Автор №12


 

Было это в самом начале 80-х годов. Молодые выпускники военной кафедры поехали на трехмесячные сборы закреплять на практике полученные теоретические знания.

Конечно, наша служба ни в какое сравнение не шла со службой рядовых, призванных на два года. Жили мы вместе в казарме, и никаких неуставных отношений не было и быть не могло, ребята ведь все — свои. Сейчас, по истечении 30 лет, вспоминаются смешные эпизоды.

Все знают, что такое лошадь-иноходец. Красивое зрелище! Очень ценилось раньше, когда в моде были конные экипажи. К сожалению, наши командиры и командиры полка, в котором мы проходили службу, не смогли оценить походку двух наших однокурсников-иноходцев.

Это было зрелище, когда их двоих гоняли по плацу, стараясь исправить природную иноходь. Насколько я помню, к концу сборов это удалось.
Или еще эпизод, когда прокладывали силовой кабель для оборудования учебного полигона.

Кабель выходил из силового щита, сбоку у которого был рубильник с обозначением "вкл/выкл.". Ну, поставили рубильник в положение "выкл.", и коллега стал зачищать изоляцию… Огромная дуга выжгла половину штыка-ножа. С дикими воплями кинулись к шкафу, открыли и обнаружили, что рубильник живет сам по себе, а кабель сам по себе. Звезды были благосклонны, и все остались живы.

Итак, перехожу к рассказу о чудесном превращении. Все шло гладко, мы осваивали воинские премудрости, и казалось, что так и пройдут сборы, но в один прекрасный момент начались военные учения, какой-то там Запад... Наше начальство решило, что сборы должны выделить несколько человек для участия в этом славном мероприятии. Как я оказался среди счастливцев — ума не приложу.

Может, выбрали самых бесполезных, а может — самых спокойных, от которых полку вреда не будет, не знаю. В общем, мы поехали. Полку мы были нужны как собаке пятая нога. Они не знали, что делать со своими солдатами, которые по прибытии на место дислокации, освоившись, украли в ближайшей деревне курицу, зажарили на костре и съели. Затем солдатики занялись (и небезуспешно) поиском лояльного женского населения.

Наглядный опыт был великолепен. Никому не нужные, мы слонялись по расположению части и ходили в гости к однокурсникам. Бдительность была утрачена, и чувствовали мы себя как кум королю. Над схваткой, одним словом. И случился день рождения у однокурсника, а что за праздник без вина? Нет праздника без вина!

И пошли мы в ближайший магазин, затарились легко, не пьянства ради, а просто для веселого времяпрепровождения. Шли назад весело, ведя разговоры не таясь, а зачем таиться куму короля?.. Веселый майор, который, как серый волк в "Красной Шапочке", вышел из кустов, нам очень обрадовался и вызвался проводить нас до полкового начальства.

Праздник был испорчен, вино изъято, нам посулили казни египетские — и было велено дожидаться приговора. По звуку горна было произведено построение батальонов, нас вывели перед солдатским строем и зачитали обвинительную речь, затем была совершена казнь над вином. Обе бутылки беспощадно разбили.

Перспективы рисовались очень невеселые. Ну, как максимум гауптическая вахта, а по рассказам уже побывавших там, это был отнюдь не санаторий.

Учения закончились, мы вернулись в полк, и... ничего! Ровным счетом ничего. Это было похоже на чудо. И только в Риге я узнал причину того, почему мы не понесли наказания. Два моих неудавшихся собутыльника, когда народ разошелся, подошли к месту казни (ну не попить, так хоть понюхать), но нюхать было нечего, спиртным и не пахло!

Кажется, Христос превращал воду в вино, а полковые офицеры произвели обратную операцию... Изумленные друзья отправились к майору, чтобы зафиксировать чудо документально. Майор покряхтел и спросил у них, хватит ли им двух дней краткосрочного отпуска, чтобы забыть о чуде, на что был получен утвердительный ответ.
 

Автор №13.


 

Дело происходило в конце перестроечных 80-х. Уже пару лет после окончания юрфака родного универа я работал следователем прокуратуры. «Попавшие» в двухгодичники однокашники уже заканчивали отдавать долги Родине и стойко переносить все, что на них грузили, когда я получил повестку из военкомата.

Поскольку с детства страдал близорукостью в крайних формах, то документ типа «повестка» меня ничуть не взволновал, да и не слышал я о призывах спустя два года после окончания. Так что решил, что это просто рутинная процедура.

«Хренушки-какушки», как говорит один мой близкий друг! Сладкоязычный капитан в военкомате оповестил меня о том, что органы военной уссыции страшно нуждаются в толковых следователях (о сладкий бальзам лести в душу молодого следователя) и мне предлагается исполнить почетный долг соло. При этом служить предлагалось не черти где, а дома, т.е. в престижном Рижском гарнизоне. В такое место в те времена попадали исключительно по блату — а тут-на тебе.

Но будучи птицом гордым и погоны не переносящим я конечно в ответ громко фыркнул и сказал что за лейтенантские надбавки любимой работой не поступлюсь. А присовокупил, что я почти слеп и потому в армию не годен (что и соответствовало действительности лет 5 взад от описываемых событий).

Капитан ухмыльнулся. Саркастически. И меня отпустили. О обо всем этом я не поленился поведать своему вышестоящему прокурорскому начальству, которое в восторг не пришло, услышав, что его следователя блатуют куда-то и пообещало разобраться. В спокойствии безмятежном провел я следующие полгода, пока не получил в первых числах декабря повесточку в военный комиссариат. Молод был и наивен.

Встретил меня тот же капитан. Улыбался он приветливо. Новости для меня были две и обе плохие. Во-первых, как оказалось, это я рядовым с такими подслеповатыми глазками не могу служить. А лейтенантом уссыции — запросто. Я потом сам этот приказ изучил. По нему выходило, чтоя мог быть и вовсе слепым, а все равно подлежал.

А во-вторых, мне медоречиво было поведано, что начальству моему надо было не с енералами-военными комиссарами разговоры разговаривать, а с ним-капитаном. Вывод — не хотел служить в Риге — вот тебе повестка и через 10 дней будь любезен прибыть к месту службы в Краснознаменный Дальневосточный ВО, г. Хабаровск, прокуратура округа. Пауза.

Как я прибывал, искал место службы и менял бороду на квартиру — это в другом опусе.

Худо-бедно — прибыл и стал справлять службу в славном Лесозаводском гарнизоне, аккурат посередине между Владивостоком и Хабаровском. Опыт работы был, в общем, ничего страшного.

Месяцев через несколько мне вручают дело. Изучи, говорят, а потом с ним на доклад в прокуратуру округа. Изучаю. Дело страшное. 56 трупов. Коротко фабула такова: Имелся неподалеку от гарнизона военный совхоз. Что это такое, как выглядит и пахнет — это тоже не сейчас. Не вдруг. Это надо сосредоточиться, чтобы описать.

Пасли там двое солдат коров около ж/д полотна. Ночью, летом, святое дело, коров жрал гнус, комар, мошкА и другой разный насекомый, терзал овод и шершень. Бедная животина спасалась от этой напасти как могла и спаслась на железнодорожной насыпи. Как показало следствие, материалы которого я добросовестно изучил, шпалы пропитывались спец. составом, который вся это кровососущая сволочь переносила плохо. Так что на рельсах скотине наступало облегчение.

И вот — ночь, пастухи спят, коровы блаженствуют в темноте и прохладе, никто не кусает, не пасет и не повышает удойность. На ту беду в предрассветный час в направлении Хабаровск-Владивосток следовал товарный поезд, машинист которого на фоне едва светлеющего неба усмотрел стадо и путем экстренного торможения столкновения с коровами сумел избечь.

Однако, на этом события той ночи не кончились. Навстречу товарному следовал пассажирский скорый поезд №1 Владивосток-Москва (или №2 — не помню). И его машинисты на фоне светлеющего неба ни фига не углядели, т.к. дорожка то шла немного под уклон и коров на фоне неба им не видать было. По какой-то технической причине оповестить скорый о препятствии не смогли и на скорости 120 км/ч поезд все стадо смел. 56 коров полегли на рельсах в один момент.

Показания машинистов без содрогания нельзя было читать. Куски коровьих туш летели перед тепловозом и, разбивая стекла, падали на машинистов товарняка. В общем, скотобойня, фильм ужасов и катастрофа в одном флаконе.

Понятно, по такому поводу моментально возбудилось уголовное дело, которое к моменту его (дела) попадания в мои руки, было уже прекращено, т.к. ни вины солдатиков, ни машинистов обнаружено не было, а коровы понесли не заслуженное, но суровое наказание.

Среди аккуратно, как полагается в армии, подшитых документов, я обнаружил и заключение экспертизы, вывод которой коротко говоря сводился к тому, что если бы в момент столкновения пассажирский стал бы тормозить, то неминуемо ушел бы под откос со всеми пассажирами, которых, надо сказать, было в том поезде немало.

Недоумевая, отправился я в прокуратуру КДВО для получения руководущих указаний. Указания мне собрался дать довольно замшелого вида подполковник уссыции. Посмотрев на меня рыбьим взглядом (штафирка гражданская), он поинтересовался моим мнением относительно дела. Я пожал плечами, т.к. никаких поводов для дальнейшего исследования трагической гибели животных не мог себе вообразить.

Тут старший «коллега» многозначительно заметил, что машинисты пассажирского врут, коров они, дескать видели, но тормозить «не хотели». А потому дело надо возобновить и передать в транспортную прокуратуру. Когда я поинтересовался, каким это способом тов. подполковник собирается доказать, что машинисты «видели, но не хотели», то тут и услышал главное.

В этот момент я и получил БОЕВОЙ ПРИКАЗ. Приказано мне было ровно следующее: в деле не проведено самое важное и главное следственное действие — следственный эксперимент. Ага, именно он, тот самый, многократно воспетый в анекдотах про ментов и т.п. На полном серьезе мне предлагалось договориться с машинистом очередного скорого Владивосток-Москва, разогнать его до скорости 120 км/ч, поставить на полотно 56 (!) живых (!) коров и в ночи посмотреть — видно их на фоне неба или нет.

Охренев от такого предложения я не бросился за скорой психиатрической помощью, а вступил в дискуссию (пререкания), аппелируя попеременно то к уголовно-процессуальному кодексу, то к здравому смыслу, то играя на любви к животным вообще и к человеку, как к частному случаю этой любви, в частности.

%script:googleAdSense%

Попытки мои были тщетны. Я услышал непередаваемые сентенции о том, что на гражданке «неправильно понимают суть и смысл следственного эксперимента». А суть и смысл сводится к тому, что все обстоятельства и детали должны быть воспроизведены в точности. После моего категорического отказа исполнять такой «эксперимент», раздался дикий рев о том, что это боевой приказ и еще много про трибунал и иные приятные вещи.

Ну вот почти и все. Кончилось все просто. Поняв, что если я и проигнорирую этот приказ, то всегда найдется исполнительный идиот, который сумеет путем нечеловеческих усилий длоговориться и с машинистом и с майором — начальником совхоза. И тут уже только вопрос везения и времени — кто погибнет — еще 56 коров или неизвестно сколько людей (заключение экспертизы стояло перед глазами).

И пошел я солнцем палимый в управление Дальневосточной железной дороги. И рассказал в лицах всю эту историю заместителю начальника. И позвонил тот, синея от напряжения, прокурору округа. И отменили мой несчастный боевой приказ. Однако о следственных экспериментах и боевых приказах в органах военной уссыции я, быть может, еще напишу в каком-либо своем следующем опусе.