На 6 августа у меня была повестка на допрос в Полиции безопасности. Следователь Булс вызвал меня к 10.00, поэтому с адвокатом мы договорились встретиться в 9.20, кратко обсудить детали и вместе ехать в ПБ. С выходом я несколько замешкался, поэтому от подъезда бодрой рысцой рванул к остановке. Но далеко убежать мне не удалось.

Где-то сзади взревел двигатель, послышался звук резко стартовавшего и тут же тормозящего автомобиля, хлопки дверей, топот и какие-то латышские крики. Через секунду заботливые латышские руки хлопнули меня спиной на бетонную тротуарную плитку, а сверху кабанчиками на меня навалились двое в чёрных масках. Споро надели наручники и повели обратно к подъезду, где ждал тот самый следователь Булс.
 

Ещё раз — ПБ провела спецоперацию по моему захвату, когда я бежал на троллейбус, чтобы ехать к адвокату, чтобы ехать с ним в ПБ. А если бы они меня не схватили, то через пятьдесят минут я бы приехал к ним сам. То есть смысл сложнейшей спецоперации, во время которой мне повредили спину, состоял в том, чтобы мы встретились на пятьдесят минут раньше. Даже аргумент о необходимости обыска здесь не играет. Ведь после моего выхода из квартиры количество улик не увеличилось и не уменьшилось — так что они вполне могли бы спокойно вывезти меня на обыск из своего кабинета.
 

 
Дальше был обыск, который начали, не дожидаясь приезда адвоката. Причём пока ублюдки в масках обыскивали большую комнату и удерживали там меня, сам следователь и один из масок свободно расхаживали по всем помещениям вне поля моего зрения. Так что вполне возможно, что где-нибудь в укромном месте моей квартиры сейчас лежит и ждёт своего часа что-нибудь небольшое и ценное — пакетик с белым порошком, пяток патронов, листовка с лозунгом «Бей латышей, спасай Латвию» или что-то подобное.

В результате добычей латышского гебья стали компьютер, планшет, два телефона, рутер, пачка бумаг, георгиевские флаги с надписью «Русский язык победы» и чей-то советский паспорт без фотографии — видимо, результат неконтролируемых прогулок по квартире. Отягощённые трофеями, гоблины повезли меня в ПБ, опять в наручниках.



 

Там дело пошло проще и быстрее. Дело в том, что вызван я был в качестве свидетеля, а по нашим законам свидетель не имеет права отказываться от показаний. Собственно, для этого я и привлёк адвоката — чтобы честно ответить на все вопросы следователя и при этом ничего не сказать. Но после обыска и наручников ситуация резко изменилась — я официально перешёл в статус задержанного, а задержанный имеет законное право показаний не давать. И я этим правом немедленно воспользовался.

Странно, но это оказалось для следователя неожиданным. Похоже, этот пентюх искренне полагал, что я настолько впечатлюсь решительностью и брутальностью его действий, что немедленно выложу ему всё, что знаю, плюс ещё столько же. Мысль о том, что его действия могут вызвать у меня только ярость, искреннее презрение и твёрдое желание увидеть его в белых тапочках в крепком гробу, в голову ему как-то не приходила. Понять его можно — он ведь латыш, а латышский менталитет в таких случаях требует лебезить и угождать.

Вообще похоже, что следователь Булс в ПБ явно играет роль местной знаменитости. Но не такой, знакомством с которой можно гордиться, а эдакого героя анекдотов, над которым принято смеяться. Во всяком случае другие сотрудники ПБ в разговорах между собой именуют его «Пиз@обулс» и характеризуют как «старательный, но туповатый». В этом я мог убедиться лично — во время обыска он несколько раз выходил звонить начальству, и даже во время короткой попытки допроса дважды выходил с кем-то советоваться. А давняя история с вызовом на допрос Евгении Крюковой эту характеристику только подтверждает — я уже писал об этом.


Потом меня отвезли в предварительную тюрьму, где я с чистой совестью отоспался. Кормят там неплохо, книжки присутствуют, персонал отзывчивый — если бы не боли в спине, то спал бы лучше. Правда, на вторую ночь уже начали сниться компьютер, интернет и соцсети.

На второй день сна и еды меня навестил следователь Булс. Он хорохорился и говорил грозно, но выглядел как-то пришибленно. Похоже, в недрах ПБ его подвергли критике и, очень может быть, немножко побили. Поэтому он в меру своих талантов старался использовать свой последний на этом этапе шанс и таки выпросить у меня показания — но у него не получилось.

Дело в том, что за полчаса до того я говорил с адвокатом по телефону — там такое возможно. И мы обсудили расчёт времени. Приехал Булс ко мне около пяти вечера, срок моего задержания заканчивался в 9.10 следующего утра, по ночам суды не работают. А значит, организовать суд для назначения меры пресечения уже практически невозможно. Он это знал. Я знал, что он это знает. Но он не знал, что это знаю я.

Его приезд ко мне в конце рабочего дня объяснялся просто — всё это время они ломали мои устройства и изучали их содержимое. «Фейсбук», скажем, сломали в ночь с понедельника на вторник — работали сверхурочно, не щадя себя. Но… к концу рабочего дня ничего, что можно предъявить судье, не нашли. А сам на себя я показаний отчего-то не дал.

В отместку за это меня заставили отсидеть двое суток полностью — отпустили за четверть часа до истечения срока. Хотя о том, что суда не будет, было ясно уже накануне. Пиз@обулс думает, что таким способом он меня пугает и воспитывает. Что же, думать полезно, пусть делает это почаще.


У меня сейчас бюллетень, ушиб спины. Прописано болеутоляющее и согревающие мази. Врач посоветовал почаще лежать, что я с удовольствием делаю — печатать тексты можно и лёжа. А печатать сейчас придётся много. Во-первых, предвыборную кампанию никто не отменял, я всё-таки кандидат в депутаты от РСЛ.

Во-вторых, адвокат составляет целый косяк жалоб во все инстанции, и я ей в меру сил помогаю. Цепочка жалоб, отказов, обжалований в высшие инстанции, снова отказов, обращений ещё выше — всё это будет не быстро, но бросить это я не могу. Вижу свой долг гражданина и патриота в примерном наказании всех виновных, как нарушивших законы и права человека, так и не предотвративших эти нарушения. Дабы другим неповадно было.

Дело это долгое, сложное и дорогое. Кто может помочь материально, призываю посильно пожертвовать на счет Латвийского комитета по правам человека.
 

CILVĒKTIES.LĪGU STARPTAUT.FEDERĀC.LATVIJAS CILVĒKTIES.KOM.
A/S Swedbanka,
konta numurs: LV36HABA0551031689075,
Reģistrācijas numurs 40008010632.
С пометкой «На защиту политрепрессированных». Или то же самое по-латышски: «Politiski represeto personu aizstāvībai»
 

 
        

---

На иллюстрации — картина живописи. Дирк ван Бабурен, Арест Христа. Ну, вы поняли…