---

Перед вами — два спича на одну тему: Яниса Урбановича и спич-комментарий Александра Васильева, который сегодня согласился ответить на вопросы одноклубников.
 

---

Латыши должны понять,
что русские всегда будут оставаться русскими



Янис Урбанович


Неприязнь к русскому языку живет во многих латышах, они воспринимают русский не только как язык могучего соседа — так, как воспринимают французский фламандцы или «американский английский» — жители канадского Квебека.

Латыши воспринимают русский не только как язык бывших господ и орудие изменение национальности — как шведский язык для финнов, польский для литовцев и латгальских латышей или немецкий для балтийских латышей и эстонцев. Русский для латышей часто ассоциируется с языком депортаций и экзекуций.

Латышский народ живет болезненными — национальными, семейными и для многих по-прежнему очень личными — воспоминаниями, и русский язык ассоциируется не только с национальным унижением, но и воспринимается как некий символ физического и духовного унижения латышской нации.

Этот опыт прошлого влияет на политику защиты и распространения госязыка, на ее порою демонстративную агрессивность, на неловкие и неосознанно деструктивные попытки интеграции нелатышей и «сплочения» народа Латвии.

В течение последних двух лет и средства массовой информации, и политики тотально и откровенно тиражируют неприязнь к тем жителям нашего государства, которые являются носителями русского языка.

В русских согражданах и соседях, их родителях и детях видят лишь инструмент бывшей оккупации, репрессий и русификации. А сегодня, раздувая истерику гибридной войны, в русских ищут «пятую колонну».
 

---

Было бы замечательно, если бы русские жители Латвии поняли эти глубинные корни неприязни латышских сограждан и простили бы латышам гримасы ненависти.
 

---

И осознали, что русский язык, на котором создавали свои шедевры Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Александр Блок, Анна Ахматова, Владимир Высоцкий, для многих их сограждан и соседей — это, главным образом, язык НКВД, конвойных для высланных и лагерной охраны, парткомов и ЧК.


Латвийские русскоязычные граждане и неграждане не могут просто делать вид, что они ничего об этом не знают.

Эти люди жили не в историческом вакууме — на их жизни, жизни их родителей, жизни родителей их родителей точно так же влияла, а порой и полностью определяла, реализуемая Сталиным и его наследниками политика. К ним также относилось запугивание, несчастья, репрессии.

Почти для всех, кто приехал сюда после войны, это не был их собственный добровольный выбор — покинуть родной дом и переехать в Латвию. Их судьбу решали те, кто планировал восстановление и индустриализацию разоренных войной территорий.
 

---

Осознание общности исторических страданий могло бы стать одним из краеугольных камней для сплочения народа Латвии.
 

---

Но было бы наивно надеяться, что община русскоязычных жителей нашей страны готова выйти из «окопов» своей правды и признать историческую боль латышей.

Люди боятся, что их уступчивость, понимание, эмпатия помогут легитимизации статуса «оккупанта» — официально сделают нелатышей гражданами второго сорта или жителями третьего сорта, создадут основания для их выталкивания из государства или отталкивания от него.

К тому же и в «окопах» на другой стороне не наблюдается ни малейшего желания сделать шаг навстречу, понять, проявить солидарность. Сознательно поддерживается и наращивается этническое напряжение, «стенка на стенку» в отношениях двух общин.

И «Согласию» приходится непрерывно бороться с искушением отказаться от попыток примирения и сплочения всех живущих в Латвии национальностей — у нас в правительстве нет ни партнера для сотрудничества, ни даже партнера для диалога.

Правительство, очевидно, считает, что сплоченности в Латвии можно добиться демонстрацией бронетехники НАТО в «проблемных территориях».


Из 260 тысяч латвийских неграждан 100 тысяч родились в Латвии и провели здесь всю (!) свою жизнь. У них нет другой родины — даже если кто-то из этих людей живет с другой иллюзией.

К сожалению, государство требует от людей с фиолетовыми паспортами доказывать свою лояльность, патриотизм и желание натурализоваться.

Государство считает само собой разумеющимся не идти им навстречу, не высказывать понимание их нужд и надежд, не поддерживать, а проявлять демонстративное неуважение по отношению к ним, их жизням и успехам, ко всему тому, что они сделали на благо Латвии — «от вас не было никакой пользы, одни только разрушения, несчастья, очереди на квартиру и пустые полки магазинов»...

В «латышских» политических дискуссиях считается совершенно приемлемым высказывать мнение о русскоговорящих гражданах и негражданах Латвии как о ненужном, нежелательном и даже опасном для государства балласте, от которого необходимо избавиться. В «лучшем» случае — добиться эмиграции этих людей, а в «худшем» — попытаться каким-то образом изменить их национальность, сделав их латышами низшего уровня.
 

---

Но если первый вариант является лишь сладкой мечтой национал-радикалов, то второй уже пытались реализовать, истратив государственные средства.
 

---

Русское самосознание является слишком сильным, чтобы его носители в массовом порядке захотели принять выгоду своей ассимиляции или этнического «перекрашивания». И поэтому надежды облатышить нелатышей являются не только ошибочным заблуждением, но и способствуют расколу и напряжению.

Именно поэтому уничижительное отношение и тихая обструкция со стороны русскоговорящего общества распространяется на всех нынешних и бывших политиков, которых энтузиасты облатышивания предлагают нелатышам в качестве достойных подражания примеров.

Латыши должны признать и принять исторически сложившуюся часть нашей государственной нации — латвийских русских. Наших русских, а не российских или эстонских. Людей, которые укоренились на этой земле со всеми своими детскими воспоминаниями и могилами своих предков.

Латышам надо понять, что русские всегда будут оставаться русскими — хоть они и будут говорить на латышском языке, петь в латышском хоре, любить Райниса и Янов сыр.

Конечно, только если Латвия и мы, латыши, захотим гордиться нашим национальным богатством — своими русскими.

Пусть Бог даст политическим создателям народа Латвии мудрости, чтобы понять, что сделать в их силах, а что — нет!

Для того чтобы человек стал патриотом Латвии, не надо силой или обманом менять его этническую идентичность.


Допускаю, что исполнителям политики защиты госязыка, натурализаторам, сплотителям нации и латышскому обществу в целом не может даже прийти в голову такая непатриотическая мысль, что «облатышываемые» нелатыши могут поддаться исторической аналогии и увидеть в латышском языке лишь символ дискриминации и унижения, подавления их этнической идентичности и навязанной ассимиляции.


И, к сожалению, латвийские неграждане и большая часть русскоговорящих граждан видят политику интеграции именно так:
 

---

как попытку латышей взять реванш за страдания и унижения родителей и родителей родителей и шовинистически отыграться на нелатышах, оказавшихся в их политической власти.
 

---

Ошибочное представление о нелатышах и, в особенности, о негражданах как о податливой и послушной массе, как о куске пластилина в руках государственной власти, завладело и их ненавистниками, и теми, кто вроде бы хочет добра, и покровителями-интеграторами.

Но на самом деле у неграждан, имеющих серьезные претензии к натурализации, есть сильная политическая защита — сотни тысяч полноправных граждан Латвии, которые солидаризируются со своими родителями, родителями родителей, друзьями и коллегами.

Высокомерие государственной власти, которое сейчас поддерживается уверенностью в том, что во время гибридной войны разрешено все, мобилизует нелатышей на защиту своих нужд, интересов и самоуважения.

Тем, чей долг состоит в том, чтобы анализировать и предотвращать риски для безопасности Латвийского государства, следует собраться с духом и признать, что сегодня главной опасностью для Латвии являются неуважительные и даже откровенно деструктивные действия власти и ее риторика.

Подлинная уважительная интеграция этнически разнообразных национальностей нашей страны — это неотложная и необходимая работа. И пока эта работа не будет сделана, бессмысленно рассуждать, как Латвия будет интегрировать и вовлекать в латвийское общество квотированных беженцев, а в гипотетическом будущем — импортируемую рабочую силу.

Ясно, что никак.

До тех пор, пока не начнется подлинная уважительная интеграция, в Латвии будут появляться только новые, игнорируемые на государственном уровне общины.


 

---

Комментарий русского читателя
на то, смогут ли «латыши понять, что русские всегда будут оставаться русскими»



Александр Васильев


Языковая тема по-прежнему остается «горячей картофелиной» латвийской политики.

Совсем недавно, в 2012 году, это лишний раз подтвердил «языковой референдум». Тогда, при высокой активности избирателей, каждый, за редким исключением, голосовал только за «свой язык». И никак иначе!

Сейчас, по прошествии несколько лет, кажется, что давние страсти уже улеглись.

Но нет, языковая тема, как подернутые слоем пепла угли костра, вроде как невидна. Но стоит только «доброхотам» с обеих конфликтующих сторон подбросить в него очередную порцию «сухого хвороста» ненависти, как пламя общественной нетерпимости снова может взвиться до небес.

Понимают ли латвийские русские, что для большинства латышей русский язык по-прежнему остается языком «оккупантов»? Думаю, что да. И гораздо лучше, чем лет 25-30 назад. Этому, безусловно, помогло и то, что все последние годы их родной язык на официальном уровне оказался под фактическим запретом.

Единственное, что недоступно русскому восприятию, так это то, что же это была за «безжалостная оккупация», о которой постоянно твердят латвийские правящие политики, если тогда латышский язык, как, впрочем, и вся латышская культура и народное образование, не находились, как сейчас русский язык, под тотальным запретом.

Более того, все «ненавистные оккупационные полвека» они продолжали успешно жить и развиваться!


А теперь плавно подойдем к тезису о том, что «осознание общности исторических страданий могло бы стать одним из краеугольных камней для сплочения народа Латвии». Как минимум, он вызывает сомнение.

И вовсе не потому, что русские латвийцы рассматривают карателей из НКВД как «своих», этнически им родственных.

Это еще надо посмотреть, кого пропорционально среди них было больше — русских, грузин, украинцев или евреев. В любом случае до приснопамятного 1938 года среди руководства ВЧК-ОГПУ-НКВД несоизмеримо много было именно латышей!

Проблема, скорее всего, кроется в другом, в чем-то более серьезном. На уровне деформации, что ли, уже национального генотипа.

Об этом можно спорить, но как мне кажется, латышским правящим политикам за последние четверть века удалось успешно внедрить в подсознание своего народа восприятие любого социально значимого события только через призму «трагедии ХХ века». И никак иначе.

Вот и продвигается вперед по жизни значительная часть латышей, и в первую очередь сама латышская правящая политическая элита, повернув при этом голову назад.

И не от этого ли происходят в общественной жизни нашей страны все странные кульбиты последнего времени?!

Русские Латвии, к счастью, свободны от этого. И обычно они постоянно не оглядываются назад в свое прошлое. Отходчивы по своей натуре.

Да иначе и быть не могло. За тысячелетие существования русского народа в его истории было столько трагедий вселенского масштаба и апокалиптического характера, что постоянное апеллирование к ним просто бы свело с ума!


А в остальное у автора все верно.

И то, что последние два года латвийские правящие политики в средствах массовой информации «тотально и откровенно тиражируют неприязнь к носителям русского языка». А в русских согражданах «видят лишь инструмент бывшей оккупации, репрессий и русификации» и с упорством, достойным лучшего применения, «ищут «пятую колонну».

И то, что в «латышских политических дискуссиях считается совершенно приемлемым высказывать мнение о русскоговорящих гражданах и негражданах Латвии как о ненужном, нежелательном и даже опасном для государства балласте, от которого необходимо избавиться».

И то, что надежды давно правящей политической элиты «облатышить нелатышей являются не только ошибочным заблуждением, но и способствуют расколу и напряжению».

Что ей, этой элите, не может даже прийти в голову такая «непатриотичная» мысль, что «облатышываемые» нелатыши могут «увидеть в латышском языке лишь символ дискриминации и унижения, подавления их этнической идентичности и навязанной ассимиляции».

И то, что, к сожалению, большая часть русскоговорящих сограждан видят политику интеграции именно как «попытку латышей взять реванш за страдания и унижения родителей и родителей родителей» и «шовинистически отыграться на оказавшихся в их политической власти нелатышах».

Прав автор и в том, что у «Согласия» в вопросе «примирения и сплочения всех живущих в Латвии национальностей» в правительстве «нет ни партнера для сотрудничества, ни даже партнера для диалога».

И очень хочется надеяться на то, что рано или поздно получив свою часть властных полномочий, у однопартийцев автора из «Согласия» хватит политической воли и желания на практике реализовать широко декларируемые ими сейчас идеи консолидации латвийского общества на принципах равноправия и справедливости.

Хотя бы во имя движения латвийского общества вперед, к очередному новому «светлому будущему».