…Врачи и медсестры работают, средняя продолжительность жизни в Латвии увеличилась более ощутимо, чем в других странах. Сократилась смертность новорожденных. Возрастает количество лет, прожитых в здравии, сокращается количество летальных исходов в результате сердечно-сосудистых заболеваний.
 
И это все — вопреки длящемуся уже 25 лет нежеланию правительства решить проблемы здравоохранения, вопреки недостаточному финансированию.
 
Молодежь из стран Западной Европы желает изучать медицину в Риге, наши врачи и медсестры востребованы во всем мире — значит, и уровень медицинского образования у нас вполне неплохой.
 
Латышу свойственно жаловаться, поэтому мы обычно предоставляем всему миру данные о том, что у нас самая высокая смертность в результате сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, а также болезней легких, пищеварительного тракта, мочеполовых болезней и психических заболеваний, травм, самоубийств и случаев утопления. Другие завидуют уровню нашей медицины, мы завидуем другим.
 
С таким же успехом медицина может работать дальше — как под руководством министра здравоохранения, так и без него.
 
О том, что наша министр здравоохранения все еще занимает свою должность и болеет, Латвия узнает примерно раз в неделю, когда какая-нибудь группа людей или негосударственная организация в очередной раз выражает ей недоверие.
 
Уже в течение месяца единственная тема, которая связана с министром здравоохранения, — это не цены на лекарства, не искусственное оплодотворение, кареты неотложной помощи, вакцинация, трансплантация сердца, переливание крови и не разрезание очередной ленточки.
 
В последнее время единственная тема — отставка Ингриды Цирцене. Обычно в самом разгаре этого разговора пресс-секретарь министра Айя Букова-Жиделюна строго сообщала, что Ингрида Цирцене ни в какую отставку не уйдет, вернется на работу и будет от всей души работать на благо родины. Я на самом деле слежу за всеми сообщениями из министерства, и эти два сообщения в течение последнего месяца — единственное достижение пресс-секретаря министра при полной нагрузке.
 
Мне кажется, лучше всего, если бы обязанности министра здравоохранения выполняла Лаймдота Страуюма.
 
В отличие от Ингриды Цирцене, она старается выслушать собеседника и легко выделяет наиболее существенные факты. После часового разговора с медиками ее заметки занимают целую страницу, и она решает записанные вопросы.
 
У меня возникло впечатление, что у Страуюмы выработан иммунитет против заискивания и открытого подхалимства. Тем не менее, кажется, что информации из сферы здравоохранения премьер-министр получает слишком много, и она с удовольствием передала бы ее кому-нибудь другому.
 
Вот из недр «Единства» выплывает новость — «ожидается новый министр». Значит, новый министр здравоохранения в Латвии будет.
 
Президент пообещал тщательно оценить кандидатуры, чтобы выбрать того, кто будет работать долгие годы, но мне все-таки кажется, что в освободившееся кресло посадят того, кто попадется. Прилизанного и симпатичного, в галстуке — такого, кто не скажет резких слов и принесет «Единству» голоса еще 24 избирателей — своей семьи и друзей.
 
С большой долей уверенности можно утверждать, что новый министр не будет врачом.
 
А Ингрида Цирцене в соответствии со своей компетенцией потребует за отставку место в правлении «Lattelekom» или по крайней мере «Pasažieru vilciens». Иначе Лаймдота Страуюма будет вынуждена отозвать с должности больного человека, который мучается от боли после операции — ведь латвийскому народу (в особенности — остальным партиям, как правящим, так и оппозиционерам) это будет сложно понять.
 
Вопрос лишь в том, зачем нужен новый министр на три месяца?
 
Политики жалуются, что за эти три месяца ничего не успеют. Кажется, именно по этой причине министр не будет политиком — он станет таковым сразу после назначения на должность. На белом свете достаточно честных людей, которые верят в то, что должность министра им полагается, пусть даже только на два дня.
 
В подобной предвыборной ситуации не планируется назначать нового министра для пациентов — как я уже сказал, врачи и медсестры продолжат свою работу в условиях предыдущего финансирования и возможностей.
 
В реальности новый министр не сможет изменить ни одного закона, даже если он знает гениальную статью для обеспечения доступности услуг здравоохранения и улучшения качества медицины.
 
Ранее мы уже видели, что на ведущих медицинских должностях «Единство» желает видеть людей из Big Pharma, либо тех, кто приходит из фармацевтики. Медицинские деньги сконцентрированы в фармацевтическом бизнесе (хочу сказать, что под этим я имею в виду оптовые лавки с сетями аптек, закупленные поликлиники и центры здоровья, лаборатории и даже больницы). Возможно, этот бизнес будет готов оказать поддержку в трудное предвыборное время.
 
Второй вопрос — это, конечно, строительство. И кое-какие волосатые лапы очень хотели бы на следующий период вписать в европейские структурные фонды строительство нового здания больницы — нечто сродни Южному мосту.
 
До сих пор мне казалось, что «Единство» предпочтет вообще не войти в правительство, чем еще раз возьмется за сферу здравоохранения. Сейчас возникает другое впечатление — что «Единство» на самом деле собирается потянуться за должностями премьер-министра, министра финансов и здравоохранения — это такой джентльменский наборчик. Ну, не будем наивными — это ведь не просто так.
 
Значит, существуют группы интересов, готовые платить за должность министра здравоохранения.
 
До сих пор максимальный интерес к себе привлекают лекарства и строительство, но стоит понаблюдать за дружескими плясками депутата «Единства» г-на Рейрса с распространителями табака, возникает впечатление, что существуют  интересы и к отраслям «как бы чего не вышло».
 
Например, лишь бы только не пытались поднять акциз на табак, отучить от курения, запретить курение в присутствии детей. Лишь бы не пытались поднять акциз на алкоголь, пересоленную еду или трансжиры — существенную причину ранних инсультов и инфарктов.
 
Тут же в ушах зазвучали голоса моих коллег: вся эта возня с новым министром возникла только с целью добавить Университетскую клиническую больницу Страдыня и Университетскую детскую клиническую больницу к  Рижскому университету Страдыня. Вряд ли.
 
Такие действия я уже произвел в далеком 1995 году, когда занимал должность министра здравоохранения, а через некоторое время министр Владимир Макаров добился независимости больниц от тогдашней Медицинской академии (теперешний РУС).
 
Я уверен, что это мероприятие тогда было необходимо. Так должно было быть. Теперь времена в Латвии другие — медицину изучают и в РУС, и в ЛУ.

Факультет ЛУ из маленького, незначительного факультета превратился в серьезное учебное учреждение, вырастившее новое поколение талантливых и популярных профессоров, среди которых можем упомянуть Андрея Эрглиса, Дайниса Криевиньша, Угу Думписа, Густава Латковскиса. Все они работают… в больнице Страдыня.

Обе эти больницы крайне необходимы Латвийскому университету, ведь почти все иностранные студенты сейчас изучают именно медицину. Новое здание факультета ЛУ строят в Торнякалнсе — там, где доценты и студенты до обеих  больниц могут дойти пешком.
 
Университетским клиническим больницам нужны другой статус, другое финансирование, другие возможности для педагогики и науки, но я не вижу, как этого добиться, просто отдав больницы одному из университетов.
 
Даже если министром здравоохранения станет выдающийся поклонник идеи присоединения университетских клиник, в течение трех месяцев он не сможет ничего объединить.

Скорее всего, произойдет обратное — он добьется активного противодействия со стороны Латвийского университета, акции, отрицательного имиджа. А вот это «Единству» точно не нужно.

 
Итак, что же происходит в сфере здравоохранения? Врачи и медсестры работают. Денег не хватает. Молодые латышские врачи после окончания обучения собираются в путь — за границу, а белорусские и украинские коллеги прямо-таки рвутся работать у нас...