Дело было не помню в каком году. Собрался я с женой впервые слетать в Стокгольм на несколько денечков. Я-то что! Беру с собой обычно минимум вещей, которые вполне помещаются в наплечную сумку, а жена... Думаю, тут посочувствуют мне все мужчины и дружно не поймут нашей мужской печали подавляющее большинство женщин...

Жена, взяв, по ее мнению, лишь самый-самый необходимый в дороге минимум-преминимум вещей, едва укладывает их в пару среднего размера чемоданов. Ну и плюсом, конечно же, — мечта любого иллюзиониста — обыкновенная дорожная женская сумочка с присущим лишь этому аксессуару волшебным свойством вмещать в себя предметы, совокупный объем которых в разы превосходит ее собственный. Итак, со всей поклажей и хорошим настроением направились мы в аэропорт города Риги.

До этого мы как-то давненько не летали, и мне не приходилось сталкиваться с последними авангардными идеями в сфере обеспечения безопасности полетов — запретом провозить жидкости в объеме свыше 100 мл в ручной клади. Это новшество поставило мою супругу перед трудноразрешимой дилеммой: отправить багажом емкости с различными шампунями, маслами, лосьонами (и подвергнуть все остальные вещи риску быть залитыми всем этим) либо везти в ручной клади?

Поразмыслив над проблемой, как человек обстоятельный и законопослушный, она из бесчисленного множества всех бутылок, пузырьков и разнообразных прочих емкостей причудливых форм выбрала лишь те, в которых навскидку и оставалось не более 100 мл. Всю эту дорогую ее тактильным и обонятельным рецепторам косметику, а также и множество прочего терпеливо вместила женская сумка.

Конфликт мировоззрений случился на досмотре. Сотрудница аэропорта нордической внешности, заглянув внутрь сумочки и обнаружив там милые душе и телу супруги емкости, продемонстрировала нам свой истинный, отнюдь не северный темперамент громким шипением, из которого мы поняли, что есть неграмотные люди, которые не понимают, что дело не в количестве жидкости внутри объема, а в самом объеме тары! Тара не должна превышать 100 мл.

«Тара»! Большего и столь откровенного цинизма по отношению к святым для жены предметам продемонстрировать было трудно, и даже бесцеремонное рытье этой валькирии внутри сумочки меркло по сравнению с использованным термином. Она потрошила сумку, как голодная гиена жертву, не пропустила ничего из «тары», всю ее извлекла и показательно выбросила...

«Чертова косметика», думал я и злился на глупую ситуацию, в которую мы попали. Жена же была тиха и печальна. Утешила мою супругу, на себе прочувствовавшую смысл слов главной героини фильма «Раба любви» о том, что «господа — вы звери, вы звери, господа», лишь возможность восполнить урон в магазинах внутри аэропорта, с поправкой на правильную трактовку инструкций.

Успешный перелет и последующее прибытие в гостиницу постепенно вернули ей веру в гуманизм. Жизнь вроде стала понемногу налаживаться. И супруга попросила меня помыть стоявшие в душевой два стакана. «Чем помыть, дорогая? Мылом?» — спросил я. «Нет, нет, не мылом — содой, я положила ее в пакетике на умывальник». — «Ты ее в аэропорту купила?» — напрягся я. «Нет! Зачем же? С собой привезла, только что из сумочки достала».

«ИЗ СУМОЧКИ!!!» — мне поплохело, но теплилась надежда на то, что сода была в заводской упаковке. Описывать дальнейшее в рамках общеупотребительной лексики мне трудно, но чтобы не впасть в крайность, перейду на хорошо мне известный сухой язык протокола:

«На левом краю плоской части фаянсового умывальника, расположенного напротив входной двери в санузел, находился прозрачный полиэтиленовый пакет, завязанный сверху в простой узел. Внутри пакета имелся мелкокристаллический порошок белого цвета объемом примерно в две пригоршни. Вес содержимого около 150 граммов. Порошок выраженного запаха не имел. Установить его химический состав без методов специального исследования не представлялось возможным».

Я посмотрелся в зеркало над умывальником. Отражение на меня. «Ну что? — насмешливо спросило оно, — зря ругался на емкости? Если бы не «заточенность» валькирии на них, в каком интерьере бы ты сейчас ждал результатов «специального исследования»? И ведь точно уж не в Стокгольме».