну я медленно на английском, используя по мере возможности интернациональные слова, объяснила, что я тут по политическим причинам, что в Латвии — русофобия и национализм, и людей иногда сажают за «неправильные» взгляды. Но изо всей моей тирады она уловила только слово «национализм», и это повергло её в ещё больший ужас, она стала ещё больше испуганной. Только к вечеру я поняла, в чём дело: она — негритянка, и вообразила, что за цвет кожи её будут тут обижать и издеваться над ней. Успокоить её до конца, мне кажется, уже не удалось…
Через несколько дней её куда-то перевели. Я была, признаться, рада, потому что с ней начинала сама сходить потихонечку с ума. Жалко её, не уверена, что она выйдет отсюда в здравом уме. Всё-таки заключение — это насилие над человеком, и не все его над собой терпят. К тому же, она в чужой стране, о которой ничего не знает, и без языка… Вот немножко о тюремных буднях…
А ещё: 5 июня я получила, помимо продления ареста ещё на 2 месяца, письмо из МВД — насколько я понимаю, такие письма сейчас будут рассылаться всем «врагам народа», сидящим в тюрьме. Суть в том, что МВД получило от СГБ сведения о вредоносности моей персоны и о том, что мой выезд за границу может создать угрозу национальной безопасности. Потому они изымают мой паспорт на год для устранения этой угрозы. Интересно, зачем нужна такая мера, если я и так в тюрьме? Мы настолько опасны, что просто держать нас в заключении уже мало? Или это чтобы «добить»?
Но от этого письма мне стало смешно: сколько сил, денег тратятся на борьбу с нами вместо того, чтобы отправить эту энергию и ресурсы в созидательное русло…
…А так пока новостей у меня больше нет. Честно — после того, как поменяли статью, было тяжеловато, но сейчас я уже настроилась на борьбу, держу себя в руках. Всё будет хорошо, и мы всё выдержим!
Обнимаю,
Таня
25.06.23»
Статья 89. Преступная организация
(1) За создание преступной организации (сообщества) в составе не менее пяти лиц в целях совершения особо тяжких преступлений против человечности или мира, военных преступлений, совершения геноцида или совершения особо тяжких преступлений против государства, а равно за участие в такой организации либо в ее составе организованной группы или иного преступного формирования — наказывается лишением свободы на срок от восьми до семнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой, а также с испытательным надзором на срок до трех лет или без такового.
(2) За руководство преступной организацией или участие в преступлениях, совершенных такой организацией, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет с конфискацией имущества или без таковой и с испытательным надзором на срок до трех лет.
Самое главная и приятная новость этого года по общему признанию всех моих друзей и подписчиков — выход политической узницы Латвии Танечки Андриец на свободу из Рижской женской тюрьмы и замена ей меры пресечения.
Недавно она была ознакомлена с ограничениями свободы, наложенными на опальную студентку следователем СГБ, который готовит Татьяне обвинение по тяжкой уголовной статье — 89.1 ч.2
Напомню, речь идет о Телеграм-канале «Антифашисты Прибалтики», который по мнению латвийских властей является угрозой безопасности Латвии. Хотя Татьяна никогда не публиковалась на этом канале и не была его организатором или админом, а была всего лишь знакома с отметившимися там экс-рижанами, именно ей хотят предъявить тяжкие обвинения — раз уж так удачно девушка, приехавшая в Ригу на зимние каникулы, подвернулась им под руку. Грех же было этим не воспользоваться...
Таня провела под следствием в тюрьме 8 месяцев, после чего ей была заменена мера пресечения. У нее остался запрет от МВД на выезд из Латвии на один год. Как сообщила адвокат, содержание под стражей Тане заменили на полицейский надзор, девочке надо будет отмечаться два раза в неделю в полицейском участке, есть запреты на встречи с некоторыми людьми и публикации в соцсетях. Видимо, на политические темы...
Поскольку это уголовное дело засекречено, ни адвокат, ни ее подопечная не могут разглашать его материалы. Прошу своих коллег журналистов отнестись к этому с пониманием, и не обижаться на Татьяну за ее отказ от интервью им.
Пока обвинения с нее не сняты, любое неосторожно сказанное ею слово может обернуться против нее. Впереди предстоит главная битва.Татьяна полна решимости доказать свою невиновность на суде. Просто пожелаем ей удачи и полной победы!
Чем можем — поможем. Как и делали все эти месяцы. Еще раз — огромное спасибо всем неравнодушным людям, которые откликнулись на наш призыв и принимали горячее участие в ее судьбе. Но, думаю, об этом она сама еще скажет. Благодарить пока не запрещено!
Алла Березовская, журналист.
Справка редактора: по состоянию на конец августа 2024 года Т. Андриец получила материалы своего уголовного дела из прокуратуры для ознакомления. Вслед за этим дело должно быть отправлено в суд.
Поражаюсь стойкости этой 23-летней девочки, почти в 3 раза моложе меня… Сама сидит там уже полгода, а не ушла в себя, не возненавидела весь мир. Наоборот — сочувствует своим сокамерницам, сила воли этой девочки поражает. Почитайте её письмо, это пронзительно… (Юрий Алексеев).
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо, что присылаете мне много интересных статей. (Я регулярно шлю Танюше интересное из Сети в толстых конвертах, распечатываю. В тюрьме интернета нет. Прим. Ю.А.)
Я, конечно, в курсе основных новостей, но источники у меня — сами понимаете… Латвийские новости даже противно слушать. Чаще всего слушаю ВВС по радио, местечковые же новости (об электроскутерах, о том, что в лесу появились лисички или в правительстве произошла очередная рокировка) мне не очень интересны, о важном же они умалчивают.
Я очень сочувствую всем политическим узникам. Мы регулярно переписываемся с Палецкисом (его книга у меня — настольная!), с Грейчусом и с одним политзаключенным из Германии. А Сергей Середенко поделился со мною «советами бывалого». Я рада, что у него и у Палецкиса сроки подходят к концу.
…Вы удивились, почему мою француженку потянуло на латвийско-белорусскую границу. (В прошлом письме Таня написала, что сидела в одной камере с гражданкой Франции, которую держали в СИЗО за нелегальный переход белорусско-латвийской границы. Прим. Ю.А.)
Она переводила через границу своего брата. Его, кстати, оставили в Беларуси, она за него тоже очень переживала. Полагаю, что сама она живёт во Франции давно (поскольку имеет гражданство), а брат, наверное, гражданин какой-то африканской республики, вот она и хотела «перетащить» его к себе. Не знаю, к сожалению, о ней больше ничего, но обычно таким «нелегалам» дают 2 месяца (максимальный срок по этой статье — 4), потом депортируют. Так что в конце концов у неё всё должно быть хорошо, главное, чтобы вышла отсюда психически здоровым человеком.
К сожалению, здесь много грустных и трагических историй и судеб. Некоторые сидят в изоляторе годами, как, например, моя сокамерница, у которой в результате пожара погиб ребёнок, и её приговорили за непредумышленное убийство к 6-ти годам. Она судится уже 4-й год (сейчас у неё — рассмотрение апелляции), и всё это время она сидит в СИЗО, то есть практически 24/7 — в камере 4 года. За это время она потеряла здоровье — и физическое, и психическое, сидит на тяжелых антидепрессантах. Другая моя сокамерница — одна из первых — сидит в изоляторе уже 6-й год. Ей 38, но она вся седая. Говорит, поседела за первые месяцы в тюрьме…
Конечно, здесь есть разные люди, и вовсе не хочу сказать, что все тут поголовно сидят без вины. Но много — попавших по трагической случайности, но их всё равно даже до суда держат в тюрьме, будто они представляют какую-то угрозу для общества. И многие выходят отсюда уже нездоровыми людьми с поломанной психикой. А могли бы работать, платить налоги, искупать свои ошибки, делая добро и принося пользу обществу. Мне кажется, сидеть долго без работы — очень вредно…
Просто система у нас устроена так, что если тебе вынесен приговор, и ты его не оспариваешь, то ты отправляешься на зону. Там — больше свободы: возможность работать, учиться, выходить из камер, гулять под открытым небом и жить без решеток на окнах. Так же оттуда можно подавать на УДО и на поселение. Но если ты подал апелляцию или кассацию — тогда сиди в изоляторе дальше, терпи, раз не доверяешь нашему правосудию.
Скорее всего это делается для того, чтобы люди реже оспаривали решения суда, иначе трудно объяснить такой парадокс, что подследственных, хотя их вина ещё не доказана, содержат в более суровых условиях, чем осуждённых. Иногда даже сидящих на зоне, которые плохо себя ведут, отправляют в качестве наказания к нам в изолятор.
…Кстати, насчёт русских и латышских школ: у меня была одно сокамерница — преподавательница по математике и статистике в одном из латвийских вузов. Она латышка, но призналась, что у русских ребят база по её предмету обычно крепче, чем у выпускников латышских школ. И это до сих пор, несмотря на старания «реформаторов»…
…И я тоже, как и вы, очень жду суда. Фантазия у СГБ, конечно, бурная, но хочется уже увидеть и какие-то факты, доказательства, материалы дела… Пока же мало, что понятно. Неизвестность, конечно, давит, но я понимаю, что это и есть их цель — продержать нас в таком состоянии как можно дольше, в надежде сломать, склонить к «сотрудничеству» и пр. Ничего, они только делают нас сильнее, укрепляют нашу волю.
Обнимаю вас!
Таня»
Получил сразу два письма от Танюши Андриец из тюрьмы. Не понятно, почему они пришли «комплектом», отосланы они были 10 и 18 мая. Пути тюремной почты неисповедимы…Письмо первое:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Получила ваше письмо как раз на День Победы. Ещё раз поздравляю вас с Праздником! Мы с сокамерницей слушали сводки новостей, а вечером — салют, и хотя его не было видно, мы очень радовались, что несмотря на запрет, он был. Люди — молодцы!
И ещё удалось перекинуться несколькими репликами с Еленой Крейле — она гуляла в соседнем прогулочном дворике. Нас, правда, быстро «засекли» и пригрозили «рапортом», но поздравить друг друга мы успели. Верю, что всё у нас будет хорошо.
…Спасибо Вам, вы так точно описали то, что я чувствую, что ощутила сразу после попадания сюда: в неволе действительно можно быть намного более свободным, чем на воле. Свобода вообще не связана с тем, где ты находишься. Потому отнять у человека свободы никто не может, только сам человек может себя её лишить.
Губерман пишет:
Поскольку предан я мечтам,
То я сижу в тюрьме не весь,
А часть витает где-то там,
И только часть ютится здесь.
Это правда. Мы там, где наши мысли, а запретить нам мыслить, как и заставить нас поменять свои убеждения, никто не может. К тому же ведь страх перед чем-то — это тоже несвобода. Помещая нас в тюрьму, нам помогают избавиться от страха перед ней, а значит, делают нас свободнее внутренне! И я тоже не собираюсь никуда сбегать, сейчас это уже дело принципа. Потому я вас понимаю! Будем бороться!
…Но за Марата очень рада! Передавайте ему привет! Я правда волновалась, как там с ним будет, он ещё и без адвоката теперь… Насчёт меня — я тоже надеюсь, что в июне меня отпустят. И Марата, и Линдермана, и Гапоненко держали 4 месяца. Дольше, мне кажется, только Панкратова. Потому — жду!
Так что до скорой встречи, я в это верю! Обнимаю! И ещё раз большое вам спасибо за поддержку!
Таня
10.05.23»
Письмо второе:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо вам за предыдущее письмо — вы придали мне уверенности.
Мне тоже предлагали нечто подобное, но то, что предлагали мне, было даже не сделкой со следствием, не признанием своей вины, а сделкой с совестью. А когда я отказалась, у них был такой оскорблённый вид, как будто я только что отказалась от величайшего предложенного ими блага, не от совершенной подлости. [Под «нечто подобное» Таня имеет в виду мой ей рассказ в письме, как мне предлагали «сделку со следствием». Типа — «покаяться». И что я отказался. — Ю.А.]
Впрочем, это было в самом начале. Теперь они ничего такого не предлагают, а просто мстят, продлевая меру пресечения. Но 6-го или примерно в этих числах июня, должна появиться хоть какая-то ясность. Либо добавят новую статью, либо, наверное, отпустят…
У Водолаунина прочитала вчера, что суть различия между уголовными делами и политическими: первые от дела ищут человека, а вторые ищут человеку дело. Это точно. Толстой говорил, что в мире нет виноватых, а у нас нет невиновных, если только есть цель избавиться от человека — посадить/вынудить уехать из страны, заставить замолчать… Особенно с такими «универсальными» статьями, как 74-я, 81-я, 80-я — это проще простого. В общем, я считаю дни в ожидании июня.
Здесь время течёт не так, как на воле. Минуты и часы тянутся, а вот дни и недели сжимаются, сплющиваются за счёт своего однообразия. У меня такое ощущение, что меня задержали не 3 с половиной месяца назад, а вчера. Ну или несколько дней назад. Наверное, задержание, обыск и первый допрос произвели на меня самое глубокое впечатление. Они продолжают мне до сих пор сниться по ночам. И это не самые приятные сны. Но чаще снится что-то хорошее, слава богу.
Я очень уважаю, что вы, несмотря ни на что, несмотря на давление, под которым вы находитесь столько лет, остаётесь таким жизнерадостным! И продолжаете писать такие чудесные тексты. И ещё так меня поддерживать…
Обнимаю вас!
18.05.23»
Письмо третье:
«Здравствуйте, дорогой Юрий!
Спасибо за письмо и за поздравление с днём рожденья! И за новости — мне всё очень интересно!..
...Я тоже заранее знала, что меня не выпустят, — после того, как за неделю до пересмотра меры пресечения поменяли статью. У меня даже не 1-я часть 89-й статьи, а 2-я…(справка, что это за 89-я статья, часть 2 — см. внизу — прим. Ю.А). То есть, если я правильно понимаю, меня хотят обвинить в совершении особо тяжкого преступления типа геноцида в составе преступной группировки. Звучит настолько дико и абсурдно, что даже трудно иногда поверить в реальность происходящего, кажется, что всё это сон.
Впрочем, я думаю, что просто таким образом меня пытаются ломать. Так что надо держаться, дождаться обвинения/узнать, что за геноцид я проводила… А потом — защищаться, бороться. Верю в то, что всё закончится хорошо. Надо только запастись терпением…
У меня много хороших книг, когда в них погружаешься с головой — нет никакой тюрьмы.
...А тут как-то меня подселили к француженке, которая попала за нелегальное пересечение границы с Беларусью и Латвией. Она не знала ни одного языка, кроме французского, которым я не владею, и была жутко напугана и целыми днями либо смотрела в одну точку, раскачиваясь из стороны в сторону и что-то бормоча (типа «liberte, liberte!»), или с интервалом в 5 минут на протяжении всего дня подходила ко мне, со слезами тараторила что-то.
Спрашивала (это я уже научилась понимать), когда её отсюда депортируют, и что с ней будет потом? Я на пальцах объясняла, что через полтора месяца её депортируют во Францию, будет ей «liberte», и всё будет хорошо. Она радостно кивала, но успокаивалась только на несколько минут, потом всё начиналось сначала…
А тут я её невольно запугала ещё больше: она спросила, за что я здесь? А как объяснить? Жестами? Ну я медленно на английском, используя по мере возможности интернациональные слова, объяснила, что я тут по политическим причинам, что в Латвии — русофобия и национализм, и людей иногда сажают за «неправильные» взгляды. Но изо всей моей тирады она уловила только слово «национализм», и это повергло её в ещё больший ужас, она стала ещё больше испуганной. Только к вечеру я поняла, в чём дело: она — негритянка, и вообразила, что за цвет кожи её будут тут обижать и издеваться над ней. Успокоить её до конца, мне кажется, уже не удалось…
Через несколько дней её куда-то перевели. Я была, признаться, рада, потому что с ней начинала сама сходить потихонечку с ума. Жалко её, не уверена, что она выйдет отсюда в здравом уме. Всё-таки заключение — это насилие над человеком, и не все его над собой терпят. К тому же, она в чужой стране, о которой ничего не знает, и без языка… Вот немножко о тюремных буднях…
А ещё: 5 июня я получила, помимо продления ареста ещё на 2 месяца, письмо из МВД — насколько я понимаю, такие письма сейчас будут рассылаться всем «врагам народа», сидящим в тюрьме. Суть в том, что МВД получило от СГБ сведения о вредоносности моей персоны и о том, что мой выезд за границу может создать угрозу национальной безопасности. Потому они изымают мой паспорт на год для устранения этой угрозы. Интересно, зачем нужна такая мера, если я и так в тюрьме? Мы настолько опасны, что просто держать нас в заключении уже мало? Или это чтобы «добить»?
Но от этого письма мне стало смешно: сколько сил, денег тратятся на борьбу с нами вместо того, чтобы отправить эту энергию и ресурсы в созидательное русло…
…А так пока новостей у меня больше нет. Честно — после того, как поменяли статью, было тяжеловато, но сейчас я уже настроилась на борьбу, держу себя в руках. Всё будет хорошо, и мы всё выдержим!
Обнимаю,
Таня
25.06.23»
Статья 89. Преступная организация
(1) За создание преступной организации (сообщества) в составе не менее пяти лиц в целях совершения особо тяжких преступлений против человечности или мира, военных преступлений, совершения геноцида или совершения особо тяжких преступлений против государства, а равно за участие в такой организации либо в ее составе организованной группы или иного преступного формирования — наказывается лишением свободы на срок от восьми до семнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой, а также с испытательным надзором на срок до трех лет или без такового.
(2) За руководство преступной организацией или участие в преступлениях, совершенных такой организацией, предусмотренных частью первой настоящей статьи, наказывается пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок от десяти до двадцати лет с конфискацией имущества или без таковой и с испытательным надзором на срок до трех лет.
Самое главная и приятная новость этого года по общему признанию всех моих друзей и подписчиков — выход политической узницы Латвии Танечки Андриец на свободу из Рижской женской тюрьмы и замена ей меры пресечения.
Недавно она была ознакомлена с ограничениями свободы, наложенными на опальную студентку следователем СГБ, который готовит Татьяне обвинение по тяжкой уголовной статье — 89.1 ч.2
Напомню, речь идет о Телеграм-канале «Антифашисты Прибалтики», который по мнению латвийских властей является угрозой безопасности Латвии. Хотя Татьяна никогда не публиковалась на этом канале и не была его организатором или админом, а была всего лишь знакома с отметившимися там экс-рижанами, именно ей хотят предъявить тяжкие обвинения — раз уж так удачно девушка, приехавшая в Ригу на зимние каникулы, подвернулась им под руку. Грех же было этим не воспользоваться...
Таня провела под следствием в тюрьме 8 месяцев, после чего ей была заменена мера пресечения. У нее остался запрет от МВД на выезд из Латвии на один год. Как сообщила адвокат, содержание под стражей Тане заменили на полицейский надзор, девочке надо будет отмечаться два раза в неделю в полицейском участке, есть запреты на встречи с некоторыми людьми и публикации в соцсетях. Видимо, на политические темы...
Поскольку это уголовное дело засекречено, ни адвокат, ни ее подопечная не могут разглашать его материалы. Прошу своих коллег журналистов отнестись к этому с пониманием, и не обижаться на Татьяну за ее отказ от интервью им.
Пока обвинения с нее не сняты, любое неосторожно сказанное ею слово может обернуться против нее. Впереди предстоит главная битва.Татьяна полна решимости доказать свою невиновность на суде. Просто пожелаем ей удачи и полной победы!
Чем можем — поможем. Как и делали все эти месяцы. Еще раз — огромное спасибо всем неравнодушным людям, которые откликнулись на наш призыв и принимали горячее участие в ее судьбе. Но, думаю, об этом она сама еще скажет. Благодарить пока не запрещено!
Алла Березовская, журналист.
Справка редактора: по состоянию на конец августа 2024 года Т. Андриец получила материалы своего уголовного дела из прокуратуры для ознакомления. Вслед за этим дело должно быть отправлено в суд.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Елена Крейле
У НИХ ДАВНО ВСЕ РЕШЕНО
Тюремные хроники
Алла Березовская
Журналист
НОВОСТИ О СВЕТЛАНЕ НИКОЛАЕВОЙ
Рига. Ильгуциемская тюрьма
Алла Березовская
Журналист
СИЖУ В ТЮРЬМЕ ЗА ЧУЖИЕ ДРАКИ
Вести о Елене Крейле
Алла Березовская
Журналист
ТЮРЕМНЫЕ БУДНИ СВЕТЛАНЫ НИКОЛАЕВОЙ
Из писем