Языковой вопрос в Латвии остается едва ли не самым острым политическим вопросом, параллельно с этим являясь и самым эффективным средством манипуляции общественным мнением. На прошлой неделе Минюст Латвии заявил о выпуске специального мобильного приложения для подачи жалоб по поводу нарушения Закона о государственном языке. О новых изысках языковой политики в Латвии рассказывает сопредседатель правления партии «Русский союз Латвии» Мирослав МИТРОФАНОВ:
 

— Г‑н Митрофанов, что это за приложение, для чего оно нужно и насколько востребовано сегодня латвийским обществом?

— Чтобы найти ответ на ваш вопрос, нужно помнить, что через год в Латвии пройдут парламентские выборы. Естественно, что партия «Национальное объединение» — крайняя национал-радикальная партия — желает отчитаться о некоторых успехах перед своими избирателями, людьми радикальных убеждений.

Языковая политика находится в сфере компетенции этой партии, а министр юстиции назначен по квоте «Национального объединения».

Примерно два года назад была аналогичная акция. Только она касалась не интернет-приложений, а живых помощников Центра госязыка, так называемой языковой полиции, которая выполняет в Латвии функцию наложения штрафов в случае нарушения языкового законодательства.

По желанию трудящихся — избирателей этой националистической партии — был введен институт добровольных помощников. Когда его вводили, было очень много опасений и ожиданий.

— И что получилось в итоге?

— Были радостные ожидания со стороны консервативных национальных избирателей, которые считали, что они смогут ходить по магазинам, офисам, конторам, проверять «плохих русских» бизнесменов и чиновников и обязательно штрафовать их.

Это же своеобразная компенсация: прийти куда-то, найти какое-то нарушение, обязательно испортить жизнь какому-то человеку, выругать его — и с чувством исполненного долга отправиться восвояси.

Однако когда институт добровольных помощников заработал, на уровне Министерства его смягчили, чтобы не провоцировать агрессию в обществе, не выглядеть смешными и не вызывать недовольства со стороны западных партнеров.

В момент острой международной ситуации и открытого конфликта России и Запада получить такую гадость, как революционно настроенные пенсионеры, которые будут ходить по конторам, было бы большой глупостью. Поэтому на уровне Министерства всё было сделано цивилизованно: по конкурсу были наняты люди с филологическим образованием, которые и стали общественными помощниками. Они ходят по различным организациям и учреждениям, проверяют что-то, но никого не штрафуют.

То есть общественные помощники — это образованные вежливые люди, которые приходят и указывают на неправильное употребление языка: «У вас тут ошибочка в ценнике (или на вывеске). Пожалуйста, исправьте ее». При этом они никого не «строят» и не хамят.
 

---

Национальный консервативный электорат сейчас разочарован. Они ведь хотели иметь власть прийти в какой-нибудь магазин, вызвать хозяина и сказать ему что-то вроде: «Ты такой плохой человек. Ты против нашей страны, против языка. Вот тебе штраф».
 

---

Сейчас, перед выборами, предложено компенсировать это недовольство, создав возможность «стука из народа».

Существует иллюзия, что бедные разочарованные люмпены, неудачники одним словом, смогут себя реализовать в подобном неблагородном деле, как штрафы и наказания за так называемые преступления в языковой сфере.

— Это приложение предполагает жалобы на вывески, общение продавца на русском языке? О чём именно идет речь?

— Латвийское законодательство достаточно обширное. Есть масса случаев, когда могут быть нарушены те или иные нормы закона. Но наиболее частый случай — это неиспользование государственного языка при выполнении рабочих функций.

Самый простой пример: продавец в магазине, который задумался или замечтался. К нему подходит кто-то и спрашивает на латышском, а продавец, отвлекшись, поворачивается и отвечает на русском. Такое бывает, человек не успел переключиться, допустим. Но с формальной точки зрения это уже нарушение.

Кроме того, это еще и визуальная информация: вывески, реклама, объявления, ценники, инструкции к товарам, которые тоже должны быть на государственном языке. Достаточно редко встречаются жалобы на отсутствие перевода на публичных мероприятиях, но там нормы языка более либеральные, поэтому я не помню, чтобы за последние годы за такие вещи наказывали бы.

Еще один странный момент, который лично меня и других русских жителей Латвии всегда приводит в изумление и вызывает массу недовольства, когда мэров городов, политиков наказывают за общение с публикой на русском языке.

Эта практика появилась в последние годы — ни в 1990‑х, ни в 2000‑х этого не было. Причем закон не менялся. Но если вы посмотрите новостные сообщения последних лет, то увидите, что мэра Риги Ушакова регулярно штрафуют за использование русского языка, информирование населения на русском языке в Facebook.

Также сейчас рассматривается дело мэра Даугавпилса — второго по величине города Латвии — Андрея Элксниньша (со 2 сентября кресло мэра Даугавпилса занимает Рихард Эйгимс). Он на пресс-конференции отвечал русским журналистам по-русски.
 

---

Конечно, это очень неприятные изменения, потому что фактически практика правоприменения в Латвии сдвигается в совершенно репрессивную сторону.
 

---

 
 



— Непродолжительное время и вы были вице-мэром Даугавпилса. Сталкивались с языковыми проблемами на этой должности?

— В то время нет. Интересно, что языковой вопрос начали поднимать тогда, когда появился русский мэр Риги. Это вызвало огромное недовольство со стороны конкурентов из латышских партий, а также недовольство люмпенов — людей, которым ничего не светит из-за того, что у них нет способностей, которые ничего не могут достичь даже при том, что родной язык у них латышский, а по паспорту они принадлежат к титульной нации. И эти люди были очень недовольны (как и сейчас), что человек с русским происхождением сделал карьеру.

Что касается предыдущих 20 лет, там были разные примеры. Меня лично коснулись проверки, наверное, три раза.
 

---

Конечно же, дискриминация была, она чувствовалась. Но значительный перелом состоялся в начале 2000‑х годов, когда ряд самых репрессивных языковых мер, направленных против русскоязычного населения, был исключен из правил.
 

---

В 1990‑е годы было категорически запрещено использовать визуальную информацию на русском языке. Представьте, с 1991‑го по 2001 год мы прожили в режиме, когда за рекламу на русском на улице полагался 100‑процентный штраф.

Второе драконовское правило, которое существовало в те годы, — это возможность аннулирования удостоверения о владении государственным языком. По закону, который тогда уже действовал и до сих пор действует, работать на любой должности в частном секторе, а тем более в государственном, нельзя было, если у тебя не было этого удостоверения.

Причем людям, которые заканчивали латышские школы, не было необходимости сдавать экзамен. Считалось, что все они априори отлично говорят. А русские и люди, окончившие русские школы, должны были обязательно проходить такую проверку.

— Речь идет о негражданах или это правило действовало для всех?

— Это правило действовало для всех, кто закончил русские школы. Даже если латыш по происхождению оканчивал русскую школу, ему надо было проходить эту проверку.

Поскольку проверок было очень много, их разрешили проходить в рабочих коллективах. Очень часто эти проверки проводили коллеги у коллег. Представляете, какой был большой соблазн помочь другу или коллеге, с которым ты вместе работаешь в одном цеху, пройти экзамен.

Очень многие люди тогда, не зная латышский язык, получили удостоверения. А потом в течение всех 1990‑х годов была развернута охота. Языковые инспекции приходили и говорили с людьми в офисах и на производстве, в магазинах — и оказывалось, что люди не владеют латышским.

Были случаи, когда человек, освоив язык и пройдя курсы, через несколько лет терял практический навык использования латышского. Поскольку в жизни этот язык ему не нужен был.
 

---

Естественно, инспекция констатировала, что человек не владеет языком на том уровне, который заявлен в удостоверении у него на руках. И эти удостоверения ликвидировали — разрывали на глазах проверяемого. Автоматически человек терял работу, потому что без удостоверения работать было нельзя.
 

---

Представьте, предпенсионного возраста продавщица в магазине, которой осталось пару лет доработать до пенсии, вдруг вылетает с работы. Что ей делать? Куда идти? А в то время в Латвии была колоссальная безработица. Это был ужас.

Тогда наша партия, в то время она еще называлась «ЗаПЧЕЛ» (а до этого «Равноправие»), организовала поток жалоб, в том числе в Комитет ООН по правам человека. И это сработало. Пришло довольно жесткое заключение из Организации Объединенных Наций в адрес правительства Латвии. Тогда в правительстве были более-менее либеральные люди, у которых была совесть и которые могли взглянуть на ситуацию с другой стороны.

В результате в 2001 году была отменена возможность ликвидации удостоверений о владении латышским языком. Теперь его могут проверять, могут штрафовать за незнание латышского, но разрывать документы и выгонять с работы стало практически невозможно.

Также был отменен запрет на визуальную информацию. Сейчас, в принципе, можно на улице Риги написать: «Здесь продаются книги русских писателей» — и вывесить такое объявление в витрине магазина. И это законно, если рядом висит такое же объявление на латышском, написанное не меньшим шрифтом.

Другой вопрос, что запуганные за 10 лет предприниматели пользуются этим правом очень мало.

— Боятся?

— Во-первых, если человека очень долго били по рукам, то он начинает привыкать к этому и старается даже руки не показывать. Есть такой психологический феномен.

Во-вторых, когда мы разговариваем с предпринимателями и спрашиваем у них, почему они не делают вывески на русском, они говорят: «А вот попробовали бы вы так рискнуть?» Да, когда я занимался бизнесом, мы всегда дублировали информацию на латышском в соответствии с законом.

Сейчас сопротивление со стороны русских политиков сильно ослабло. Я уже рассказывал про мэра Ушакова, которого постоянно штрафуют. При этом его партия «Согласие» присутствует в парламенте, а во многих городах она является правящей. Но эта большая партия согласна с существующим языковым законодательством и не предлагает отменить существующие запреты, которые не соответствуют характеру нашего общества.

— Партия «Согласие» не пытается защитить интересы русскоязычного населения Латвии?

— В «Согласии» исходят из того, что они не являются представителем русскоязычного населения во власти, а представляют людей труда. Такие социал-демократы. Исходя из социал-демократических правил и норм, «Согласие» апеллирует к мультикультурному терпимому обществу — всё это у них красиво расписано в программе.
 

---

В партии ни слова не говорят о том, что нужно защищать интересы людей, для которых русский язык является родным. От этой позиции «Согласие» полностью отказалось в надежде на то, что партия сможет стать частью политического истеблишмента.
 

---

Но даже те жертвы, на которые пошло «Согласие», не привели к тому, чтобы они стали «своими среди своих». Партия до сих пор находится в полной изоляции на уровне правительства и на уровне парламента.

«Согласие» — крупнейшая партия; тем не менее ее представители ни разу не были в правительстве независимой Латвии. Расизм присутствует, и даже путем сдачи позиций преодолеть его никаким образом нельзя.

— Русский язык — чуть ли не главный вопрос современной латвийской политики. Кульминацией этой темы стал референдум в 2012 году, на котором четверть населения Латвии проголосовала за введение русского языка в качестве второго государственного. Сейчас повторение такого референдума возможно?

— Важное уточнение: в 2012 году на референдуме голосовали только граждане страны. Среди граждан Латвии четверть — русскоязычные, и все они голосовали за то, чтобы их родной язык, язык их семей стал официальным в стране. Но есть еще 12% неграждан; они, наверное, проголосовали бы так же. Итого треть населения Латвии считает, что у русского языка должен быть официальный статус.

Однако сейчас это невозможно в силу того, что крупнейшая «русская» партия «Согласие» де-факто старается решить проблему исключенности из политического процесса путем сдачи позиций и вялой неактивной работы в парламенте. Но и это не помогает.
 

---

Позиция партии «Согласие» является в этом вопросе самым важным элементом, а они говорят: «Не нужно ничего делать. Не надо сопротивляться и протестовать. Всё как-то само собой решится, когда мы придем к власти».
 

---

Референдум 2012 года имел большое значение. Он показал, что русский язык востребован, но политически это был неверный шаг: меньшинство было противопоставлено большинству.

Решать подобные вещи так нельзя. Получилось, что вся латышская общественность, причем даже люди либеральные, терпимые и нормальные, пришла на референдум и проголосовала за то, чтобы латышский остался единственным государственным языком.

А затем еще и Конституция была изменена: целью существования Латвийского государства было объявлено существование в веках нации, культуры и латышского языка. Изменения случились, но не в лучшую сторону.

Рационально было бы вместо проведения референдума требовать признания русского языка как регионального, то есть для тех регионов и городов, где есть спрос на русский язык. Потому что в Латвии есть множество населенных пунктов, где моноязычная среда. Требовать от местных властей обеспечения использования русского языка было бы чрезмерно.

Но что касается Риги, Резекне и еще нескольких крупных муниципалитетов, то там было бы рационально обеспечить возможность общения населения с властью по-русски. Это было бы естественным решением.


Алексей Гусев, rubaltic.ru