Эта статья родилась из моей забавной перебранки в Facebook с депутатом Сейма Борисом Цилевичем. Борис, как известно, влиятельный деятель в Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ). Сейчас он работает по поручению ПАСЕ над докладом об уголовном преследовании политиков. И вот на днях написал письмо правительствам Турции и Испании, где ситуация особенно тревожна.

Дело в том, что во время эпидемии коронавируса тюрьмы могут стать источником массового заражения – там по определению трудно выдержать спасительное дистанцирование. И в большинстве европейских стран часть преступников, которые не представляют угрозы для общества, из тюрем освобождают.

А Турция и Испания выделяются и тем, что там в тюрьмах много политиков (в первую очередь курдских и каталонских сепаратистов, но не только их), и тем, что именно там политиков освобождать не собираются. Вот Цилевич от имени ПАСЕ и обратил на это внимание, призвав отпустить политзаключенных. И рассказал на Facebook об этом.

Разумеется, я поддержал такой гуманный поступок своего старинного знакомого, поставил лайк, а заодно спросил о том, что волнует меня: знает ли уважаемый депутат, что наш общий приятель, журналист Юрий Алексеев должен, невзирая на карантин, трижды в неделю ездить отмечаться в полицию, поскольку такова мера пресечения по его уголовному делу? А Юрию 61 год, он переболел туберкулезом легких, стоит на учете – типичный представитель группы риска. Дальнейший диалог достоин цитирования.

Борис: Не думаю, что эти ситуации сравнимы.

Александр: Сравнимо, что безобразие, хотя и разного размера. Потому что твой критерий – "не представляющий угрозы для общества" – работает и здесь. Равно как и вероятность заражения в ходе проверок человека из группы риска. Это не значит, что надо в доклад ПАСЕ включать. Но на местном уровне поднимать проблему – вполне.

Б. Понимаю, что ты, как обычно, стремишься представить ситуацию в Латвии в максимально трагическом свете. Но достигаешь противоположной цели – в отношении уголовного преследования политических оппонентов у нас вполне вегетарианский режим. Уж кому знать, как не тебе.

А. В целом у нас режим вегетарианский. Но значит ли это, что на один возмутительный случай вообще никак реагировать не надо? Я же не про Латвию тебе пишу, а про конкретного Алексеева.

Б. Вот-вот...

А. Что вот-вот? Отдельные безобразия не заслуживают критики? Я тебя не понимаю. Ты считаешь, что отмечаться через день в полиции человеку, чье здоровье ослаблено и который не создает общественной опасности, – это правильно? Представь себе, что нарушены твои права. Насколько тебя успокоит соображение, что права других латвийцев в данный момент не нарушаются?

Б. А давай ты не будешь давать мне указаний, что и как мне делать? Мы же прекрасно понимаем, почему ты впрягаешься именно за Алексеева – твое право. И давай на этом закончим.

Следующую свою реплику процитировать не могу – Цилевич ее стер. Помню, писал о том, что никаких указаний не даю, а просто прошу оценки – правильно ли власть поступает с Алексеевым с точки зрения видного правозащитника, возглавляющего соответствующий комитет в ПАСЕ. Нет ли здесь, например, нарушения статьи 95 Сатверсме, которая запрещает пытки, жестокое и унижающее достоинство обращение с человеком. Увы, обмен мнениями на этом принудительно завершился.

Между тем другой участник дискуссии, к сожалению, анонимный, привел очень актуальный документ. Министерство юстиции настоятельно просит следователей и прокуроров по возможности не применять во время чрезвычайной ситуации предварительное заключение. Соображения те же: следственные изоляторы могут стать источниками массового заражения.

Борис горячо одобрил это письмо. Но депутат, а особенно заместитель председателя сеймовской комиссии по правам человека – редко когда подобный пост достается оппозиционеру, депутаты ценят Цилевича – мог бы пойти дальше. Если Министерство юстиции отвечает за тюрьмы, то за участки полиции, где надо отмечаться, отвечает МВД. 

Поэтому было бы уместно посоветовать в письме на депутатском бланке министру внутренних дел последовать примеру своего коллеги из Минюста. И защитить – не только Алексеева, а всех бедолаг, которых трижды в неделю гоняют отмечаться – от этой губительной и для них, и для полицейских процедуры.

Тем более, что в карантин все равно от правосудия не убежишь. Тем более, что госбезопасность, наложившая меру пресечения и отказавшаяся ее отменять, тоже подчиняется МВД.

Почему же народный избранник не только не захотел сделать небольшое полезное обществу дело, но и вообще стал гнать от себя проблему, категорически отказываясь отвечать мне по существу? Почему человек, так здорово умеющий убеждать министров, депутатов и профессоров за границей, столь беспомощен в политической дискуссии внутри страны? Почему одно упоминание имени "страшного" Алексеева вгоняет его в ступор?

Ответ на этот вопрос надо искать в далеком прошлом. Борис Цилевич начинал свою общественную деятельность комсомольским активистом. Он никогда не был номенклатурщиком, но организовывал студенческие стройотряды и первый в Латвии молодежно-жилищный комплекс (МЖК). Построил в этом комплексе квартиру и до сих пор в ней живет, не перебираясь, подобно другим депутатам, в хоромы, что уже заслуживает уважения.

И стройотряды, и МЖК – дело очень хорошее. Но, чтобы стать там организатором, надо было быть правильным комсомольцем. А у правильного комсомольца должна быть правильная политическая позиция.

Известно, что в декабре 1976 года произошел обмен главы Коммунистической партии Чили Луиса Корвалана, находившегося без суда в концлагере диктаторского режима Пиночета, на отечественного диссидента Владимира Буковского, который отбывал срок за антисоветскую агитацию и пропаганду. Понятно, как должен относиться правильный комсомолец к чилийскому коммунисту: в любое время дня и ночи быть готов вскричать "Свободу Луису Корвалану!" и убедительно доказать эту позицию.

А вот про Буковского правильный комсомолец вообще не должен знать – несмотря на то, что о его преступлениях написала "Правда". Даже сакраментальное "не читал, но осуждаю" заставляет задуматься – а не слушал ли ты по вражьим голосам о нем что-нибудь? Узнал фамилию при обмене и тут же дисциплинированно забыл. Нетрудно убедиться, что при всей огромной правозащитной эрудиции Цилевич ведет себя в полном соответствии с комсомольской выучкой. Он горячо и профессионально защищает современных корваланов из числа курдско-каталонских сепаратистов. Причем всем очевидно, что эта защита вовсе не подразумевает солидарность с их политической деятельностью. 

Точно так же Корвалана защищали не только коммунисты-единомышленники, но все мировое правозащитное движение, включая "Международную амнистию" и академика Сахарова. Потому что уважаемый политик, много раз избиравшийся в сенат Чили, сидел за свои убеждения, которые его защитники вовсе не обязаны разделять.

Но, выступая в поддержку корваланов, правильному комсомольцу нельзя допустить и тени подозрения, что он задумывается о буковских – в том числе тех, с кем знаком четверть века. Совершенно недостаточно сказать, что категорически осуждаешь чудовищные статьи Алексеева, но при этом против суда над ним или даже против издевательской меры пресечения. Алексеев табуирован, его имя называть нельзя – и точка.

Беда в том, что Цилевич не одинок. Вся идеологическая верхушка сеймовской фракции "Согласия" – и Янис Урбанович, и Сергей Долгополов, и Игорь Пименов – происходит из комсомольских активистов. Лояльность вбита в них намертво, и они бегут от современных латвийских диссидентов, как черт от ладана. 

Поэтому, когда Сейм принимает очередной закон, закручивающий гайки, "Согласие" выступает против с яростными речами, предупреждая о приближающейся охоте на ведьм. Но как только охота начинается в реальности, ширма падает, и ни об охоте, ни о ведьмах больше ни слова.

Еще хуже, что следующий лидер партии, ныне то ли опальный, то ли сохранивший влияние Нил Ушаков унаследовал комсомольскую модель поведения, и под его руководством партия вела себя с истинно комсомольским лицемерием, старательно уклоняясь от болевых точек страны.

Все это печально не только для диссидентов, лишенных парламентской поддержки, а для всех русскоязычных латвийцев. Партия "Согласие" в любом случае останется влиятельным политическим игроком. Сейчас в нее пришли молодые люди, на словах жаждущие перемен. Так что вопреки старой советской песне, расставайтесь с комсомолом, друзья, и поскорее. Именно комсомольская фальшь и конформизм вгоняет вашу партию в тупик.

Baltnews