---

В 2007 году я написал статью о президентстве Вайры Вике-Фрейберги. Сегодня, на фоне странных событий вокруг могилы для ВВФ, статья вновь обрела актуальность.

Я не претендую здесь на всесторонний и беспристрастный анализ президентства ВВФ. Уверен, что время для такого исследования еще не наступило — ведь не все процессы, запущенные ею или с ее участием, привели к зримым и очевидным результатам, не все посеянные семена дали урожай, не все дела доведены до их логического конца.

Однако уже можно и нужно о многом сказать. Начну все же с личных и потому весьма субъективных впечатлений и оценок.
 

---

  
 
С момента вступления ВВФ на высший пост в государстве мне не раз и не два приходилось видеть ее в деле, слушать ее выступления, общаться с ней лично, напрямую, без посредников и переводчиков — и первое качество, которое бросалось в глаза, было упрямое высокомерие. Оно проявлялось временами столь очевидно, что поначалу попросту отталкивало.

Известно, что высокомерие довольно типично для наших «западников», однако у большинства тех латышей, которые вернулись из «ссылки», в основе этого высокомерия лежал некий идеализм, убеждение в собственной чистоте, в превосходстве и сверхценности западного образования и своего жизненного опыта.

Со временем у многих это чувство притупилось и отошло на второй план. У ВВФ оно не только не ослабело, но, наоборот, приобрело к концу президентства прямо монументальные формы.

Я думаю, что где-то внутри она глубоко презирала и презирает и большинство политиков, депутатов, и львиную долю министров, и прессу, и электоральные массы.

Не удивлюсь, если уже в ближайшее время где-нибудь в Нью-Йорке или Торонто выйдут в свет мемуары г-жи Вике-Фрейберги, в которых она откровенно и без купюр выскажется насчет современной латвийской политической жизни и широкого круга ее персонажей.


Вторая главенствующая черта ВВФ — упрямство и жесткость. С ней всегда очень сложно было вести мало-мальски предметную дискуссию — очень быстро она становилась глухой и слепой к оппоненту.

Когда в моменты многочисленных правительственных кризисов г-жа Вике-Фрейберга приглашала меня — по заведенному порядку — для консультаций в Рижский замок, я всегда знал наперед сценарий этих встреч: она с каменным лицом и без капли живой реакции выслушает мнение нашей фракции, затем произнесет некоторый текст — без всякого расчета на возможное обсуждение и уж тем более на поиск компромисса.

Все существо ее говорило при этом: «Вы играете свою игру, а я — свою». Выражаясь чеховским образом, в политике она всегда была «человеком в футляре».

Лишь иногда нервы ее сдавали, и она позволяла себе эмоциональную фразу или поступок.

Среди примеров, лежащих на поверхности, можно припомнить слова, сказанные русским школьникам в период выступлений против реформы образования: «Хотите протестовать — одевайтесь потеплей, на улице холодно». В тот момент это напомнило классические слова Марии-Антуанетты: «Бунтуют? У них нет хлеба? Пускай едят пирожные...»

Можно тут припомнить, например, и обещание выучить русский язык. Да и последнюю по времени истерику — насчет того, что партия, выдвинувшая Айвара Эндзиньша на пост президента, финансируется враждебными внешними силами...


Еще одной ее слабостью всегда было и остается тщеславие, желание публичной близости с мировыми лидерами.

На этот счет можно припомнить не только ее поцелуи с Бушем и ту знаменитую пробежку по трапу самолета «номер один». Здесь же следует упомянуть и спешную, плохо подготовленную встречу с Путиным в Альпах — и, конечно, попытку стать генсеком ООН, кульминацией которой стал смешной во всех смыслах звонок Пабрикса Лаврову с просьбой к России поддержать кандидатуру Вике-Фрейберги на голосовании в Совбезе.

В известном смысле это тщеславие все же было удовлетворено, причем даже очень публично — в тот вечер, когда г-жа Вике-Фрейберга оказалась за одним столиком сразу и с Путиными, и Бушами.

Открытым для меня и, я думаю, еще очень многих остается вопрос: кого ВВФ считает своими учителями в политике? Думаю, что среди них не было ее латвийских коллег или предшественников.

А кто же был? Дождемся мемуаров... Время определенных и четких оценок президентства ВВФ, как было сказано, еще не пришло.


Но есть ряд бесспорных вещей, о которых уже можно говорить сегодня.

Первое. За восемь лет президентства г-жа Вике-Фрейберга так и не заметила (или не поняла) того парадоксального обстоятельства, что, несмотря на годы независимости, латыши не осознают себя в Латвии реальным большинством, а русские — меньшинством.

В стране отсутствует мало-мальски продуктивный диалог между двумя крупнейшими общинами (кроме, разве что, бытовой и частично деловой сферы), и что следствием этого обстоятельства стал раскол в обществе. Двухобщинная реальность в любой момент готова перейти из латентной формы в зримую и осязаемую.

Второе. Г-жа Вике-Фрейберга переехала в Президентский замок из вполне пиаровской конторы, каковой, без сомнения, является Институт Латвии.

Заняв высший в стране государственный пост, она не смогла отказаться от привычной пиаровской парадигмы, и большую часть отпущенных ей сил и средств потратила на полировку внешнего образа Латвии. Отдадим ей должное — в этом своем деле ВВФ преуспела и заслужила по итогам двух своих сроков крепкую четверку с плюсом (то есть «весьма хорошо»). Успехи же на других направлениях выглядели гораздо скромнее.

Третье. Президентство ВВФ пришлось на период бурной интеграции с ЕС. Перемены между 1999 и 2007 годами выглядели гораздо более впечатляющими, чем между 1991 и 1997 гг.

Перспектива войти в Европу родила в свое время в латвийском обществе целую радугу расчетов и надежд. Богатые надеялись, что оседлав потоки европейских денег, они станут еще богаче, и это вполне произошло. Бедные верили, что ЕС спасет их от нищеты или, как минимум, даст возможность трудовой эмиграции в наиболее развитые страны; надежды эти тоже в известной степени оправдались.

Нацменьшинства, конечно, тихо верили в уравнивание их прав с правами титульной нации; этого не случилось, но ведь грубых этнических чисток все же удалось избежать!..

Все эти маленькие и большие успехи так или иначе влияли на рейтинг ВВФ в позитивном смысле, подняв ее на редкую для Латвии высоту. В этом смысле она была подобна луне — светила не своим, а отраженным светом. И это тоже факт, только вот нужно его правильно оценить...


Если же задать настоящий «президентский вопрос»: оставила ли Вайра Вике-Фрейберга свою страну в лучшем положении, чем она приняла ее — то здесь есть над чем подумать и поспорить. Да, витрина страны и ее имидж стали более яркими и гладкими — и в некоторых местах даже достигли определенного гламура. Наиболее острые противоречия отошли на второй план.

Из нации «едоков салаки» и безработных мы превратились в нацию девелоперов и гастарбайтеров. Включились в систему глобального экспорта демократии. Вступили в НАТО — и даже пролили кровь за атлантическое дело. Занялись реальной политикой — и даже встали на путь примирения с восточным соседом.

Все это звучит и выглядит хорошо. Но мы-то сами лучше любого стороннего наблюдателя знаем свои болячки, которые никуда не делись, а лишь укрыты от посторонних глаз. И с каждым днем все лучше понимаем, насколько они опасны и как легко могут дать болезненный рецидив, который может стать неожиданным финалом эпохи вайрианства.


И все же президентство г-жи Вике-Фрейберги — пьеса с открытым финалом, и оставлять нас с вами на самих себя она не намерена. Судите сами: довольно неожиданно уходящий президент вмешалась в то, во что вмешиваться, в общем-то, не имела права — в выборы нового президента страны. Причем сделала это в циничной и «неджентльменской» форме, поставив в вину Айвару Эндзиньшу советское прошлое.

Вообще говоря, ВВФ следовало бы самой прикусить себе язык хотя бы потому, что она вернулась на родину не на штыках американских или чьих-то там еще солдат, а именно благодаря тем стремительным и мирным эволюционным процессам конца 80-х — начала 90-х, к которым г-н Эндзиньш имел самое прямое отношение; как известно, Декларация о независимости Латвии писалась в помещениях университетского парткома, а Эндзиньш в то время как раз этот комитет и возглавлял.

Своим заявлением о «неполноценности» Эндзиньша как возможного президента Вайра Вике-Фрейберга вольно или невольно возобновила застарелую дискуссию о том, кто более прав и чист перед историей: латыши, которые жили в СССР, или те, кто пребывал в эти годы в «тримде». Это плохая, вредная дискуссия, потому что она лишь углубляет так и не зажившую до сих пор трещину между «иностранными» латышами и «местными».

Но может такая цель и ставилась? Недаром ведь сказано: разделяй и властвуй!

 
 

---

Читайте также:
Владимир Симиндей. Хотелось бы большей откровенности от экс-президента Латвии
 

---